Ирина Комарова - Покойная жена бывшего мужа

– Даже не начинал еще, – мрачно ответил напарник. – У Ларисы муж, двое детей-школьников и мать еще – представляешь, что с ними со всеми сейчас творится? Не сообразили, надо было не мне, а тебе сюда ехать, ты бы здесь уместнее была. Расслабился, забыл уже, как это бывает…

На самом деле мой на первый взгляд (а чаще всего и на второй тоже) хамоватый напарник обладает удивительной чуткостью. Несколько раз мне приходилось наблюдать, как этот громила работает с потрясенными, убитыми горем родственниками. И я восхищалась его умением выстроить взаимоотношения – люди сами стремились рассказать ему про своих погибших близких как можно больше. Не было необходимости оскорблять их прямыми вопросами, Гошка умудрялся направлять разговор в нужную сторону простым покачиванием головы и короткими сочувственными замечаниями.

Но сам он при этом чувствует себя очень плохо. Однажды Гошка мне признался: он бы предпочел три хорошие драки, чем одну встречу с семьей погибшего. И когда я пришла работать в «Шиповник», эта тяжелая обязанность очень быстро перешла ко мне – все-таки у меня есть профессиональная подготовка, в пединституте нам читали курс психологии. А напарник получил возможность сосредоточиться на драках.

– Если хочешь, я сейчас подъеду сменю тебя, – чувствуя себя немного виноватой, предложила я. Действительно, как это получилось, что в семью Леставиных отправился Гошка? Александр Сергеевич сказал, Гошка не возразил, я просто не обратила внимания, думая о своем.

– Нет смысла. Я тут уже влился, почти свой, а тебе все сначала начинать. Ты скажи, банковские барышни ничем тебя не порадовали?

– Как ты догадался?

– Если бы тебе было что сказать, ты бы с этого начала.

– Ты, как всегда, прав – ничего нового я не услышала. Так, небольшая порция сплетен… над ними надо еще подумать.

– Ладно, Ритка, я еще здесь побуду, а ты давай пока действуй по плану, дуй к Перевозчикову. Может, он тебе про Ларису расскажет или насчет супруги что вспомнит?

Перевозчиков распахнул дверь сразу, едва я коснулась кнопки звонка.

– Рита, – обрадовался он и, бесцеремонно схватив меня за рукав, потащил в комнату. – Как хорошо, что вы пришли! Вы слышали, что произошло? Хотя о чем я, конечно, вы слышали! Но что теперь делать, скажите? Вы ведь специалист, вы должны знать! Лиза в тюрьме – это просто ужасно, возмутительно, невыносимо! – Он споткнулся, чертыхнулся и отпустил меня. – Извините, у меня тут беспорядок.

– Да, действительно, – согласилась я, оглядываясь.

Прибранная и аккуратная квартира превратилась если не в свалку, то в нечто на нее очень похожее. На полу, разной величины стопками, сложены журналы – «Бурда», «Лиза», «Космополитен». На круглом столике – косметика, какие-то коробочки, шкатулки, на диване кучей свалены разные дамские аксессуары – сумочки, ремешки, шарфики. Рядом – альбомы с фотографиями. А кресло завалено платьями на вешалках.

– Я тут Наташины вещи начал разбирать. – На этот раз хозяин не стал спрашивать у меня разрешения закурить, нервно сунул в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. Впрочем, даже если бы мне вздумалось протестовать, атмосферу в комнате это мало изменило бы – сизый дым плыл по квартире, словно туман на рассвете. Очевидно, Олег Борисович курил не переставая. То, что мое предположение верно, подтверждала старая знакомая – хрустальная пепельница, полная окурков. – Надо их как-то раздать, что ли. – Перевозчиков помахал рукой, разгоняя дым. – Мне это все зачем? Вот я и подумал, пусть родственники забирают и подруги. На память. Точнее, сначала подруги пусть выберут, что захотят, а уж родственникам – что останется.

– Не сложились у вас отношения, – понимающе кивнула я.

– С Наташиными родными? Да, не сложились. Хотя, если честно, я не очень и старался. Не моего круга люди, понимаете? – Он небрежно расчистил место на диване. – Присаживайтесь. Может, кофе?

– Было бы неплохо. – Я села и расстегнула пуховик.

– В общем, я тут раскладываю вещи, сортирую. Думал, что дня за два, за три управлюсь, но теперь все из рук валится.

– Теперь?

– Лиза! – Он посмотрел на меня с упреком. – Лизу ведь арестовали. Не знаю, просто не знаю, что теперь делать? Я уже звонил некоторым знакомым, просил помочь, но никто ничего не обещает. – Олег Борисович потер левый висок кончиками пальцев и вымученно улыбнулся: – Извините, сегодня из меня плохой хозяин. Хотите кофе?

– Спасибо, не откажусь.

Вместо того чтобы отправиться на кухню, чтобы приготовить дважды предложенный кофе, Перевозчиков прошелся по комнате, перешагивая через журналы и продолжая сетовать:

– Да, все сочувствуют, но о конкретной помощи говорить не приходится. Я пытался узнать насчет свидания, но тоже ничего обнадеживающего пока. Все говорят, что ситуация сложилась очень неприятная.

– Ситуация действительно непростая. А гибель Ларисы осложнила все еще больше.

– Да, Лариса, – грустно закивал Олег Борисович. – Тоже славная была женщина. Очень приятная.

– Вы ее хорошо знали?

– Как вам сказать… – Он сделал глубокую затяжку, одним движением сдвинул платья и присел на край кресла. – Мы были знакомы, конечно, но сказать, что я ее хорошо знал – это будет преувеличение. Лариса приходила к нам несколько раз, в гости к Наташе. Она шьет хорошо, в смысле шила. Вот они с Наташей и рукодельничали что-то.

– Значит, Лариса к вам приходила. А у Елизаветы Петровны она бывала, вы не знаете?

– Не представляю себе. – Перевозчиков виновато развел руками. – Я даже не знал, что они знакомы. В смысле, раньше, когда мы с Лизой еще вместе жили, ничего такого не было. А потом, после развода… я не знаю, конечно, но не представляю себе, зачем Лизе понадобилось бы встречаться с Ларисой. Насколько мне известно, у них не было ничего общего.

– То есть вы не знаете, зачем Лариса могла прийти сегодня утром к Елизавете Петровне, – печально подвела я итог.

– Представления не имею, – подтвердил он. – Мне она, по крайней мере, ничего об этом не говорила, даже не упомянула, что к Лизе собирается.

– Не упомянула? Вы что, разговаривали с Ларисой вчера вечером?

– Конечно. Сначала я Алле позвонил, потом Наде, потом ей, Ларисе. Я взял Наташину записную книжку и по списку всех обзванивал, спрашивал, что они хотят взять на память от Наташи. Ох, да что же это я? Вы, наверное, кофе хотите?

– Да ну его, этот кофе, – отмахнулась я. И что Лариса вам сказала? Вам не показалось, что она озабочена или расстроена?

– Нет, обычный был разговор, ничего особенного. Когда я спросил, что она хотела бы взять на память о Наташе, она сначала смутилась, сказала что ничего не надо. А потом попросила «Бурду». – Олег Борисович указал сигаретой на стопку журналов на полу. – Сказала, что у Наташи были очень хорошие выкройки. Но я уже пообещал «Бурду» Алле, и Лариса вспомнила про шкатулку для рукоделия, вон ту. – Теперь сигарета повернулась в сторону журнального столика. – На этом разговор и закончился. Нас прервали, а потом она как-то резко попрощалась, и все. Не знаю, может, она на меня обиделась, что я отвлекся.