Рита Тальвердиева - Найти меломана!

Лет пять он учился держать равновесие на крутых и скользких ступенях карьерной лестницы. Предстояло освоить прыжки. Вверх. Надежным шестом стал для него сам Кривошеев: поверил, сделал ставку, благословил. Ни мало ни много – в мэры Семигорска – перспективного курортного городка. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить…

– Эй, ээ-й! – донесся до него голосок регистраторши.

Он обернулся.

– Ваш друг сейчас в бассейне, – просюсюкала она. И торопливо добавила, чтобы не огорчить странного посетителя. – До двенадцати…

Ждать оставалось около получаса. Он отошел от стойки и направился в сторону зимнего сада. Опустив кончики пальцев в журчащий фонтанчик, Синкин с удивлением заметил, что вязкие суетные мысли чудесным образом испарились. Мышцы лица расслабились. Он уже не морщил лоб, раздумывая как убить время. Ковровая дорожка вывела его из зарослей сада и пригласила в длинный коридор. Здесь располагались лечебно-процедурные кабинеты: фитоцентр, ароматерапия, тамбуканская грязь, нарзанные ванны и т. д. – стандартный набор уважающего себя санаторного комплекса Кавказских Минеральных Вод. Он развернулся и пошел обратно, ревниво оглядывая румяных и загорелых (это в марте-то!) отдыхающих. Солярий! – вспомнил он, и прибавил шаг, стыдясь своей желтоватой от недосыпа кожи. Когда все закончится, – пообещал он себе, – возьму двухнедельную путевку. В этот же санаторий…

Но внутренний голос ядовито прошелестел: это — никогда не закончится.

Тем более, если он победит. Три года он будет только оправдывать надежды. Тех, кто на него поставил, тех, кто в него вложил и тех, кто в него поверил. А это – ко-ле-со. Безнадежнее беличьего. Это – страшная зависимость. В одеждах вседозволенности. Это — власть! Сладкая каторга… Исход из которой страшнее смерти.

Он остановился у кабинета со смутно знакомым названием «гирудотерапия». В центре таблички извивалась черная клякса; мелко набранный текст освежил забытое: лечение пиявками .

Вот оно – верное сравнение! Какая там к черту «каторга»! Власть – как целебная пиявка: очищает кровь от шлаков никчемности. Возбуждает здоровые силы. Исцеляет…

Случайно пойманный образ сложился в любопытную концепцию. Вчерне, естественно. Эх, жаль – до выборов меньше недели! На нынешнем электорате не обкатать – еще сырая. Но образ-то, образ!..

В возбуждении он щелкнул пальцами. Первое: как и пиявка – власть – понятие непопулярное, даже мерзкое. Ох, как не любим, ох, как презираем. А без власти мы что? Мусорная свалка. Контейнер с отходами.

Второе! – он дважды отщелкнул пальцами. – Пиявка, однако, прихотлива и оттого уязвима: живет и размножается только в чистейших водоемах. Обнаружили в своем озере пиявку – плавайте на здоровье! Водоем свеж и экологически безопасен. Но, увы, все меньше и меньше на еще бескрайних просторах страны таких мест.

Так и власть – чахнет в мутных стоках хаоса. Только чистота: в наших умах, сердцах, душах; только порядок – сделают функцию власти результативной. Дурная кровь застаиваться в обществе уже не сможет. Будет переработана. Насытившись, пиявка отпадет сама. И обновленный организм – человека, города, страны – воспрянет и заработает как часы.

Непроизвольно плечи его развернулись, глаз загорелся: Синкин вошел в образ первого продвинутого мэра города Семигорска. Да, такие еще у нас не рулили, – мысленно зааплодировал себе он. – Надо лишь немного потерпеть. Одержу победу – отдам долги. При желании можно и в год уложиться. Зато «кровь» очистится и буду готов к делам и свершениям – «за царя, за веру, за отечество». От таких слов и грудь расправляется, и ростом будто выше становишься. Верно в старину говорили: люди служивые сами себя и строили.

Синкин взглянул на часы. Ого! Осталось 10 минут.

Ноги сами повели его в сторону бассейна. Вдоль стрелки с указателем он легко миновал два поворота. На него дохнул теплый воздух «предбанника». Прошмыгнув внутрь, он заозирался: в голубой чаше бассейна разноцветными поплавками мелькали шапочки купальщиков. Нет, магистра так не разглядеть. Тем более в полдень, когда сквозь сплошное стекло брызжет приветствующее весну солнце. Щедро расплескав озорные блики в воде, оно играло и на кафельных стенах, качая на нарисованных волнах сложенные мозаикой кораблики, шлюпы, парусники. Особенно впечатлила десятивесельная старинная ладья: призывно хлопая парусами, она, казалось, одаривает надеждой…

Однако, время, господа! Время! Он поспешил вернуться в роскошное фойе, в центре которого располагалась картинная галерея: творения местных художников. Вдоль двух параллельных стен импровизированной галереи восхищенной стайкой чирикали отдыхающие. Что же их привлекло? Конечно! Достопримечательности Пятигорска. Вот Эолова арфа… Лазаревский собор… А вот известный всей России (по крайней мере по бутылкам с целебной минералкой) бронзовый Орел на вершине горы Горячей… И грот Дианы, где великий Лермонтов участвовал в веселом пикнике (всего за неделю до той нелепой дуэли). И знаменитый Провал, на ремонт которого сшибал с курортников мелочь бессмертный Остап Бендер. Неплохая, кстати, идея. Будь я мэром Пятигорска…

Что там машет мне сладкоголосая регистраторша? – очнулся Синкин – Ого! Пять минут первого! И – никого похожего на Мармарова – с его ростом и статью, по крайней мере.

Оглядываясь по сторонам, он неспешно направился к регистрационной стойке, у которой сиротливо жались два низкорослых киргиза. Или узбека? Сидящая в кресле роскошная брюнетка о чем-то перешептывалась с пристроившейся на подлокотнике девицей. Обе явно строили ему глазки.

Ох, не до вас красавицы, не до вас, родные, – разочарованно вздохнул Синкин, подойдя к стойке. Поймав его взгляд, регистраторша радостно ткнула в сторону одного из узбеков. С мрачным предчувствием Синкин развернулся.

– Ви меня ищете, любезный?

У Синкина поползли вверх брови.

– Я Маймаров. Из 508-го, – широко улыбнулся узбек, сверкая золотыми зубами.

Пятигорск

Без чутья журналисту никак. Оно у меня доброе. Но тут – взбунтовалось. Сошло на нет. Испарилось. Весь вечер после встречи с Мармаровым я напрасно ломал голову, шарил в Интернете и мозгах: ни идей, ни зацепки.

Тогда я решил зайти с другого конца. И наутро отправился в Центр социального обслуживания, к которому последние пару лет была прикреплена Таисия Дмитриевна – бабушка Меломана. Из словесного потока разговорчивой инструкторши я выжал лишь граммульку сухого остатка: в электросетях, где Таисия проработала 35 лет чтут своих неработающих ветеранов. И – помогают.

– Представляете, – по детски округлила глаза дородная дама, – им выдают ежемесячную матпомощь! И так – годами! Внуку Таисии Дмитриевны, царство ей небесное, оплатили поездку на конкурс пианистов. Бедная женщина так радовалась…