Фридрих Незнанский - Платиновая карта

— Да не знаю, — пожал плечами Десантник. — У меня с утра башка болит. Наверно, из-за контузии.

Марков удивился:

— Ты че, Десантник? Какая контузия? Тебе же граблю прострелили.

— Контузия тоже была, — сказал Десантник. — Ладно, наливай.

Рябчук налил.

— А себе? — потребовал Десантник.

— Не вопрос, — сказал Рябчук и наполнил еще две рюмки.

Не успел Десантник протянуть руку к рюмке, как Рябчук весь напрягся и прошипел:

— Ну-ка тихо!

Все замерли.

— Че-то терпила наш зашевелился, — сказал Рябчук. — Олежа, не в падлу, иди глянь, че там.

— А че я? Иди сам смотри!

— Ладно, не жужжите, я гляну, — сказал Десантник и пошел к чулану.

Рябчук достал из кармана клофелин и быстро накапал в рюмку Десантника.

Через несколько секунд Десантник вернулся.

— Ну че там? — спросил Марков. — Живой?

— Да живой, че ему сделается, — ответил Десантник. Он сел за стол. — Я… — Вдруг Десантник напрягся, точно так же как минуту назад Рябчук. — Слыхали? — встревоженно спросил он.

— Нет, — покачал головой Рябчук. — А че?

— По двору вроде кто-то ходит, — понизив голос, сказал Десантник.

Все прислушались.

— Да не, братела, тебе показалось, — нетерпеливо сказал Рябчук. — Ни фига там…

— Заткнись! — хрипло прошептал Десантник.

Рябчук замолчал. Десантник напряженно прислушался.

— Вот опять, — тихо сказал он. — Вы че, глухие? Не слышите? Ходит же кто-то!

— Да вроде да, — согласился мнительный Марков. Он посмотрел на Рябчука и сказал: — Мишань, в натуре, шаги. Я тоже слышал.

Тут уже заволновался и Рябчук. Он попытался вслушаться в звуки, доносившиеся с улицы, и ему показалось, что он тоже что-то слышит.

— В натуре, че-то есть… — прошептал Рябчук.

— Так, вы двое — к тем окнам! — распорядился Десантник. — А я гляну в это.

Рябчук и Марков сорвались со стульев и кинулись к окнам, выходящим во двор. Сам Десантник встал со стула и подошел к окну, рядом с которым стоял стол. Одной рукой он осторожно отодвинул штору, а другой быстро поменял рюмки с коньяком местами.

Некоторое время подельники осторожно выглядывали в окна. Десантник первым отошел от Окна и сказал:

— Вроде чисто. А как у вас?

— Чистяк, — отозвался Марков.

— У меня тоже, — сказал Рябчук.

— Видать, показалось, — рассудил Десантник. Он сел на свое место и насмешливо посмотрел на подельников. — Ну че, пацаны, продолжим?

«Пацаны» расселись по своим местам и взяли рюмки в руки.

— За дружбу и доверие! — провозгласил Десантник.

Они чокнулись и выпили.

Десантник взял с блюдца дольку лимона и забросил в рот. Спокойно разжевал и проглотил. Взял еще одну.

— Как ты их так спокойно хаваешь? — удивился Марков. — Я на тебя смотрю, и у меня уже скулы сводит.

— А ты не смотри, ты жуй, — посоветовал Десантник.

Рябчук и Марков внимательно следили за Десантником.

Вдруг голова Рябчука качнулась в сторону, он «клюнул» носом, но быстро выпрямился. Марков, искоса разглядывавший Десантника, этого не заметил.

— Че за… — успел проговорить Рябчук, но тут глаза его закатились под веки, голова закачалась так, словно шея бандита внезапно стала ватной, он попробовал что-то сказать, но не смог, веки его закрылись, и он стукнул головой об стол.

