Инна Булгакова - Сердце статуи
- Название:Сердце статуи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1996
- Город:Саранск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Инна Булгакова - Сердце статуи краткое содержание
Сердце статуи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— В какие похождения?
— С вашими женщинами, с вашими статуями…
— Вам известно, что статуя качнула головой?
— Не сходите с ума.
— Но вы же видели ту женщину? Видели?
— Какую?
— Она шла ко мне ночью, помните? 10 июня.
Очень красивое, загорелое лицо его потемнело.
— Ну и что?
— А то, что после ее визита меня нашли полумертвым.
— Вы намекаете, что это она вас…
— Да ведь маленькая женщина, вы сказали! Разве она со мной справилась бы?
Он не ответил. Потом спросил бесстрастно:
— Вы ищете убийцу?
— Не знаю. Наверное, надо… но я боюсь.
Он пожал плечами.
— Что ж, вам остается только вспомнить… чье-то лицо, например.
Почему-то его слова привели меня в ужас. И я поплелся к частоколу по холодной траве, бормоча:
— Я болен, мне некуда деваться…
— И все же оставьте Надежду навсегда! — донеслось странным эхом вслед.
«Оставь надежду всяк сюда входящий». Я вошел в дом. вспомнить чье-то лицо… Вошел в ванную, встал перед зеркалом. Монстр, чудо-юдо… кроме глаз и губ, ничего не видать, так зарос. Я стал другим (все говорят), надо довершить перевоплощение. Взял ножницы, потом бритву (правда «жилетт» — лучше для мужчины нет), и после долгой борьбы сотворил себе другое лицо. Неузнаваем. Узнают ли на почте по паспорту?
Узнали. Оказывается, я им хорошо знаком. Однако денег на почте нет. Как это? Когда будут? Неизвестно. Вот дурдом! Хорошо, я из секретера пачечку прихватил и оплатил телефон и свет.
Тут почтальонша подошла в платочке, с сумкой, улыбнулась как «своему». И я улыбнулся — прелестная женщина. Вам, говорит, «Христианский вестник» по-прежнему оставлять? А я не выписываю? На него нету подписки. Подпольное издание? Что вы! Она посмеялась. Просто вы меня попросили. Оставляйте, если вам не трудно.
Потом тетидунин дом нашел (у нас же в Змеевке), вещи отдал. Хотел расплатиться, «дед» ее деньги не взял. За прокат, говорит, да еще такой ветоши, стыдно брать, не по-божески. В больнице мой побег впечатления особого не произвел, и койка уже занята новым помешанным.
А когда я уже к себе на Солдатскую свернул, меня какая-то старушка догнала, бодрая такая, шустрая. И заявляет сурово:
— За тобой, Николаи, десять тыщ, забыл?
— Все забыл. Вы кто?
— Не придуряйся!
— Я память потерял, вчера из больницы.
— Про больницу мы знаем. Правда, что ль, ничего не помнишь?
— Честное слово.
— Ну, так я к тебе прибираться ходила.
— Побираться?
— Ты хоть не злой, Николаич, но вредный человек, ехидный.
— Бабушка, я болен. Вот деньги. Теперь вряд ли смогу домработницу держать.
— Так мы ж с тобой не разговариваем.
— Как не разговариваем? Из-за чего?
— Пес его знает, прости Господи. Слово за слово, сцепились… «Ноги моей!..» — говорю. А ты: «И не надо!» А потом посчитала: десять тыщ за прачечную, забыл?
— Когда же мы сцепились?
— Аккурат в начале июня. А потом соседка говорит: хозяина твоего прибрал господь. Ан не прибрал! Долго жить будешь.
— Спасибо.
— Вот ведь не вовремя «сцепились»! Могла бы стать отличной свидетельницей.
Едва до дому доплелся, стертые ноги в туфлях болят, голова болит. И пустота. На веранде в шезлонге сидит невропатолог, глядит в изумленьи.
— Макс, это ты? Не узнать!
