Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду

— Ждите. Время еще не пришло, — зловеще сказала Анисья. И дала отбой.

— О господи! — простонал Иван Иваныч и откинулся на подушку. Лучше бы он просто откинулся на тот свет, но, видать, момент еще не настал. — Зина…

— Я уже поняла: нитроглицерин.

Теперь у меня уже не было оправдания, будто я не знаю, где лежат таблетки. Иван Иваныч быстро получил свое лекарство, гораздо быстрее, чем я того хотела. Но если дело так пойдет и дальше, второго инфаркта ему не избежать. Я двигаюсь в правильном направлении.

— Сволочи, какие сволочи… — зашевелил он посеревшими губами. — Ничего святого. Это же ребенок! Как думаешь, они и в самом деле пойдут на это? Сделают ей аборт? — вопросительно посмотрел на меня муж.

— А срок какой?

— Еще ничего не заметно. Я думаю, месяца два.

— Могут просто устроить выкидыш, — я пожала плечами. — На таком раннем сроке это нетрудно. Дадут ей пару таблеток…

— Таблеток? Каких таблеток? — заволновался он.

— Есть такие. Они так и называются: аборт-таблетка. — Лично я этого не делала никогда, но была наслышана. — Они могут силой заставить Анжелу проглотить лекарство.

А, кстати… Это мысль! Но нет. Я не стану убивать детей. Только не это. Даже если речь идет об Анжеле. Я не буду этого делать. Ни за что и никогда. Потому что страшнее преступления нет. Но Иван Иваныч сильно испугался. Он опять простонал:

— Зина… Воды…

За водой мне пришлось идти на кухню. И тут уж я не спешила. Когда я вернулась, Иван Иваныч еле дышал. Но черт меня возьми, все же дышал! Вот же Кощей Бессмертный!

— Спасибо… — он жадными глотками выпил воду. — Мне легче…

«Да когда уже ты помрешь, зараза такая? Сколько мне еще вокруг тебя выплясывать?» — с надеждой посмотрела я на него и, стараясь изобразить сочувствие, спросила:

— Тебе и в самом деле легче?

— Я почти пришел в себя. — «Какое разочарование!»

— Так как насчет Анисьи? — напомнила я. — Будем мы звонить Эрику или не будем? Если не будем, то он пойдет в полицию и сообщит о пропаже Анжелы. Тогда ее похитители во всем обвинят тебя и… Как минимум, аборт-таблетка, — пригрозила я.

— О, нет! Хорошо, я согласен, — поспешно сказал Иван Иваныч. — Мы будем звонить Эрику.

— Деньги, — протянула я руку. — Сто тысяч мне и сто Анисье. Итого двести, — на всякий случай сказала я. Вдруг от горя он разучился считать?

— У меня нет при себе такой суммы. Ты же знаешь, я не держу в кошельке столько наличности.

Я чуть не расхохоталась. Меньше часа назад точь-в-точь такой же диалог произошел между мною и Колей. Только я поумнее Коли.

— Выворачивай карманы, Иван, — велела я.

— Зина, ты ли это?

— Ничто не меняет людей так, как бедность. Чем меньше денег, тем меньше гордости. Мой кошелек пуст, и я пойду на все, чтобы он опять был полон. Давай сюда свой пиджак!

— Ты ли это? — повторил он, но покорно снял пиджак и протянул мне.

Я пошарила в карманах и достала портмоне. Шикарное портмоне из кожи какого-то редкого зверя или рептилии. Моя рептилия в это время замерла на диване, гипнотизируя меня взглядом. Бесполезно. Я давно уже нечувствительна к змеиному яду. Стараясь не глядеть на мужа, я открыла бумажник. Там была куча кредиток и пачка денег. В основном доллары и евро.

— Ага! Ты мне, выходит, соврал!

— Но ты же сказала: двести тысяч рублей, — начал выкручиваться он.

— Я не возражаю, если ты заплатишь в долларовом эквиваленте. И Анисья, думаю, тоже. — Я принялась отсчитывать купюры: — Одна, две, три, десять…

— Зина! — Он кинулся на меня как лев, забыв о своем горе. Я проворно отскочила:

— Не мешай!

Швырнув ему бумажник, в котором остались одни только кредитки, я принялась жадно подсчитывать добычу. Четыре купюры по пятьсот евро, тысяча долларов сотенными и еще пятьдесят тысяч рублей красненькими.

— За тобой остается долг, — с сожалением сказала я. — Здесь только сто шестьдесят тысяч рублей. А я просила двести.

— Это по какому же курсу? — ощерился он.

— По моему.

— Не слишком ли дорого за один звонок?

— Нет.

Я уже поняла: выбить из него остаток долга равносильно тому, что добыть в самом центре Сахары ключевой воды из огненного песка. Но мне не придется идти сегодня в ломбард. Да, я стала, наконец, считать деньги. А раньше не глядя швырялась огромными суммами. Мне давали на хозяйство немало, и прежде я бы сочла эти деньги насмешкой. А сегодня выдержала за них настоящую битву.

— Я начинаю тебя бояться, — проскрипел Иван Иваныч.

— Сам виноват. Если бы ты обеспечил мое будущее, мог бы отныне спать спокойно. Разве забыл? Скупой платит дважды.

— Я прихожу к тебе за сочувствием, а ты вымогаешь деньги, — пожаловался он.

— Эй, эй, поосторожнее! А то я включу в счет услуги психотерапевта! Мне же надо теперь как-то зарабатывать на жизнь?

— Нет уж, не надо! — вздрогнул Иван Иваныч.

— Уверяю: это обойдется тебе дешевле, нежели ты пойдешь на прием к дипломированному специалисту. Так что ты, Иван, подумай. У меня хоть и нет диплома, но зато я знаю тебя как облупленного.

— Так я могу быть уверен: ты уладишь эту проблему? — спросил он, поежившись.

— Запросто!

— Эрик не будет ее больше искать?

— Не будет, — заверила я.

— Это хорошо, — кивнул Иван Иваныч. — Так я поехал?

— Езжай.

— Я буду тебя информировать обо всем, что происходит.

— А я тебя.

— До свидания, Зина.

— До встречи.

Он не стал возражать. А мне не терпелось его выпроводить. Надо было срочно разобраться с Анисьей. Что это за самодеятельность? Как только за мужем закрылась дверь, я позвонила ей:

— Быстро — ко мне!

— Куда к вам? — слегка растерялась она.

— В московскую квартиру!

— А как же…

— Все улажено. И мне срочно надо с тобой поговорить.

— Лечу.

Когда опять раздался сигнал домофона, я была во всеоружии.

— Зинаида Андреевна, к вам опять гости! — отрапортовала консьержка.

Этот день она запомнит надолго, потому что в обычные дни ко мне никто не ходит. А тут аншлаг! Весь вечер на арене Зинаида Андреевна Царева! Да, с тех пор как я перестала быть женой миллионера, я не могу позволить себе даже маникюршу на дом. Иван Иваныч крепко меня прижал. Вымогает развод. Само собой, он может обойтись в этом деле и без меня, но ему нужны гарантии, что после я не затаскаю его по судам. Ему ни в коем случае нельзя сейчас ошибиться. И мне тоже.

Интересно, кто победит? У него нервы крепче, чем я рассчитывала, зато я на четверть века моложе. У меня, следовательно, крепче здоровье. Человек с больным сердцем против человека с подвижной уязвимой психикой. Делайте ваши ставки, господа!

— Так что, Зинаида Андреевна? Впустить?

— Это женщина? — уточнила я у консьержки. Мне не хотелось, чтобы опять заявился один из братьев.