Фридрих Незнанский - Опасное решение

Криминалист не знал, конечно, всех тонкостей данной ситуации, – для него, решил Турецкий, это было бы лишним и даже опасным, – но Жора, тем не менее, понимал свою ответственность. И к приезду акт экспертизы с отпечатками был готов. Он после звонка Турецкого отъехал на своей машине к парку, где и передал соответствующий документ с приложенными материалами исследования и заверенными его подписью. Отдал под личную ответственность московского сыщика, которого ему достаточно убедительно представил недавно сам Свирский, слов на ветер не бросавший. Жора теперь и не волновался. Сделал свое дело, получил благодарность в виде бутылки хорошего коньяка, купленного Турецким в аэропорту специально для этой цели. А то, понимаешь, спасибо да спасибо, будто это – деньги такие новые.

Пошутили по этому поводу, Турецкий дружески пожал руку Козлу, что чуть позже очень развеселило Филю, и они отбыли в свою станицу.

Прибытие Агеева никоим образом не афишировалось. Александр Борисович въехал задом во двор, закрыл ворота, и тогда Филя выскользнул из машины и тут же оказался в доме. Он обошел комнаты, веранду, проверил двери и окна, то есть действовал профессионально – на случай крайней ситуации. Оглядеть двор и сад он собирался попозже, когда стемнеет. А пока можно было и поесть чего-нибудь.

Зина была оповещена о прибытии и захотела немедленно прибежать, но это желание было пресечено – тоже до позднего вечера, а там видно будет. Саня рассказал Филе, в сдержанных тонах, о своих отношениях с медсестрой, тот восхитился. Многостаночный метод Турецкого был ему достаточно известен. И он даже предложил ему сегодня не болтаться тут, в доме, а незаметно переместиться под крышу сеновала, куда и сам бы в других обстоятельствах отправился с удовольствием, кабы был предмет хотя бы временного восхищения. И Александр Борисович уже стал подумывать, что не может быть, чтоб в такой станице у Зинки не оказалось еще какой-нибудь приятой подруги вроде Дуси. Впрочем, ему сразу пришла на ум вдова доктора Усатова – Елена Григорьевна, которую ему почему-то хотелось называть Леночкой или Аленой, такая она была славная. А что Танечке ее – двенадцать и девочка все понимает, так ведь должна соображать, что и матери очень одиноко в тридцать с небольшим годков. Но она – не из тех, видел Турецкий, которые готовы броситься в любые объятья, лишь бы скрасить вдовье одиночество. Тем более, оправдывал свои предположения Александр Борисович, что им с Филей еще предстоит со всей тщательностью исследовать жилище и пристройки в усадьбе доктора.

У него, если судить по материалам и записям Грибанова, должны были где-то сохраниться если не копии, то хотя бы заметки к тем материалам по наркомании, царствующей в станице, на которых позже участковый милиционер строил свои выкладки по поводу того, кто и как распространяет наркотики. Под чьей «крышей», в каких направлениях и что конкретно, какую «дурь». Были они где-то у него хорошо запрятаны, но Лена об этом ничего не знала, хотя помнила, как приходили ночами к мужу «темные люди», а в последний раз даже угрожали, чего-то требовали. Ну а чем кончилось, известно. И, кстати, обвинение в убийстве доктора с Калужкина таки сняли, на соплях была выстроена версия, и даже «заинтересованный» суд вынужден был отказать прокурору в его требовании пожизненного осуждения преступника. Вон как далеко зашло! И, конечно же, они, все эти «заинтересованные», перерыли весь дом доктора, и не раз, наверное. Но безрезультатно, что говорило об изобретательности доктора. Но если один спрятал, то другой способен найти, такова логика. Значит, надо будет им с Филей хорошенько осмотреться, расспросить хозяйку и дочку о пристрастиях доктора, а после этого выстроить свою линию поиска.

И Турецкий, и Агеев были уверены, что если бы Усатов не имел у себя серьезного компромата, он не был бы убит. Так бы и пугали дальше. Но надо иметь в виду еще и исполнителей-чеченцев, те – нетерпеливы, они потом думают. Вот на этом их и можно «взять». А по поводу того, что они обязательно предпримут решительные шаги, если Турецкий еще и имел сомнения, то у Филиппа их не было.

Более того, Филя настаивал, чтобы Александр Борисович, покрутившись вечером у дома, убедил возможных наблюдателей в том, что он ничего не опасается, даже по своей беспечности свет не гасит ночами. Но потом он должен исчезнуть, обеспечив Филе оперативный простор. А уж Филипп церемониться не собирался, у него давно кулаки «чесались», самое время размяться, а главное – есть с кем. Турецкий попытался было поспорить: две головы – лучше, чем одна, но Агеев отстоял свой приоритет – не надо мешать. Они ж не толпой накинутся, а по одному с ними можно классно порезвиться. Словом, вали на свой сеновал, там тебе интереснее…

Но вечер был еще не скоро, а дел хватало. Настроили ноутбук и вступили в переписку с «Глорией», благо там все были на месте и «коллективный разум» готов был начать давать советы. Но пока до них не дошло, на первом месте стояли отпечатки пальцев. Их следовало передать в Москву. Филипп достал из сумки с техникой цифровой фотоаппарат, подсоединил к ноутбуку и начал передачу. Турецкий по телефону комментировал фотоснимки, а потом и сам акт экспертизы.

Следом были переданы все материалы, найденные в сарае жены Калужкина, до которых так и не добрались люди генерала Привалова. А потом Александр Борисович изложил Грязнову свое видение проблемы с Людмилой Васильевной Егоркиной, которую следовало в обязательном порядке выводить из очень опасной для нее ситуации. Вячеслав Иванович пообещал немедленно проработать этот вопрос. В конце концов, пансионат на Истре не так уж и далеко, минут сорок езды, можно успеть еще сегодня.

Турецкий очень надеялся на расторопность коллег, поскольку сейчас, по его мнению, мог иметь большое значение каждый лишний час. Почему-то предчувствие, или интуиция, подсказывали ему, что сегодняшняя ночь может стать в расследовании решающей. Нельзя сказать, чтобы Филипп разделял его точку зрения, но считал, что в зове интуиции всегда что-то есть, и лучше к ней все-таки прислушаться.

А дальше надо было ждать. И размышлять, что будет, если… и так далее. Другими словами, прорабатывать варианты, которые могли получить развитие, и определять для себя максимально реальные и удобные способы противостояния бандитам. Те, был практически убежден Александр Борисович, должны были активизироваться. Если его уверенность распространялась на поведение господина Привалова, то тот просто обязан был отреагировать на информацию Турецкого о завершении расследования. И наверняка уже Людмила им допрошена, а вот как – другой вопрос. Без пристрастия пока, вероятно, но и такой шаг может стать реальым.