Рут Ренделл - Если совершено убийство

— Я так говорил?

— Да, конечно. Я понял, что ты…

Уэксфорд резко поднялся, так толкнув свой стул, что тот чуть не перевернулся. Внезапно им овладело беспокойство, но не о себе самом и не о своем поражении.

— Его жена свяжется с ним!

— Конечно свяжется. Ну и пусть. Он все равно должен вернуться завтра утром. — Говард посмотрел на часы. — Точнее, сегодня утром. — Узнав о том, что он может не получить разрешение на усыновление, — а жена ему скажет, что суд приостановит все действия до выяснения обстоятельств, — он стремглав прибежит к нам. Господи, Рэдж, он ведь не знает, что мы подозреваем его в убийстве.

— Но он будет теперь знать, что у него нет никакой надежды на то, чтобы остаться отцом Александры! — Уэксфорд схватился за спинку стула. Он весь дрожал. — Ты думаешь, она уже сообщила ему об этом?

— Если она не более флегматичная женщина, чем мне показалось, то должна уже сказать.

Уэксфорд старался стоять спокойно. Он знал, что побледнел, потому что чувствовал, как похолодела и задрожала кожа на лице. Лицо Бейкера было исполнено презрения и недовольства, Говард же пребывал в полном недоумении.

— Вы хотели моего совета. Наверное, потому, что не хотите знать моего мнения. Я советую вам немедленно позвонить в отель, где остановился Дербон. — Уэксфорд сел и отвернулся к стене.

— Он в своем номере, — сказал Бейкер, положив трубку. — Не вижу необходимости во всей этой мелодраме. Человек спит в своем номере, но они на всякий случай пошли проверить и обещали перезвонить. Полагаю, что, по мысли мистера Уэксфорда, они должны обнаружить там сверток из белья под простыней, а птичка улетела.

Уэксфорд никак не прокомментировал эти слова. Он сидел, так крепко сжав руки, что костяшки пальцев побелели. Уэксфорд не смог успокоить свои руки, но успокоить голос ему удалось, и, продолжая беседу, он спросил:

— Как дела у Клементса?

— Он получил постановление об усыновлении, — сказал Говард. — Звонил, чтобы сообщить нам. Все прошло без осложнений.

— Я пошлю его жене цветы, — решил Уэксфорд. — Напомни мне. — Не спрашивая разрешения, он подлил себе кофе, но рука его была нетвердой, поэтому он положил ее на стол. Говард не сказал ни слова.

Раздался предварительный звонок, который бывает за секунду до того, как телефон зазвонит как следует. Уэксфорд вскочил, выйдя из шока. Три руки потянулись к трубке, потому что остальные тоже заразились страхом. Трубку взял Говард и произнес:

— Слушаю. Да. Вы вызвали врача? А местную полицию? — Говард прикрыл микрофон рукой; его худое лицо очень побледнело. — В отеле остановился врач. Он сейчас с Дербоном.

— Он попытался покончить с собой, — проговорил Уэксфорд, и не в форме вопроса, а констатируя факт.

— Они думают, что он умер. Точно пока не знают. Кажется, принял большую дозу лекарства или что-то в этом роде.

— Может быть, для него это и лучше, — заявил Бейкер, пытаясь придать голосу приличествующие случаю скорбные интонации. — Ужасно, конечно, но если подумать о том, что было бы в противном случае… Многие годы заключения. В его положении я выбрал бы этот же путь.

Говард снова заговорил по телефону, резким тоном задавая вопросы.

— Ну и как? — поинтересовался Уэксфорд. — Вы по-прежнему думаете, что он — убийца, а?