— Вот, начинаю новую жизнь. Иван Петрович, а мы с вами друзья, оказывается?
Он улыбнулся с мягкой усмешкой.
— Старинные приятели.
— Старинные?
— С молодости.
— С двадцати лет?
— Ну, где-то так.
— Вы должны знать про меня, про моих родных…
— Нет, нет. Мы недолго знались.
— Как это?
— Просто. Институты окончили, жизнь разметала.
— Я при вас еще перешел на скульптуру?
— При мне, но никаких катастроф в связи с этим в твоей судьбе вроде не было.
— Значит, мы уже в больнице встретились?
— Нет, лет десять назад как бы заново познакомились, через Сему. Что ж ты сбежал-то, а?
— Невмоготу там. А здесь еще хуже.
— Поехали в Москву в мою клинику.
— Ради Бога, не надо!
— Ну, ну, успокойся.
— Так вы не у нас работаете?
— Нет, я специально к тебе приезжал.
Такая заботливость показалась мне чрезмерной, даже подозрительной.
— Ладно, пойдем в спальню, ты ляжешь.
— Зачем?
— Займемся психоанализом.
— Нет, Иван Петрович, извините. Мне тяжел больничный дух. Надеюсь, сам справлюсь.
— Хорошо, просто побеседуем. Для твоего спокойствия я не буду употреблять специальной терминологии. Все — перед тобой не врач.
— Ко мне вернется память?
— Пятьдесят на пятьдесят. У тебя амнезия не тотальная, а частичная, сквозная, так сказать.
— Да, я все время ловлю себя на мысли, что рассуждаю не как студент.
— Вот-вот. Кабы тебе было двадцать, я б с уверенностью сказал: память вернется. В шестьдесят — нет, поздно. Ты как раз посередине.
— Собственно говоря, я готов и так прожить. Лишь бы избавиться от страха.
— Страх — это своеобразный механизм выживания. Да, можно сказать — ты пережил смерть. И благодари Бога, что всецело осознаешь себя хотя бы двадцатилетним. Не надо учиться говорить, читать, писать.
— Что за роковой срок?
— Некий поворотный момент в твоей жизни, хотя я не представляю… Но именно тогда случилось нечто такое, что всеми силами души ты стремишься забыть.
— Я в тюрьме, случайно, не сидел?
— Нет. Биография твоя очень ровная и успешная. Много работал, много зарабатывал, любил одиночество.
— И женщин любил?
— Это да. Тут ты себе ни в чем не отказывал.
— Сейчас мне противны и работа, и женщины.
— Любопытное свидетельство.
— Кто такая Вера?
Иван Петрович закурил сигарету, ответил раздельно:
— Твое последнее увлечение.
— Последнее? Вы уверены?
— Нет, не уверен… А что, ты был на допросе у следователя?
— Соседи просветили, — инстинктивно я умолчал о письме. — Расскажите мне о ней.
В отличие от Семена, доктора не шокировало мое обращение на «вы».
— Я ее видел всего раз. 9 мая мы у тебя собирались. Маленькая блондинка с зелеными глазами.
— Чем она занималась?
— Кажется, имела какое-то отношение к кино.
— Сколько ей лет?
— Не больше двадцати.
— Нет, я был ненормальный!
Доктор улыбнулся тонко и как будто презрительно.
— Насчет Веры — все вопросы к Семену. Она была его знакомой.
— Она умерла?
— Ничего не могу по этому поводу сказать. Ты побледнел.
— Случаются головокружения, как будто падаю в черную яму.
5
Я лежа в спальне на меховом покрывале; Иван Петрович сидел на стуле у секретера, у ног на ковре — черная сумка; позади солнечное окно, лицо затемнено, голос равнодушно вкрадчивый.
— В результате пережитой травмы и стресса нарушено (или даже разрушено) твое биополе… образно говоря — в энергетическом покрове появились дыры, энергия иссякла. Психически ты сейчас обнажен и безоружен. Вот эту защитную зону необходимо восстановить.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: