Светлана Алешина - Блеск презренного металла

— По-моему, в переводе это значит что-то совсем другое, вроде кошмарного ребенка, — сказала я. — Пока бездельничаешь, постарайся не забыть хотя бы русский язык, ладно?

— Подумаешь! — задиристо сказала Маринка мне вслед.

Но я уже ее не слушала. Выскочив на улицу, я нашла ближайший газетный киоск и купила свежий номер «Огней Тарасова». Потом села в машину и с нетерпением развернула газету. Моя статья была на месте!

Издав победный вопль — немой, разумеется, — я швырнула газету на соседнее сиденье и завела мотор. Итак, военные действия открыты, и мы даже перешли в контратаку. В стане наших противников сейчас наверняка царит легкое замешательство. Эти люди не привыкли, чтобы им перечили. Они не готовы к этому. Преимущество на нашей стороне, и его надо развивать.

Прежде всего мы должны провести военный совет. Надеясь разыскать своих мужчин, я сразу же поехала в редакцию, точнее, в скверик, который можно было рассматривать как временный ее филиал. Все они уже были на месте — и Сергей Иванович Кряжимский, и Ромка, и сумрачный, как обычно, Виктор.

Они сидели рядком на скамеечке, и у каждого в руках был свежий номер «Огней Тарасова». Моему появлению они страшно обрадовались — должно быть, вообразили, что я немедленно поведу их на штурм офиса. Поняв, что штурм откладывается, мужчины выразили разочарование — особенно Ромка, которого энергия переполняла и без всякого допинга.

— Спокойно, друзья, спокойно! — увещевала я их. — Мне и самой не терпится вернуться к нормальной работе, но пороть горячку мы не будем. Наступление поведем планомерно и осмотрительно, учитывая каждую мелочь… Вот что нам доложит, например, разведка?

Сергей Иванович, который на этот раз выступал в роли разведчика, ответил без особого воодушевления:

— Ничем не могу порадовать, Ольга Юрьевна! Никаких добрых вестей… Строго говоря, вообще никаких вестей. Мои знакомые из прокуратуры только разводят руками — или действительно ничего не знают, или скрывают. Только один позволил себе сделать предположение, что идея наказать нашу газету исходит с самого верха. Главному прокурору не по душе журналисты, которые затрагивают его ведомство. Мне дали понять, что он такого не прощает. Сложно сказать, он ли разрабатывал «бумажный» сценарий, или непосредственные исполнители постарались — на эту тему, сами понимаете, никто со мной не разговаривал. Но зато мне намекнули, что впредь мы должны быть осмотрительнее в своих публикациях, если хотим нормально работать.

— Ну, это мы еще посмотрим, кому придется быть осмотрительнее! — запальчиво заявила я. — Теперь, когда история предана гласности, они будут очень бледно выглядеть с этой дурацкой бумагой! Только имеется небольшая проблема… — виновато добавила я. — Вчера я влипла в одну странную историю, которая может иметь отношение к нашим событиям. Хочу выслушать ваше мнение по этом поводу — боюсь, что я наломала дров… — И далее я во всех подробностях обрисовала вчерашнее происшествие.

— Действительно, необычная история! — задумчиво протянул Кряжимский, после того, как я закончила рассказ. — Очень надеюсь ошибиться, но слишком уж все это похоже на тщательно разработанный план. Позволю себе высказать предположение, что вы стали жертвой неких заговорщиков, Ольга Юрьевна!

— У меня сходное ощущение, — призналась я. — Но не могу понять, какова цель этих заговорщиков?

Сергей Иванович взволнованно потер руки.

— Ну что ж, в первую очередь следует обдумать, кто эти люди, — так мне кажется, — сказал он. — Если мы поймем, кто они, то нам станет ясной и их цель…

— Да тут и думать нечего! — пылко воскликнул нетерпеливый Ромка. — Все то же самое! Вот увидите, они вам что-то подбросили. Наркотики, например!

Непосредственный Ромка озвучил те мысли, в которых я сама себе боялась признаться. Эта версия была, несомненно, самой страшной, и у нее могли быть самые непредсказуемые последствия.

— Ромка, ты меня пугаешь! — тоскливо проговорила я. — Поэтому лучше заткнись и не перебивай старших!

Наш курьер сконфуженно умолк, но в глазах его блеснул торжествующий огонек — еще бы, ему удалось напугать главного редактора!

— А смысл? — вдруг иронически произнес Виктор.

Все обернулись к нему, ожидая разъяснений, но Виктор только небрежно ткнул пальцем в сторону здания, где помещалась наша редакция, и туда, где сквозь листву просматривался силуэт моей машины. Я без труда поняла, что он хотел сказать — действительно, если бы нашим могущественным противникам захотелось что-то нам подбросить, они могли сделать это безо всякого труда и более простым и изящным способом. Достаточно было зайти в наш офис или дождаться, пока я оставлю без присмотра машину.

— И еще один момент в твоей версии, Рома, меня смущает, — без всякой обиды заметил Кряжимский. — Как-то все это кустарно. Грубо исполнено, ты не находишь? Уркаган с заячьей губой, учитель с портфелем, чаепитие… Зачем?

— Ну, положим, трюк с бумагой — тоже не шедевр, — ради справедливости заметила я.

— Верно, — согласился Кряжимский. — И все-таки разница огромная. Откровенное давление, но давление, я бы сказал, в четко очерченных рамках. Вежливый следователь, аккуратно оформленные бумаги, вполне определенный вектор претензий. В каком-то смысле это игра, правила которой некрасивы, но понятны.

— Может быть, для отвода глаз? — предположил Ромка, которому очень не хотелось расставаться со своей версией. — А сами параллельно…

— А что параллельно? — хитро прищурился Кряжимский. — Ты хочешь сказать, на Ольгу Юрьевну оказано физическое давление? А вот интересно, что она сама по этому поводу думает? — Сергей Иванович обернулся ко мне, ожидая ответа.

Признаться, я слегка растерялась. До сих пор я почему-то не рассматривала вопрос в такой плоскости.

— А знаете, — сказала я удивленно. — Пожалуй, ощущения, что на меня оказывалось давление, я как раз и не испытываю. Наверное, это странно, тем более что у меня разбито колено и я до сих пор хромаю… Но у меня все-таки такое впечатление, что главная цель нападения была совсем не в этом.

— А в чем же? — ревниво спросил Ромка.

— В том, чтобы я доверилась Старостину, — сказала я. — Эти грубияны меня даже не напугали — первый раз, что ли? Главные неприятные ощущения были связаны с личностью моего спасителя. Казалось, для этого не было совершенно никаких оснований, но дело обстояло именно так! Может быть, причина — нервы? Вчера я была здорово взвинчена…

— А имечко-то у этого типа смахивает на фальшивое! — неожиданно сказал Ромка.

— Не поняла, — удивилась я. — С чего ты взял?

— Редкое совпадение, — пояснил Ромка. — Андрей Петрович Старостин — футболист, легенда московского «Спартака». У меня такое впечатление, что ваш гость назвался первым именем, которое почему-то пришло ему в голову. Поэтому и в гостинице вы его не обнаружили.