Рут Ренделл - Если совершено убийство

«Почему они не пошли в ее комнату? — спрашивал себя Уэксфорд. — Почему не в ее комнату в доме, где никто не задавал никаких вопросов? И почему она ушла днем, если собиралась встретиться с Грегсоном только после работы?» Все эти вопросы он должен обсудить с Говардом, но только не сейчас. Он понимал, что, по представлениям Бейкера, обсуждение — это когда он что-то констатирует, а остальные, так сказать, участники дискуссии соглашаются, восхищаются и тем самым воодушевляют его. Дав свою собственную, очень ограниченную картину преступления, Бейкер повернулся к Говарду и попытался вполголоса обсудить с ним выводы медицинского заключения.

Однако Говард решительно не собирался исключать из обсуждения своего дядю. Отдавая себе отчет в том, что Уэксфорд пока не очень много знал об особенностях характера убитой, он все же настоял на том, чтобы дядя рассказал о проведенной утром работе.

— Она была очень неиспорченной девушкой, — начал Уэксфорд. Он чувствовал себя уверенно, потому что Бейкер вряд ли мог сказать, что был так же хорошо осведомлен о личности умершей девушки, как о географии Кенберн-Вейл. — Она была очень тихой и застенчивой, боялась ходить на вечеринки, и вполне возможно, что всего лишь раз в жизни была в общественном месте. — Ему было приятно увидеть на лице Бейкера некое подобие улыбки одобрения. Это придало ему смелости задать вопрос, который ставил под сомнение теорию инспектора: могла ли такая девушка пойти одна с почти незнакомым человеком в уединенное место? Она бы побоялась это сделать.

Бейкер продолжал натужно улыбаться.

— Но есть кое-что другое, что поразило меня…

— Говори, Рэдж. Это может быть важно.

— Двадцать девятое февраля был вторник. Интересно, не потому ли ее положили в склеп Монфорта, что знали: обычно туда заходят только в последний вторник месяца, и этот вторник уже прошел?

Бейкер продолжал скептически слушать, но глаза Говарда округлились от удивления.

— Ты полагаешь, убийца забыл, что нынешний год — високосный и в месяце был лишний вторник?

— Это вполне возможно, не так ли? Не думаю, что такой парень, как Грегсон, мог знать о склепе и о договоре на уборку. Но тот, кто убил ее, знал это и потому решил положить тело там. Почему-то ему надо было, чтобы мертвую Лавди обнаружили только через несколько недель.

— Интересно, — протянул Говард. — Что ты об этом думаешь, Майк?

Человек, который не был Верденом, хотя и носил то же имя, что и Верден, и даже имел с ним некоторое сходство черт лица, поднял брови и, растягивая слова, произнес:

— Относительно другой точки зрения вашего… э-э-э… дяди, сэр?

Было совершенно очевидно, что заминка, которую он сделал перед словом «дяди», была специально направлена на то, чтобы подчеркнуть семейственность, но на этот раз он зашел слишком далеко: всегда вежливое и спокойное лицо Говарда нахмурилось, а пальцы забарабанили но бокалу с вином, и Бейкер понял, что это — предостережение. Он пожал плечами, улыбнулся и с холодной вежливостью продолжил:

— Вы называли Морган тихой и неиспорченной девушкой, мистер Уэксфорд, но я уверен, что вы знаете, как обманчива бывает внешность, тогда как медицинское заключение о смерти не обманывает. Думаю, вы будете удивлены, узнав, что, согласно этому заключению, в прошлом году она родила ребенка.

После великодушия и любезности, проявленных Говардом, и доброжелательного приема, оказанного другими членами его команды, Уэксфорд почти болезненно воспринял антагонизм Бейкера. Он просто впал в уныние. Его первый день в качестве частного сыщика начался так многообещающе, однако вмешательство инспектора было словно черная туча, закрывшая солнце. Уэксфорд знал, что, если бы он был совершенно здоров и находился в хорошей физической форме, если бы его уверенность в себе не была поколеблена его старым телом, всегда таким крепким, а теперь так неожиданно предавшим его, ему удалось бы гораздо лучше справиться с делом. Но в конце концов, он не маленький ребенок, который отказывается играть в любимую игру потому, что другой, более сильный и здоровый, превзошел его и теперь пытается указывать, как надо складывать кубики. И все же где-то в глубине души ветеран чувствовал себя обиженным почти по-детски, потому что присущая ему сила и уверенность в себе зрелого человека были подорваны. Когда он снова анализировал проделанную работу, она уже казалась ему дилетантской. Уэксфорд никак не мог избавиться от страшной мысли, что Говард послал его на эти поиски просто для того, чтобы чем-то занять и вернуть ощущение счастья.

Да еще и этот кабинет, который выделил для него Говард и куда его только что проводил детектив-констебль Дайнхарт… Как и все остальные кабинеты в этом полицейском управлении, он был темным, мрачным, с невероятно высоким потолком. На серовато-коричневом ковре стояли кресла, обитые гладкой коричневой кожей, а из окна во всей своей красе открывался фасад Кенбернского газового завода. Уэксфорд не мог не вспомнить с ностальгией свой кабинет в Кингсмаркхеме — такой светлый и современный, сосну за окном, а не это уродство, и, наконец, его любимый коричневый с красноватым отливом письменный стол, на котором всегда царил особый рабочий беспорядок.

Сидя в кресле, он мучительно пытался понять, что с ним происходит. Дом Говарда слишком велик для него, а это место — слишком убого. Чего он хотел? Чтобы Лондон был утопическим Кингсмаркхемом и чтобы лондонские полицейские расстилали перед ним красную ковровую дорожку?

Уэксфорд уставился на газовый счетчик, размышляя о том, что делать дальше. «Суй свой нос куда захочешь», — сказал ему племянник, но куда совать нос и какие у него полномочия? В тот момент, когда он раздумывал, прилично ли будет разыскать Говарда, его племянник постучал в дверь и вошел.

Он выглядел усталым. На утомленном лице серые глаза потеряли присущий им блеск, а кожа под ними припухла.

— Как тебе нравится твой офис?

— Спасибо, замечательный.

— Вид из окна — ужасный, но, к сожалению, выбора нет: либо этот, либо пивоваренный завод, либо автобусная остановка. Я пришел извиниться за Бейкера.

— Не обращай внимания, Говард.

— Нет, он вел себя грубо по отношению к тебе, и это непростительно, однако к Бейкеру следует отнестись снисходительно. Дело в том, что в последнее время он находится в сильном нервном напряжении. Он женился на девушке вдвое моложе его. Она забеременела, и Бейкер был совершенно счастлив до тех пор, пока она не объявила ему, что ребенок — от другого мужчины и она уходит к нему. С тех пор он разуверился в людях и находится в постоянном страхе, что кто-то обманет его и на работе.