Марков открыл рот и уставился на уснувшего Рябчука в полном изумлении. Тут он услышал рядом с собой щелчок предохранителя и медленно повернулся. Дуло пистолета холодно смотрело Маркову прямо в лицо. Глаза Десантника, держащего ствол, были еще холоднее.

— Че, суки, решили меня завалить? — хрипло, с жестокой усмешкой спросил он. — Не вышло.

— Ты че, Десантник? Кто тебя хотел завалить? — испуганно спросил Марков.

— Ты и этот пидор, — сказал Десантник.

— Да не, братела, ты попутал. Падлой буду.

— Будешь, — усмехнулся Десантник. — Дохлой падлой. Че, думали, можете закрыть Десантника? Чечены не смогли, а вы сможете?

— Братела, ты, в натуре, попутал! — Голос Маркова задрожал. — Это он тебя хотел закрыть, а не я! Ты же меня знаешь, я друзей не сдаю! Эта падла меня подговаривала, а я ни в какую!

— Я слышал, как ты «ни в какую». Ладно. — Десантник, в противоположность Маркову, говорил спокойно и устало. — Ладно, надоело мне с тобой базарить, гнида. Все равно я хотел вас шлепнуть.

Лицо Маркова передернулось судорогой и побледнело. Руки его находились под столом, лежали на коленях.

— Братела, нехорошо ты поступаешь, — быстро проговорил Марков. — Бля буду, нехорошо. Может, поделим лавэ на двоих и разойдемся?

— А мне какой резон с тобой делиться? — усмехнулся Десантник. — Ты ведь уже почти труп. А я с трупами переговоры не веду.

— Ох-х… — выдохнул вдруг Рябчук за спиной у Десантника.

Десантник обернулся. И зря. Воспользовавшись секундным промедлением, Марков быстро выхватил из ковбойского сапожка нож. Удар настиг Десантника в тот момент, когда он повернулся к Маркову, и пришелся прямо в грудь. Десантник отшатнулся назад, рукоять ножа выскользнула из пальцев Маркова — нож прочно засел между ребрами Десантника.

— Сука! — вскрикнул Десантник и нажал на спусковой крючок. А потом еще раз. И еще.

Первая пуля вонзилась в стену справа от головы Маркова. Он бросился на пол, но вторая пуля впилась ему в шею, выпустив фонтанчик крови. Оказавшись на полу, Марков со стоном прижал ладонь к шее, а ногой изо всех сил пнул по ножке стула, на котором сидел Десантник.

Десантник потерял равновесие и повалился на пол вместе со стулом. Пистолет он выронил. Да ему уже было не до пистолета. Он с ужасом и недоумением смотрел на рукоять ножа, торчащую у него из груди. Из горла Десантника вырывался громкий хрип.

Марков попробовал встать, но снова упал. Кровь хлестала из артерии, стекала между белых, как мел, пальцев, прижатых к шее.

Лицо Маркова делалось все белее и белее. Он в последний раз приподнял голову, раскрыл рот, словно собирался что-то сказать, но из его горла не вырвалось ни звука. Голова его откинулась назад, окровавленные пальцы разжались, и он замер, уставив взгляд в потолок.

Когда группа захвата ворвалась в дом, она обнаружила троих бандитов лежащими на полу. Двое из них были мертвы, третий спал крепким, клофелиновым сном.

Профессор Акишин был сильно измотан «заключением на даче». Он сильно похудел и осунулся. Врачи констатировали сильнейшее нервное истощение и порекомендовали Сергею Михайловичу пройти курс лечения в стационаре. Акишин не стал возражать. Он уже знал, что с дочерью все в порядке, а с женой, пришедшей навестить его в больницу, видеться не захотел, передав Татьяне Олеговне через сиделку, что отныне не желает иметь с ней ничего общего.

Александр Борисович Турецкий провел в палате Акишина не менее двух часов, вникая во все подробности сделки, которую собирался провернуть концерн «Информинвест».