Елена Чалова - «Ярость богов»

Ради этого чертова рубина заминировали самолет. Рустем говорил, что среди претендентов на обладание «Яростью богов» – израильская разведка и исламские экстремисты. Непонятно, зачем камень Павлу Генриховичу… Впрочем, он же ювелир. А ювелир чаще всего выступает как посредник между клиентом и продавцом. И что, если камень он приобретает не себе? Отправляясь в путь, она ехала на аукцион, на котором будет продаваться овеянный легендами, но всего лишь драгоценный камень. Однако слишком многие люди готовы рисковать ради него своими и чужими жизнями, а это значит, что они видят в «Ярости богов» не камень. Или не просто драгоценный камень. Они видят в нем оружие. Сердце сжалось. И что же будет, когда это оружие окажется в чьих-то руках? Как там говорил Рустем: с тех пор как прежние хозяева «Ярости богов» претендовали на господство над миром, прошло много лет и технологии существенно изменились.

Шофер впереди поднял руку, и она вздрогнула: все внутри сжалось от страха. Но он всего лишь опустил щиток, который предназначен, чтобы прикрывать глаза от солнца. Мири заметила, что на внутренней стороне щитка наклеено фото. Большая семья. В центре сидит седая мамми – толстая негритянка, облаченная в цветастое платье. За ней стоят двое взрослых, а вокруг – детишки. Трое. Нет, четверо – вон рожица выглядывает из-за плеча старшего брата. Наверное, это семья шофера.

«У меня нет детей, – думала Мири, – и по большому счету, я отвечаю только за себя. А вот если бы я спросила этого человека, в чьих руках он предпочел бы видеть камень, несущий могущество, рождающий в человеке жестокость, жажду власти и убийства? Наверное, самый достойный обладатель для такого рода сокровища – какой-нибудь тибетский лама, столь далеко продвинувшийся на пути к нирване, что «Ярость богов» уже не властна над ним». Но среди участников аукциона – почему-то она была в этом уверена – не будет буддистов. И просто любителей драгоценностей тоже не будет.

Мири вздохнула. «Я занимаюсь пустыми рассуждениями, – сказала она себе. – Что толку от того, что я с удовольствием отвезла бы этот камень к жерлу ближайшего вулкана? Я буду держать его в руках всего несколько минут. И на этом моя миссия закончится».

Рами уверенно вел машину. Дорога была почти пустынна, и он пару раз украдкой бросил любопытный взгляд на свою пассажирку. Жизнь – штука забавная, и в его шоферской карьере случались моменты, когда пассажиры откровенно с ним заигрывали. Рами был гетеросексуалом, а потому ответил вежливым, но твердым отказом какому-то типу с аристократической внешностью, тонкие пальцы которого буквально унизаны были старинными перстнями. Но к дамам он всегда относился благосклонно, и они часто бывали не прочь скрасить монотонную дорогу небольшим приключением. Само собой, любит-то он свою Марту, которая родила ему детишек и всегда ждет его дома с вкусным обедом. Кожа у Марты цвета молочного шоколада и она слаще всех… Но если дорога посылает небольшое приключение, так разве можно отказать?

Рами еще раз взглянул в зеркальце заднего вида. Пассажирка сидела в напряженной позе, брови нахмурены, вся – словно натянутая струна. На его вкус она слишком худа, хотя и в этом можно найти прелесть… Он представил, как смотрелись бы со стороны их тела: его темный и мощный торс и ее светлокожее стройное тело… Вздохнул, поерзал на сиденье. Не похоже, чтобы девушка пожелала проявить легкомыслие. Наверное, у нее проблемы: личико нахмурено, губы сжаты, руки судорожно стиснуты на коленях.

Рами Карвер вернулся мыслями к жене, и лицо его приняло мечтательное выражение. Через месяц они поедут к родственникам в Америку… Рами там родился и, несмотря на дороговизну, периодически наезжал в гости к старикам. Мама любит внуков, скучает без них. Отец тоже скучает, хоть каждый год становится все более рассеянным и уходит куда-то в себя… Врачи говорят: это возрастное. Но старый солдат все равно держится молодцом. Рами относился к родителям с нежностью. Именно из-за отца он пошел служить в армию, а потом завербовался в Иностранный легион. Отец много рассказывал о войне. Он был совсем молод, когда во время Второй мировой попал в Европу в составе армии генерала Паттона. Рядовой Сэмюэль Карвер, как и многие его сослуживцы, боготворил своего военачальника. Солдаты считали, что именно под командованием Джорджа Смита Паттона у них есть реальная возможность выжить в этой войне и вернуться домой.

– Где генерал Паттон? Доложите, что нам срочно нужно видеть генерала!

Голос майора звенел от едва сдерживаемого волнения, и генерал сморщился. Он никогда бы не признался, что у него вот уже который день болит голова и временами накатывает тошнотворная слабость. Деду в таких случаях помогал чай с травами и ложкой бренди, который готовила бабушка. Как только дед становился особенно замкнутым и принимался ворчать по любому поводу, бабушка внимательно вглядывалась в его лицо и спрашивала:

– А не сделать ли тебе чайку?

Дед передергивал костлявыми плечами, но бабушка все понимала без слов. Она колдовала над кружкой и чайником, приговаривая, что лучше чая может быть только кофе, но сейчас вот в самый раз чайку… Затем она вручала маленькому Джорджи кружку, и тот нес ее деду, вдыхая вкусно пахнущий пар. Джордж восхищался дедом. Старик Паттон всю жизнь был военным и служил своей стране. Сейчас так же служил и отец мальчика, а потому Джордж видел его редко. Но он умел уловить главное: настоящая мужская работа – это служба в армии. И мальчик уже знал, что будет военным, знал это всегда, потому что по-другому и быть не могло. Он старался подражать деду во всем: прямо держал плечи, никогда не плакал, даже если случалось расквасить нос или ободрать коленку. Дед нюней и слюнтяев терпеть не мог.

Если бы можно было выпить сейчас бабушкиного чаю и хоть ненадолго прилечь… но это вам не мирный дом в Вирджинии, здесь чужая страна и война. И он, боевой генерал, должен подавать пример мужества. Нельзя позволить себе слабость, нельзя, чтобы кто-то подумал, что он слюнтяй.

Черт бы побрал этих чинуш, этих пораженцев! Сидят в офисах, протирают штаны, отсиживаются в тепле – и смеют указывать ему, боевому генералу, как вести войну!

Джордж Смит Паттон свято верил в то, что про войну он знает самое главное: нужно поддерживать железную дисциплину в войсках и никогда даже мысленно не произносить слово «отступление».

Чего только ни придумывают люди, никогда не видавшие войны! Оборонительная тактика, видите ли! Чушь собачья! Он так и сказал тому дураку, что указал ему на недостаток топлива. «Что будут делать ваши танкисты, когда кончится горючее?» – «Они возьмут в руки автоматы и пойдут вперед пешком! Потому что единственная верная тактика – это наступление!»