Владимир Колычев - Смертельные чары

– Кто тебе такое сказал?

– Да я сама своими ушами слышала! Он тут перед ней чуть ли не на коленях ползал, – показала рукой в сторону зала Катерина.

– Да ну!

– Вот тебе и ну!.. Ты, говорит, Надя, все равно никуда от меня не денешься… Она сказала, что у нее муж есть, а он ответил, что ему все равно… Может, он и убил Александра Витальевича? Обострение случилось, и все…

– Обострение?

– Ну, знаешь, как это у психов бывает. Зимой и летом ничего, а весной и осенью накрывает. Так и с Молодовым, то ничего-ничего, то вдруг накроет. Вон жену шлюхой при гостях назвал. И к Надежде свататься приходил, «шоу» здесь устраивал… Если бы каждую неделю приходил, а то раза два в год случается… Этой весной не приходил. Может, потому, что не накрывало. А в субботу раз, и накрыло…

– Надежда не говорила, что к ней Молодов приходил. И про то, что приставал к ней, тоже не говорила…

– Ну, все же не расскажешь, это сколько ж времени нужно… Хочешь, я с Марией Степановной поговорю? Она у Молодовых работает.

– Мария Степановна? Знаю такую, говорил с ней сегодня.

Когда-то Мария Степановна работала техничкой в школе, теперь вот у «новых русских» обосновалась. Лет шестьдесят женщине, но здоровья ей не занимать, потому и управляется с большим хозяйством своих работодателей.

Если Молодов кобель, то мог бы симпатичную служанку найти. Но, может, именно поэтому его жена и наняла Марию Степановну, чтобы не искушать мужа молодыми соблазнами. Она же часто в отъездах бывает, следить за мужем некогда…

– Ничего не было у них такого в субботу. Тихо было, – сказал Федор.

– А Молодов где был?

– Дома. И жена дома была. Зато сейчас жена в отъезде, а он сам на рыбалке пропадает. Взял лодку и вверх по реке… К любовнице своей отправился?..

– Ну, то, что жена дома была, ни о чем еще не говорит… – махнула рукой Катерина. – Может, он и не собирался Голикова убивать. Просто вышел на пристань, а он там… Может, он лодку к выходу готовил…

– В час ночи?

Федор задумался. Участки Голиковой и Молодова разделял высокий забор, но у обоих пристань нависала над водой, так что с одной пристани можно было увидеть другую. И Молодов мог увидеть Голикова. Да и на лодке подплыть к нему мог… Что, если между соседями конфликт вышел? А в лодке у Молодова могли быть инструменты, например зубило с круглым сечением…

– Вообще-то Мария Степановна сказала, что в субботу ночью все спали.

– Я тебя умоляю! – хмыкнула Катерина. – Мария Степановна – баба продуманная, она своих хозяев не сдаст. Ты же участковый, мало ли что у тебя на уме? Уж лучше сказать, что тихо все было, чтобы ты копать не начал…

– Так и ты свою хозяйку сдавать не хочешь. Без работы ведь остаться можно.

– Ну да, не хочу. И без работы остаться не хочу, – вынуждена была согласиться она. – Но я правда не верю, что Надежда могла убить мужа… Ну, так что, пойти мне, поговорить с Марьей Степановной? Уж мне-то она все скажет…

– Хорошо, поговори, – кивнул Федор. – А я завтра подъеду, ты мне все и расскажешь.

Некогда ему сегодня делом Голиковой заниматься. Другие дела у него есть, хотя далеко не такие интересные. Вернее, совсем неинтересные. Жена на мужа жалуется, надо идти мозги дебоширу вправлять. Но это еще куда ни шло. Это его призвание – наводить на участке порядок. А вот пропавшую утку искать – удовольствие более чем сомнительное. Но делать нечего. Кто-то же должен и чепухой заниматься…

День только начинался, работы много, и Старостин сейчас должен был отписки для отчета составлять, но его снова в элитный поселок занесло. Позвонила Катерина и сказала, что есть важная информация. В принципе, у нее все – важная новость, но Федор все-таки поехал к ней.

– Ты какой кофе будешь? – с порога спросила она.

– Покрепче.

– Тогда двойное эспрессо…

– А информация тоже двойная будет? Или просто лайт?

– Нормальная информация, – загадочно улыбнулась Катерина.

– Ну, давай выкладывай, – удобно располагаясь в кресле, сказал Федор.

Сейчас бы подремать часок в тишине и уюте… Дом у Голиковой выше всяких похвал. И большой, и светлый; и обстановка богатая, со вкусом и, как принято сейчас говорить, функциональная. Большая сауна в цокольном этаже, в мансарде – бильярд. Здорово здесь. Так здорово, что уходить не хочется. Зато сама Надежда Максимовна ютится сейчас на жалких тюремных метрах. Как же ей сейчас домой хочется… Но ведь она сама во всем виновата…

– Наврала тебе Мария Степановна, – с заговорщицким видом проговорила Катерина. – Не спал Алексей Иннокентьевич. Бессонница у него была… Говорю же, весеннее обострение.

– Это ты говоришь. А что Мария Степановна говорит?

– Ну, про обострение она не говорила, но, я думаю, это оно самое.

– Ты психиатр?

– Нет, но мне кажется…

– Что еще тебе кажется?

– Почему кажется? Мария Степановна говорила. К гаражу Молодов ходил. Ну, к лодочному гаражу. Ночью ходил.

– Снасти готовить?

– Ну, я не знаю…

– И когда ходил?

– Ночью. В районе двенадцати.

– На самом деле так было или это ты так думаешь?

– Ну, было… Он с женой вечером поругался, спать по разным кроватям легли, бывает у них. Тамара тоже та еще штучка. Ему под пятьдесят, а ей тридцать «с копейкой», разница в возрасте, все такое. Он уже на пенсии, а ей Москву подавай. Она без него по два-три дня в столице пропадает, неизвестно, чем там занимается. Потому он и назвал ее шлюхой, ну, тогда, когда драка была. Накипело, и сказал…

– Так накипело или обострение? – усмехнулся Федор.

– Не важно. Главное, что обострилось. Вот он ночью встал и пошел к реке…

– Да уж, с тобой не поспоришь…

– Ты бы сходил к Молодову, он сейчас дома. А мне обед готовить, к Надежде поеду, пока ее в СИЗО не перевели, тогда сложнее будет… Может, все-таки не переведут? – с надеждой спросила Катерина.

– Почему?

– Ну, вдруг это Молодов?

– Что ж, попытаюсь тебя в этом переубедить.

Алексей Иннокентьевич действительно был дома. Он сам открыл Старостину калитку, причем сделал это с таким видом, будто давно ждал его визита.

Дом у него большой и новый, а сам он роста чуть ниже среднего и далеко не молодой. Дом богатый, во дворе новомодный ландшафт во всех его проявлениях. Очень ухоженный двор – травка подстрижена, кустики отфигурированы, деревья стоят ровно, хотя и нестройными, как задумано, рядами. Но сам хозяин дома какой-то лохматый, запущенный, старый свитер, в двух местах прожженный сигаретой, затертые до желтизны джинсы, кроссовки без шнурков. Но Молодова совершенно не смущал собственный вид. Какая разница, как он выглядел, главное, что у него есть. Замечательный дом, «Лексус» возле гаража, процветающая фирма, платиновая карточка с многомиллионным весом. Этим он, может, и не очень гордился, но воспринимал как должное. Он знал себе цену, поэтому нисколько не комплексовал из-за своего внешнего вида. И, возможно, делал это зря. Все-таки жена у него молодая, судя по всему, амбициозная, а может быть, и не очень верная…