Светлана Алешина - Дешевле только даром (сборник)

– Вы так считаете? – возразила я. – Вы уверены, что можно поломать человеку жизнь, а потом отделаться какой-то подачкой?

– Обижаете, Ольга Юрьевна! – серьезно и строго произнес Тарантас. – Это не подачка. Я готов заплатить солидные деньги. Я понимаю правила игры.

– Нет, не понимаете, – возразила я. – Вернее, вы играете по своим правилам. Это вы сейчас толкуете про отличную квартиру. Но ведь первым вашим побуждением было убить Чижову – кажется, вы об этом забыли?

Тарантас нахмурился и сумрачно посмотрел на меня.

– Это была ошибка. Вы мне не поверите, но я просто растерялся. Ну, представьте себе – я совершенно покончил с прошлым, стал другим человеком, у меня крупное дело. Ведь я не только кручу рулетку, Ольга Юрьевна! Я плачу налоги в городской бюджет, я создаю рабочие места, я занимаюсь благотворительностью. Я давно уже не тот шебутной пацан, который натворил кучу глупостей! Я теперь уважаемый гражданин, полезный член общества. И все это может рухнуть только оттого, что кто-то вспомнит мои старые грехи! Справедливо ли это? В конце концов, кто из нас без греха? Поверьте, я давно раскаялся. Вы думаете, меня не мучила совесть?

– Интересно, а что сказала ваша совесть насчет убийства Бордюра? – заметила я.

Тарантас с досадой поморщился.

– Опять вы за свое! – сказал он. – Бордюр – дерьмо! Подонок, животное, поймите это! Рано или поздно его все равно ждал такой конец…

– Как и летчика на волжском теплоходе, – напомнила я. – Как и Чижову, если бы не появились вдруг мы… О других ваших художествах не упоминаю – они мне попросту неизвестны…

– Хотите, объясню, что я об этом думаю, – неожиданно предложил Тарантас. – Вот вы говорите – летчик… Я не снимаю с себя вины, но вспомните, какое было время! Борьба за жизнь! В воздухе витал негласный закон – все дозволено! А я воспитывался не в институте благородных девиц, Ольга Юрьевна, – я вырос в детдоме. Это жестокая школа. Потом меня пригрела братва. Мы ни о чем не задумывались, жили одним днем. Умри ты сегодня, а я завтра! Своего рода это было как на войне… И летчик ваш знал, на что шел. Просто это не его время. Посмотрите вокруг! Кто отвоевал себе место под солнцем? Да та самая братва, что когда-то куражилась по ресторанам! Теперь они – уважаемые люди, и никто не вспоминает, через какую грязь они прошли. А вы говорите, летчик… А этот Чижов? Вы считаете, что с ним поступили несправедливо, жизнь ему поломали… У меня на этот счет другое мнение. Это – естественный отбор. Такие слизняки, как он, не имеют права заводить семью и продолжать род. Из-за них вырождается нация. Может быть, это звучит грубо, но кто-то должен отбраковывать такие экземпляры. В свое время мы не смотрели на это в философском плане, но теперь я уверен, что нами руководила природа. По сути дела, мы выполняли роль санитаров…

– Что-то у вас тут нестыковка получается, – заметила я. – Чижов – слизняк и поэтому не имеет права на жизнь, а летчик совсем даже не слизняк, но все равно не имеет такого права…

Тарантас поморщился.

– Согласен! Я уже сказал – летчик на моей совести. Может быть, мне за него гореть в аду. Может быть, он каждую ночь мне снится – откуда вы знаете? Я неверующий, но по-своему стараюсь замолить этот грех – детям помогаю, старикам. Уже много лет я честно работаю, ненавижу насилие…

– В самом деле? – иронически сказала я. – Обернитесь! За вашей спиной гориллы с автоматами…

– Это правила игры, Ольга Юрьевна, – терпеливо произнес Тарантас. – Вы сейчас опять скажете про Чижову… Как было дело? Ее взяли на работу – я ее случайно увидел, проходя через зал. Во мне все перевернулось. Память у меня отличная, к сожалению. Признаюсь, я дрогнул. Мне показалось, что все рушится, весь мир тычет в меня пальцем. Скажу вам по секрету, из моих людей почти никто не знает о моем прошлом. Я приказал эту женщину уволить и все о ней выяснить. Я потребовал, чтобы она исчезла из этого района. Меня поняли слишком буквально. Согласен, я поступил опрометчиво. Но, когда вы пришли ко мне, я одумался. Наверное, вас послал сам бог. Теперь мы все поправим, Ольга Юрьевна!

– Да, мне тоже так кажется, – согласилась я, размышляя над тем, удалось ли Кряжимскому связаться с Могилиным и убедить того принять срочные меры. Сейчас мы особенно нуждались именно в таких мерах. Тарантас был не прочь поболтать, но вряд ли он станет это делать до бесконечности.

– В вашем голосе я слышу иронию, – с осуждением заметил мой собеседник. – Что это значит? Вы не хотите принять мое предложение?

– Вы знаете, – ответила я, – у меня тоже имеется предложение. По-моему, оно более разумное, чем ваше.

– Вот как? Интересно, – скептически произнес Тарантас. – И в чем же оно заключается, позвольте узнать?

– Вы идете в милицию и пишете признание, – сказала я. – Учитывая ваше искреннее раскаяние, срок давности и прочее, вы сможете рассчитывать на снисхождение суда. Зато тогда ваша совесть может быть совершенно спокойна. И люди, которые от вас пострадали, вздохнут с облегчением. Ну как, нравится вам мое предложение?

– Абсолютно не нравится! – резко сказал Тарантас. – И вы напрасно испытываете мое терпение. Для вас имеется только два выхода – или взять у меня деньги, или…

– Или что? – полюбопытствовала я. – Вы отправите меня на тот свет как нежизнеспособный экземпляр?

– Вы угадали, – издевательски улыбнулся Тарантас. – А как ваше раскаяние, новая жизнь, положение в обществе? Вы готовы все это отбросить?

– Нет, это вы хотите все у меня отнять! – жестко сказал Тарантас. – Но я вам этого не позволю!

– Неужели вы будете настолько глупы, что решите нас всех убить? – изумилась я.

– Я уже решил, – сухо ответил Тарантас. – И не обольщайтесь. Это не глупость, это риск. Но риск оправданный. – Он вдруг обернулся и крикнул одному из своих людей: – Запускайте фургон! А эту «Ладу» отгоните куда-нибудь в глушь. Чтобы духу ее здесь не было!

Молодой человек побежал открывать ворота. Тарантас опять повернулся ко мне, и наши глаза встретились. У меня пробежал по спине мороз. На мой вкус, этому типу больше бы подошла кличка не Тарантас, а Тарантул – глаза у него были совершенно паучьи.

– Наделали вы ошибок, Ольга Юрьевна! – с удовлетворением заметил он, покачивая головой.

– Это я-то наделала ошибок! – возмутилась я. – Ничего себе! Вы бы на себя посмотрели!

– Я борюсь за свою жизнь, – серьезно сказал Тарантас. – А вы просто суете нос в чужие дела. Это большая разница.

Тем временем в открытые ворота въехал небольшой фургон с обтекаемым кузовом, в котором не было ни единого окошка. В кабине рядом с водителем сидел суровый и неприступный помощник Тарантаса – Александр Николаевич. Впрочем, думаю, если покопаться хорошенько в его биографии, то он тоже оказался бы каким-нибудь Шарабаном, а вовсе не Александром Николаевичем.