Уэксфорд много раз наблюдал рассвет в Кингсмаркхеме, но в Лондоне это было впервые. Он раздвинул шторы на окне кабинета Говарда и посмотрел на сине-фиолетовое небо, рассеченное полосками зеленоватого света, проглядывавшего между тяжелыми облаками. На легком ветру, слишком слабом для того, чтобы поколебать деревья, росшие на кладбище, трепетал флаг на крыше стоявшего на отдалении здания. Заворковали голуби, взлетая и лениво описывая круги перед фасадами высотных домов-башен, которые они, глупые и медленно соображающие создания, продолжали принимать за скалы Южной Италии, откуда их и привезли римляне две тысячи лет назад. Шум машин, почти затихший на несколько часов, снова усиливался до своей привычной дневной громкости.

Кроме Уэксфорда, в офисе никого не было. Пробиваясь сквозь красновато-черные складки тумана, поднимался большой красный шар солнца, и один за другим стали гаснуть уличные фонари. Уэксфорд пересек кабинет и выключил свет. Однако едва он успел оказаться в приятной успокаивающей полутьме, как свет зажегся снова, и в кабинет, прихрамывая, вошел Говард с Мелани Дербон. Лицо ее было совершенно изможденным, а глубоко запавшие глаза — красными от усталости и страха. Она была в брюках, свитере и накинутой сверху дубленке мужа. Однако, несмотря на пережитые страдания и беспокойство, женщина не забыла о хороших манерах. Слегка щурясь от яркого света, она подошла к Уэксфорду и протянула ему руку.

— Мне очень жаль, — начала Мелани, — что нам снова пришлось встретиться при таких обстоятельствах. Все это так ужасно!

Уэксфорд покачал головой, затем принес стул и помог ей сесть. Когда он взглянул на Говарда, тот, поджав губы, слегка кивнул.

— Как ваш муж?

— Он поправится, — ответил за нее Говард. — Сейчас Дербон в больнице. В сознании, но очень утомлен. С ним все будет в порядке.

— Слава богу! — искренне порадовался Уэксфорд.

Мелани взглянула на него и едва заметно улыбнулась:

— Зачем я, глупая, позвонила ему вчера вечером? Но, знаете, я сама была в панике. Даже подумать не могла, что он может приехать и не найти Александру дома! Он рассказал мне обо всем, что сделал для того, чтобы она осталась с нами.

Уэксфорд сел, придвинув свой стул к ее:

— Что он сделал, миссис Дербон?

— Я боюсь говорить вам, — прошептала она, — потому что, если об этом станет известно… у нас могут… я хочу сказать, у нас могут отобрать Александру и не позволить нам…

Уэксфорд взглянул на Говарда, но тот не шелохнулся.

— Будет лучше, если вы скажете, — продолжал Уэксфорд. — Всегда лучше сказать правду, и если взятка не имела места…

Говард закашлялся, а Мелани бросила на Уэксфорда тяжелый взгляд. Она еще глубже укуталась в дубленку, потому что это была одежда ее мужа, а значит, как бы частица его самого.

— Взятка была предложена, — подтвердила она.

— Сколько? — коротко, но вежливо поинтересовался Говард.

— Пять тысяч фунтов. Уэксфорд кивнул.

— Она пообещала не возражать против постановления, когда приходила в офис моего мужа. Тогда же они и договорились встретиться на кладбище в Кенберн-Вейл двадцать пятого февраля в четверть третьего.

— Почему она изменила свое решение?

— Это не совсем так. По мнению Стивена, она была очень скромной и непритязательной девушкой. Когда они встретились в тот день, она стала рассказывать Стивену, как собирается использовать эти деньги, то есть отдать их тому, кто будет присматривать за Александрой, пока она будет на работе. Она даже не понимала, о чем идет речь. Тогда Стивен сказал: «Но Александры не будет с вами! Я даю вам деньги, а значит, Александра остается у меня». Тогда она прикрыла рот рукой — вы себе представляете? — и возразила: «Но как же, мистер Дербон, она должна быть со мной! Александра — все, что есть у меня на этом свете, так что ваши деньги не пропадут». Она просто не понимала, о чем идет речь.