Фридрих Незнанский - Высший класс

— От тебя зависит, отпустят его или нет, понимаешь ты наконец?!

— Я согласна, — пролепетала Диана, — согласна… Что мы должны сделать?..

— Ничего особенного, — вздохнула Милана. — В половине двенадцатого должны ждать машину у парка… Словом, ты все равно не знаешь, где это. А пока — собрать вещи в дорогу…

— Будто не знаешь, что лично мне собирать нечего, — вздохнула Диана. — Можно, я еще выпью?..

— Нельзя! — Милана решительно убрала со стола бутылку с остатками перцовки. — Через два с половиной часа нужно выходить. Идти долго, потому что на всякий случай пойдем задами… Я пока сумку соберу и маме записку напишу, чтобы не волновалась. Ты, если хочешь, полежи отдохни. Не известно, какая нам ночь достанется!

— Все известно, — буркнула Диана, — новогодняя… «Здравствуй, ж…, Новый год!..» Вот какая…

— Прекрати, — поморщилась Милана. — Все-таки надо надеяться на лучшее…

…Спустя три часа возле густого парка, больше напоминавшего лес, на окраине городка, рядом с едва белевшей в темноте статуей Кирова, имя которого этот парк когда-то носил, притормозила машина с погашенными фарами. Из густой тьмы, царившей у входа, к ней скользнули две тени, и спустя минуту машина тронулась дальше — в сторону железнодорожного вокзала — самым длинным, кружным путем.

В салоне ее некоторое время царило напряженное молчание. Нарушил его робкий шепот с заднего сиденья:

— Что с папой?..

Юрий Петрович Гордеев, сидевший впереди, рядом с Орестом, повернул голову и глянул на смутно белевшее в полутьме лицо Дианы:

— О папе вам, Диана Кирилловна, не мешало бы раньше подумать… Кирилла Александровича ищут. Будем надеяться, успешно…

Девушка прерывисто то ли вздохнула, то ли всхлипнула и больше до самого вокзала не проронила ни слова.

К зданию машина подъезжать не стала. Вместо этого Орест повернул руль вправо и, подъехав к огромным металлическим воротам, заглушил движок.

— Подождите меня в машине, — негромко произнес он — Я быстро.

Вернулся водитель примерно через минуту, и почти сразу же створки ворот медленно поехали в сторону.

— Молодец, — похвалил Ореста адвокат. — Что, прямо на платформу въезжаем?..

— А то! — ухмыльнулся тот. — Мне, панове, своя жизнь тоже дорога! На хрена мне с вашими бандюками вязаться?.. А так я чист, как новорожденный младенчик: пристроил вас к своей любимой тетке, а больше и в глаза не видел… Мало ли кого куда подвозить приходится!

Демидыч на заднем сиденье фыркнул, но никак слова Ореста не прокомментировал.

— Ну а если узнают, что ты кому-то билеты на этот поезд покупал — что тогда? — поинтересовался Гордеев.

— Не узнают! — уверенно возразил Орест. — С какой это стати меня Маричка запродаст, если я ей сверху такие гроши дал?.. Ну, паны и панночки, вам пора. Вагон ваш, как и просили, последний, однако пока что первый, в Черновцах перецепят… Бувайтэ здоровеньки!

— Держи свои гроши, — почти по-украински сказал Юрий Петрович и протянул Оресту конверт с деньгами.

В противоположной от них стороне платформы теперь отчетливо виден был с каждой минутой приближавшийся яркий свет прожектора: поезд подходил к станции Коломыя, с тем чтобы, простояв возле ее перрона считанные минуты, отправиться дальше — в сторону Киева и Москвы. Большого количества пассажиров не ожидалось. Собственно говоря, пассажиров не ожидалось вообще: как-никак, без пяти минут Новый год! Поэтому помощник машиниста удивился, обнаружив, что в первый вагон садятся аж целых четверо отъезжающих. От Ивано-Франковска поезд отошел практически пустым, если не считать десятка командировочных, рассредоточившихся по всем вагонам.

— Что за люди! — осуждающе пробормотал помощник машиниста, привычно вскакивая на подножку медленно дрогнувшего тепловоза. — И охота им таскаться по поездам в такую ночь — нет бы дома, с семьей сидели…

Сам он так бы и поступил, если бы не внезапно заболевший сменщик, и теперь с тоской думал о том, что жена с сыновьями уже сидят в данный момент за столом, готовясь открыть шампанское, и что наверняка этот мерзавец Стефан, положивший глаз на его супругу, завалится к ним по-соседски… Помощник машиниста почувствовал внезапный прилив ненависти ко всем пассажирам на свете. И когда, дернувшись пару раз всеми вагонами, поезд начал медленно отплывать от перрона и именно в этот момент из здания вокзала, как ошпаренные коты, вылетели три каких-то опоздавших типа, почувствовал то, что в советские времена называлось «глубокое удовлетворение».

— Так вам и надо, сукины вы дети! — крякнул помощник машиниста, наблюдая бесполезные метания опоздавших по перрону. — Хрен вам кто откроет, зря пляшете! Нетути там никого!..

Помощник машиниста был прав: почти вся бригада проводников находилась в данный момент в вагоне своего бригадира, собираясь встретить Новый, 2005 год залпом из пяти бутылок шампанерии одновременно. И, не обращая более внимания на оставшихся с носом типов, он с тяжким вздохом заскочил в тепловоз, дабы вернуться к исполнению профессиональных обязанностей.

— Быстро на пол! — рявкнул в этот же момент Юрий Петрович Гордеев, резко дернув вниз стоявшую с ним в коридоре у окна Диану и сам резко приседая рядом с ней, одновременно захлопывая дверь в купе, где находились Милана с Демидычем.

— Что… — начала было девушка, но Гордеев бесцеремонно зажал ей рот рукой и отпустил лишь после того, как поезд набрал приличную скорость…

Дверь купе чуть-чуть отъехала в сторону.

— Все о'кей, Юра, — по инерции, должно быть, не проговорил, а прошептал Демидыч. — Они не сели… Но не удивлюсь, если встретят нас в Черновцах, к примеру… Поезд еле ползет, на машине вполне могут обогнать… Вот черт, все-таки засекли… Или этот хапуга Орест прокололся…

Гордеев открыл дверь купе пошире и подтолкнул внутрь Диану.

— Вот что, — перехватил он на удивление спокойный взгляд Миланы, — вы не в курсе, есть какая-нибудь более-менее приличная станция до Черновцов?..

Милана отрицательно покачала головой:

— До Черновцов поезд идет без остановок… Но они ведь не знают, в каком мы вагоне?

— Будем надеяться, — вздохнул Гордеев, — хотя… Лучше бы нам, девушки, переместиться в хвост данного состава… Подымайтесь и — вперед… То есть назад!

Просить себя дважды никто не заставил, благо проводник, хмуро проводивший их в купе, как сквозь землю провалился. Останавливать этих некстати свалившихся пассажиров было некому.

Юрий Петрович с Демидовым не ошиблись. На перроне Черновицкого вокзала их действительно ждали. Изумленный помощник машиниста потерял дар речи, увидев, как, оттолкнув проводника первого от тепловоза пассажирского вагона, трое давешних коломыйчан ворвались в поезд.