Георгий Лосьев - Вексельное право

Спускаться в заполненную ледяной водой многометровую шахту, да еще и работать там. Ни скафандров, ни легководолазных костюмов нет… А что же придумать другое?

Но тут инициативу перехватил Барабанов:

– Товарищи партийцы! Нас на корабле – я посчитал – одиннадцать человек, включая здесь присутствующих пассажиров. По твиндекам, коммунисты! По каютам! Мобилизуйте всех работоспособных, ставьте в коридорах людей с ведрами, начинайте откачивать воду. Предлагаю по сто человек с двухчасовой сменой на каждый коридор. За дело, товарищи! Помощь придет, но сидеть сложа руки – позор! Кто против?..

Сменяя друг друга, люди качают ручные насосы.

«Альвееры» глотают воду и выплескивают ее за борт широкими струями.

В освещенных свечами и фонарями коридорах встречаются знакомые лица. Вот «Филька Шкворень»… Эге, да у него целая бригада – видимо, он главарем. А вот и «восточный» человек: оказывается, и этот не только плясать умеет. На фланге левокоридорного конвейера – женщина с растрепанной прической: конечно, Березницкая! И следа не осталось от вчерашней «красули».

– Загоруйко!

– Есть!

– Чаще меняй людей на ведрах. Ну, как вода?

– Загляните в машинное – на глазах поддается. Не думал, что паршивый «альвеер» такая сила!

– Не в насосах сила, парторг, – в людях.

– Есть в людях!.. Подвахтенные второго конвейера, приготовиться!..

Вот это аврал. И без водки! Правда, на этот раз никому не весело: смерть слишком близка. Только мой «химик» улыбается:

– Итак, корабль захвачен? «Шестнадцать человек на ящике мертвеца, и-хо-хо! И бутылка рому!» Помнишь «Остров сокровищ», черт соленый?

– Помню. Посмотри, как дела у ныряльщиков? Я не могу: на моей совести…

– Ты сентиментален, пират! Был уже у них, – ныряют. Тоже посменно. Спускаются на веревках, то бишь, на концах, по-нашему. Пока все благополучно. Говорят: правый кингстон, или, как его, действительно, не довернут. На двенадцать оборотов. На каждого ныряльщика приходится четверть оборота. А есть и такие, что ныряют, а сделать ничего не могут. Трудная, оказывается, работенка! Холодина адская, вода ледяная. Между прочим, я распорядился было, чтобы ныряльщикам… «бутылку рому», но наш друг буфетчик категорически отверг, ссылаясь на твою печать.

– И правильно сделал. Не смотрел, мусор выбирают?

– Так точно! Таскают мусор ведрами сквозь водную толщу. Пока все идет… ну, конечно, не скажешь – «нормально»…

– Давай-ка, сходим к механикам!

– Разговор официальный, товарищ Волков. Почему не были своевременно задраены клинкеты в машинных кофердамах и вода получила доступ в соседние отсеки?

– Все клинкеты были закрыты. Потом убедитесь сами, когда откачаем воду по вашему рецепту… ко второму пришествию.

– Серьезнее, товарищ старший механик!

– Да уж куда серьезнее!.. Да неужели вы не понимаете сами, что вода поддается только потому, что «Свердловск» сейчас имеет крен на левый борт? Зайдет ветер, перекрутит судно, положит на правый борт, и так поддаст, что никакой силой не вычерпаешь!

– Значит, вода все же поступает через правый кингстон? А вы искали течь в обшивке. Как же так получилось, Сергей Семенович? Потеряли драгоценное время…

– Ну, хорошо, отлично! Пусть я виноват. Судите, расстреливайте!

– Ну, от вас уж я истерики не ожидал. Давайте, поспокойнее! Следовательно, вы не рассчитываете, что своими силами удастся откачать воду.

– Да поймите, тысячи тонн воды нужно с корабля выбрать. Тысячи! Ведрами, допотопными «альвеерами»…

– Что ж, по-вашему, делать?

– Мое мнение я уже докладывал капитану и вам готов повторить: принять японскую помощь. Чего тут в принципы играть, или искать правых и виноватых?.. Ну, виноват я, недосмотрел, недоглядел. Но ведь не в этом сейчас суть. Гибнем! Пусть бы один стармех Волков погиб – поделом ему, старому растяпе! Но ведь – тысяча человек. Наши советские люди, женщины, дети… Вот о чем надо думать. Да и думать-то поздно. Вы пришли спросить: что делать? Дайте указание – принимать буксир от японцев. «Свердловск» без фрахта, мы ничем не рискуем, если постоим в Отомари, пока приведем судно в порядок. Дайте такое указание! Корганов вас послушается. Он давно бы уже согласился со мной, но страшно боится советского начальства. А эти… владивостокские и московские бюрократы разве могут представить себе, в каком положении мы находимся? Больше мне сказать нечего. Расстреливайте, судите!.. Может, я сам приведу над собой приговор в исполнение, еще до трибунала, но… спасите людей! Спасайте, пока еще японские буксиры не ушли. Им-то ведь тоже нелегко приходится… Извините, иду на судовой совет: Корганов приказал собрать. Будем принимать решение сообща…

Волков вышел, хлопнул дверью.

– До чего расстроился! – бросил ему вслед Барабанов, и в тоне его было что-то непонятное. – Слушай, дядя, – продолжал он после краткого раздумья. – Ты не обратил внимания на одно мелкое обстоятельство? Помнишь, как сказал Волков: «Корганов страшно боится советского начальства». А теперь подумай и ответь: ты бы такую формулировку в разговоре допустил? Особенно, находясь «в состоянии аффекта»?

– Гм… Я бы, наверно, сказал так: «боится начальства». Может быть, снабдил прилагательными – «московского» или «владивостокского». А вообще, на кой черт тут прилагательные?

– Вот то-то и есть! Странно, странно…

– Ну, давай пойдем ко второму механику…

Второй механик «Свердловска» пятидесятилетний Литвак весь рейс держался незаметно, нигде не высовываясь на глаза. Вот и сейчас Литвак скромен и разговаривает почтительно.

– Конечно, все мы допустили халатность. И придется понести заслуженное наказание. Я лично готов…

– Не о том речь! Мы пришли как члены аварийной тройки.

– Какая тройка?

– Аварийная, по спасению «Свердловска». Мы взяли на себя руководство.

– Извините, но… не понимаю. И управление судном?

– Можно взять и управление. К сожалению, управлять нечем: ни хода, ни управляемости судно не имеет.

– Что же будет делать тройка? Японцы, пожалуй, не согласятся на договор с тройкой. Японцы признают только капитана и старшего механика. По Международному праву.

– А на кой нам черт их признание? Вы, что же, думаете, что «Свердловск» пойдет на японском буксире?

– А разве может быть иначе? Советские корабли не придут. Спасатели предупредили о гибели «Олы», о тяжелом положении «Красина» и «Уэллена».

– Откуда вам это известно?

– Волков сказал, он получил сообщение.

– Лично? Через нашу рацию? Откуда?

– Нет. Японские буксиры семафорили клотиком. Чему вы удивляетесь? Японцы всегда считаются со старшим механиком. Иной раз больше, чем с капитаном… Виноват, вынужден оставить вас: иду на судовой совет.