Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

Афонька не знал, что такое «кнехт» и «гандшпуг», но обиделся.

– А ты не лайся, а сказывай делом. Мелет несуразное, да еще лается! Тебя сюда не затем посадили, чтоб измываться… А то еще лыбится!

– Тебе б так лыбиться, когда шашкой полоснут! Вот тип! Что мне с тобой цирлихи-манирлихи разводить? В ресторан сводить, кофий пить для приятного разговору? Так и так-де, уважаемый полицмейстер, пейте кофий и жрите котлеты, а после, сделайте милость, осчастливьте: вступите добровольно в Красную Армию… Мол, она, доблестная Красная Армия, никак не может без вашей стоеросовой особы обойтись!..

И матрос снова завернул в бога, в боженят, в царя и в царицу и в наследника цесаревича.

– А возьмут? Так ведь я…

Матрос развеселился и стал смеяться. Теперь не только разрубленным ртом смеялся – глазами.

– Вот адик! Это у нас так идиотов звали. Для приличия. Эй! Ты мне… тут палубу не соли! Соленого-то в моей жизни, браток, полный трюм… Ладно. Значит, на фронт?..

– Пиши… Може, я орден заработаю…

– Может, орден, а может, и пулю схлопочешь… На фронте – совсем запросто.

Афоньку увели, а следователь Андреев погрузился в чтение одного удивительного документа.

ОБРАЩЕНИЕ СИБРЕВКОМ А К УЧАСТНИКАМ ВООРУЖЕННЫХ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

ВСЕМУ КРЕСТЬЯНСКОМУ НАСЕЛЕНИЮ СИБИРИ!

…Разбитые в открытом бою сторонники буржуазии, обломки прежних господ скрылись по сельским местностям. Бывшие колчаковцы, бывшие палачи и вешатели, польз уясь слабостью Советской власти на местах, повели свою гнусную работу в крестьянстве и стали подбивать крестьян на восстание против Советской власти. Они прикидывались сторонниками крестьянского права, они лгали на коммунистов, обманывали крестьянство, обе щая ему легкую победу…

…Сибирский революционный комитет верит, что огромное большинство в этих отрядах все же честные крестьяне…

Сибирский революционный комитет ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Всем… участникам восстаний против Советской власти явиться в военные к омиссариаты и заявить о своем желании искупить вину отправкой на фронт.

2. Уездным военным комиссариатам немедленно зачислять таковых в ряды Красной Армии, обеспечив, как самим явившимся, так и их семьям, все виды довольствия и социального обеспечения нара вне со всеми красноармейцами.

Всем ревтрибуналам, народным судьям и другим судебным и судебно-следственным органам, где возбуждены дела по обвинению явившихся лиц в восстании против Советской власти, – дела прекратить.

СИБИРСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КОМИТЕТ

Весь день, пока помощники выкраивали из толстою дела антисоветского центра материалы о Галагане, Константинова одолевали сомнения: правильно ли? Махль и Борис Аркадьевич старые коммунисты, ленинской гвардии люди… Но ведь они – люди.

А заседание коллегии губчека – суд скорый… Правый, но не милостивый… Упустим Галагана – не вернем уж его знаний… А другой такой фигуры может не оказаться.

Константинов побывал дома, вылил на голову ведро холодной воды и отправился к председателю ревтрибунала.

Председателю трибунала Константинов сказал:

– Заседание сегодня… к полуночи.

– Много дел? – осведомился пожилой человек, с резкими носогубными складками, которыми награждают лицо тюрьмы и фронты.

– Нет… Только одно. Понимаете… – Константинов рассказал о Галагане… – Как бы вы поступили в таком случае?

– Я взяток не беру! – отрезал председатель.

– Какая же взятка?

– Для следственных органов – взятка… Не личный «барашек в бумажке» следовательно, а взятка целой организации… Он же, этот прохвост, по сути дела не просто торговую сделку нам предложил – это бы еще куда ни шло! – нет, он Чека дает моральную взятку. Если вы согласитесь, этот мерзавец не только жизнь выигрывает.

Он большее выигрывает: людское мнение о подкупности чрезвычайки…

– Но ведь, если Галаган останется жить, мы быстрее справимся с центром…

– Ничего! – подмигнул председатель. – Над нами не каплет…

Эх, ты, сухарь недальновидный! «Не каплет!» А восстание? А заговоры один за другим? А убийства коммунистов? Но сказать вслух это Константинов не решался: у председателя и голова седая, и партстаж с девятьсот третьего.

– К полуночи приезжать, говоришь? Ладно. Там и додумаем. Докладываешь ты? Вот и хорошо. Ты уже всех членов коллегии обошел?

– Нет, еще не всех, – ответил Константинов и добавил: – Но о Галагане больше спрашивать не буду. Решим на коллегии.

– И правильно!

В это время в далекой Москве было раннее утро. Свет в кремлевских кабинетах уже давно погасили, но в одном были еще опущены шторы и горела настольная лампа.

Сидевший в кресле с плетеной спинкой невысокий, коренастый и подвижный человек, со лбом Сократа и фамилией, сотрясавшей весь мир, закрыл лежавшее на столе «Дело», положил на него второе такое же, придавил все тяжелым пресс-папье и позвонил секретарю:

– Соедините с Феликсом Эдмундовичем…

Взял телефонную трубку и стал говорить, слегка картавя:

– …Так и думал, что вы опять не спали всю ночь! Буду ругаться, Феликс Эдмундович! Да, да – обязательно буду ругаться! А пока – извольте слушать: я прочитал оба материала о товарищах министров Колчака – профессоре Введенском и финансисте Белове. Они – люди чужие, но честные, умные и русские, в лучшем смысле… А главное, архинужные сейчас!.. Обвинять их в том, что они-де были помощниками министров – так же неумно, как обвинять самого Колчака в том, что белые пороли учительниц… Использовать этих министров нужно. Составьте депешу и – спать, спать, Феликс Эдмундович…

К полудню Андреев привел Афоньку в кабинет начСОЧа.

– Всё с ним… Разрешите взять лошадь, Борис Аркадьич, съездить в губвоенкомат?..

– Нет у нас больше лошадей, Андреев…

– Тьфу! Забыл. Ну, тогда я пешком. Возись тут с ними, чертями! Что это – мое дело!

– А ты как думал? Самое настоящее партийное, чекистское дело: возиться с чертями.

– Разрешите идти?

– Разрешаю… Скажи там губвоенкому, что Селянина надо в кавалерию. И предупреди, что добровольцы будут еще… Вот, таким образом, Афанасий Иванович… Становишься ты теперь красноармейцем.. Да… Таким, значит, образом… Слушай, товарищ Селянин: а не хочешь ли остаться в нашем хозяйстве? Будешь заведывать средствами передвижения… на правах помощника коменданта. Паек – красноармейский, обмундирование, пушка на боку… Подберешь себе на конном дворе конюхов и кучеров. по своему выбору… Но сперва надо новыми конями обзавестись, и это дело мы хотим поручить тебе…

– В армию ж… сулите?

Борис Аркадьевич успокоил:

– Так это – на твой выбор. Хочешь – армия. Хочешь – к нам. Тут, сам видишь, тот же фронт… Ну, как?