Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду

— Программистом?!

— А что тебя удивляет?

— Так.

— Да, у меня высшее техническое. Тогда я зарабатывал большие деньги, все было: клубы, девочки, дорогое хобби… А потом моя фирма разорилась, и все кончилось. Зато, как мне тогда показалось, я встретил свою судьбу, — усмехнулся он.

— Женился, что ли?

— Да. Она сразу взяла меня в оборот. Кое-какие сбережения у меня имелись, и жена сказала, что надо взять квартиру в ипотеку. Сколько можно по съемным-то скитаться? Я же обрадовался тому, что в жизни появилось что-то постоянное. Дом, жена. Потом она забеременела. Я был так счастлив, что спорить не стал. Ипотека так ипотека. Родился сын. А лет через пять мы поняли, что совершенно чужие друг другу люди. Она требовала, чтобы я искал такую же денежную работу, какая была у меня раньше. А я уже старый для этого. — Он опять усмехнулся. — Пацаны подросли, поколение next, они знают гораздо больше, да и в мире программного обеспечения очень быстро все меняется. Даже тридцатилетние уже считаются стариками, эти наглые щенки двадцатилетние их теснят. Они ничего не боятся, ни по какому поводу не комплексуют. Честное слово, я им завидую. Я полтора года не работал по специальности, а когда меня наконец позвали на собеседование, понял, что безнадежно отстал. Тут, как и в иностранном языке, нужна постоянная практика, и никакие учебники не помогут, понимаешь? На языке программирования нужно говорить каждый день, на нем надо даже думать, быть в теме и быстро ловить все новое. Эти двадцатилетние очень мобильные. Другое поколение, понимаешь? У них сознание другое, с пеленок заточенное под высокие технологии. А мне уже за сорок. Я получал образование в то время, когда на компьютер меняли машину. И когда Инета в помине не было.

— Понимаю, — осторожно сказала я. Выходит, мы ровесники. Я тоже проходила курс информатики на допотопном монстре размером с полкомнаты.

Рижское шоссе закончилось, мы выехали на Кольцо. Здесь движение стало плотное, что неудивительно. Кольцевая стоит практически всегда. Времени у нас было полно, и я задала Яну наводящий вопрос:

— И чем все кончилось? Как ты оказался установщиком железных дверей?

— Я понял, что выпал из обоймы, и решил сменить профессию, устроился простым менеджером по продажам. Начал с нуля. Решил продавать то, на чем раньше работал. Компьютеры. Посчитал, что уж в этом вопросе я разбираюсь досконально. А там, в офисе, опять одна молодежь. Те же двадцатилетние, которые смотрят на меня как на ископаемое. И прозвище дали соответствующее, — он горько улыбнулся. — «Патриарх». А за глаза «папаша», а то и «дед». Я понял, что мы говорим на разных языках. Их, кроме денег, вообще ничего не интересует, рвут друг у друга заказы, не стесняются подставлять перед начальством, клиентов уводить. Лишь бы процент с продаж получить побольше. Все ведь кредитов понабрали. Ценностей, кроме денег, никаких, про секс говорят, будто переспать с кем-то, как зубы почистить. Сдернулся я вроде бы из-за пустяка. Помню, стою у стенда с мониторами, а рядом парень с девушкой обсуждают оргазм. Она ему пытается объяснить в деталях, что во время этого чувствует, а он пытается вникнуть и задает наводящие вопросы. Причем они друг другу никто, просто коллеги по работе. Я, например, так не могу, да и мало кто из моего поколения может. Для нас это интимное чувство, глубоко личные переживания. А они вообще, похоже, не переживают. Или, как они говорят, «не парятся». Нет денег? Пойди возьми кредит! Жизнь в долг — это нормально, все так живут. В общем, другой мир, другое поколение. Я для них инопланетянин, чудище какое-то. Смешки постоянные, подначки. А то и откровенное: «Вали отсюда, дед!» Я не выдержал и ушел. А вот руками они ничего не умеют делать, только на кнопки давить. Я и пошел в работяги, благо там всегда есть вакантные места. Сменил белый воротничок на синий. В зарплате точно выиграл.

— А жена не поняла.

— Точно, — кивнул Ян. — Сочла, что это для нее оскорбительно. — Он вдруг улыбнулся. — Замужем за рабочим быть не престижно. Она моложе меня на пятнадцать лет. Тоже другое поколение. Они не понимают слов «нет денег». Или «надо экономить». Зачем, если можно взять кредит? И потом его не отдавать. Я, например, спать не могу, если у меня долги. А они ничего, спят. И даже не переживают по этому поводу. Не так сказал. — Он широко улыбнулся. — Не парятся. Я ее не осуждаю. Не она виновата. Просто мы разные. И я ушел. Квартиру, разумеется, оставил ей и сыну. А поскольку ипотеку оформляли на меня, то я ее по-прежнему выплачиваю. И платить мне придется еще долго. Вот и работаю без выходных.

— А живет там она.

— С моим сыном. Его я никогда не брошу. Плюс алименты. Мне тоже надо где-то жить, хоть и область, но двадцать пять тысяч в месяц на жилье уходит. Еды надо купить, одежду. Иногда приходится у приятелей в долг брать. Родственников у меня здесь нет. Но ты не переживай: прорвемся!

— Да. Ушли наши поезда. И мой, и твой. Самое неприкаянное поколение. Те, кто на пятнадцать-двадцать лет старше, хотя бы пенсию себе заработали и квартиры от государства получили. Они живут прошлым, ненавидя всех, кто разрушил их, как им кажется, счастливую жизнь. А те, кто на пятнадцать-двадцать лет моложе, вообще ничем не заморачиваются, здесь ты прав. Живут сегодняшним днем. Может, это и правильно. А мы… Зашоренные, загруженные, жизнью замученные. Росли при одном строе, а жить пришлось совсем при другом. Мы ненавидим то прошлое, то настоящее, в зависимости от обстоятельств, и страшно боимся будущего. Потому что ничего хорошего нам там не светит. Вот и маемся.

— Какая-то философская у нас беседа получается, Зина. Можно так тебя называть?

— Да как угодно, раз я у тебя собираюсь какое-то время пожить. Сразу предупреждаю: готовить я не умею.

— А посуду мыть?

— Это можно попробовать.

— Устраивает. Как-то незаметно мы рассказали друг другу свои биографии. За дорогой. Сейчас проскочим Кольцо и еще минут сорок пути, если повезет. Но вроде бы пробок уже быть не должно.

— Будем надеяться… Ты, наверное, свою жену ненавидишь? — спросила я.

— Зачем? — поджал плечами Ян. — Я к ней нормально отношусь. Она же не виновата, что связалась с неудачником. А выходила за героя. Думала, я — каменная стена, за которой ей будет надежно. А я подвел.

— Самокритично.

— Но не всем же олигархами быть? Я на сей счет спокоен. Мне больших денег никогда не заработать. Те, кто идет в бизнес и во власть, а самые большие деньги крутятся там, поступаются своими моральными принципами. Ведь надо быть большой сволочью, чтобы использовать людей, заранее зная, что ты их кинешь. А без этого нельзя. Я же со своей бывшей даже судиться не стал. Все оставил ей. Ну какой из меня бизнесмен? — открыто улыбнулся он. — С другой стороны, ну в чем я конкретно виноват? В том, что порядочный?