Светлана Алешина - Вниз тормашками

— У меня только один вопрос, — посмотрела она на испуганную дочь. — Где ты это услышала? Он что, ходил по съемочной площадке и орал во все горло?

— Нет, — возразила притихшая Настя. — Я просто, — тут она покраснела, — подсматривала… заглянула в его гримерную. Вообще-то это общая гримерная, но там был только он один. Я просто подслушала, вот и все.

— Ты не представляешь, как ты мне помогла!

И, ничего не объяснив недоумевающей Насте, Лариса поехала домой.

«Итак, что же мы имеем?» — думала Лариса, сидя на своей кровати и бессмысленно смотря в телевизор. На экране мелькали какие-то фигурки, они бегали, прыгали, но совершенно не мешали Ларисе, поскольку делали все свои «фигурковые» дела абсолютно бесшумно. Звук был выключен, пульт лежал где-то рядом.

Итак, что же мы имеем? Если допустить, что ложка Дмитрия в тот момент была чистой и он не ел суп из тарелки, которую взял у него техник-осветитель, то получается, что Дмитрий съел порцию Дарьина, а значит, убить хотели не его, а именно директора программы. Но что же тогда с кассетой? Все, в том числе и нападение на Ольгу, указывает на то, что кассета была очень важной для кого-то, раз он решился пойти на убийство. Хотя тут еще можно поспорить. В конце концов Ольгу могли просто по чудовищной случайности ограбить совершенно непричастные к кассете бандиты. Тогда версия, что убить хотели именно Алексея Дарьина, приобретает смысл.

Хотя в принципе его могли убрать и из-за кассеты.

Теперь другое. Некий техник-осветитель, которого, если честно, Лариса практически не помнила, по имени Роман, всех всегда сторонился, а потом написал заявление об уходе, которое так никто и не завизировал. И именно он взял первую тарелку, которую наполнил для себя Дмитрий. Поскольку, как заявляет Муся, пахло чесноком, то следовательно, приправа, то бишь мышьяк, уже была в супе. Стоп! Странно… Почему же тогда техник-осветитель не отравился? Да еще и жив остался? Очень странно, надо бы его прощупать. Как там его зовут? Роман Какойтович Белобрюшкин? Лариса мысленно сделала себе заметку найти его и поговорить с ним.

Дальше. Глазов! Он-то здесь с какого бока? Почему он вспоминал Алексея Владимировича, то есть Дарьина, да еще и Дима у него почему-то тоже придурком стал? «Убить их надо», — так он, кажется, сказал? Или нет — «убить их же мало»! Ну еще бы мало, их не просто убили, а извращенными методами. Дмитрий сколько мучился, прежде чем коньки отбросить, а Алексей? Хладнокровно держать человека и колошматить его по башке тяжеленной вазой — это каким же садистом надо быть? Или какую злость питать к этому человеку! В том, что в случае убийства Алексея Дарьина все происходило именно так, а не иначе, у Ларисы не было никаких сомнений. Судите сами. Первое: вы взбираетесь на табуретку — или куда там этот несчастный взгромоздился? — и тянетесь за книгой. Задели что-то, по полке пошла цепная реакция, в результате которой в лобешник вам летит ваза. Что вы сделаете? Наверняка отмахнетесь, увернетесь, как предположил Карташов. Правильно, в общем-то, предположил.

Но, допустим, не успели вы отмахнуться. Бамс по голове — и вы без сознания. Или мертвы, не важно. Главное, что станет с вазой? Она же отлетит в сторону? Верно? Не наденется же она вам на голову как хрустальный колпак?

Значит, она упадет на пол и разобьется. Тут появляется первая неувязка. На полу кабинета лежал толстый дорогой ковер. А ваза вообще-то — старый монолитный монстр. Чтобы такую разбить, надо очень постараться! Кувалдой по ней врезать как минимум.

Далее. Если предположить, что вы настолько пассивны, что ждете своей смерти покорно, как пресловутая овца, то ничего удивительного, что ваше лицо превратится в кашу. А если вы все-таки отмахнетесь? Да, тогда каши не будет, даже если на голове появится большая вмятина.

И, наконец, отпечатки пальцев. Почему ваза предстала перед строгими милицейскими очами в виде многочисленных осколков? Может быть, потому, что некто хотел избавиться от своих отпечатков на ней и поэтому разбил ее? Ларисе думалось, что так оно и было.

Следовательно, убил Алексея тот, кто заходил к нему в то утро в кабинет. Но если верить показаниям секретарши Муси, то все произошло слишком рано, на студии еще толком никого и не было, кроме нее, директора да техника-осветителя. Стоп! Опять техник-осветитель вылез. Да что ему неймется? И бобину с пленкой он обнаружил, толком не объяснив, почему все так вышло. И суп он первый съел — и не умер. И здесь — опять он. Да еще и увольняться собрался. Что-то с ним не так!

Да еще и завхоз Павел — подозрительная личность.

Некрасивый гомосексуалист с комплексом неполноценности, ищущий себе богатую старую романтичную дуру, которая стала бы его содержать, тщательно скрывающий свою нетрадиционную ориентацию, но к тому же влюбленный в техника-осветителя.

Ну и смесь! Не человек, а просто ходячий материал для диссертации сексопатолога-психотерапевта.

В это время на экране возникла благожелательно улыбающаяся физиономия хорошо пообедавшего ведущего общественно-политической программы «Путь Тарасова». Начался час, посвященный выборам. Лариса нащупала пульт, который оказался под ее левым бедром, и включила звук.

— А сейчас перед вами, уважаемые телезрители и избиратели, выступит кандидат в депутаты Тарасовской областной Думы от пятнадцатого округа — Геннадий Томилин!

Возникла пухлая ухоженная физиономия не менее хорошо откормленного кандидата. Он начал что-то вещать про проблематичное настоящее, которое он, многоуважаемый своим районом, собирался конструктивно реконструировать в светлое будущее, чем страшно наскучил Ларисе. Она терпеть не могла всю эту мышиную возню возле кормушки, которая возникала каждые четыре года. И, хотя ей страшно хотелось спать, она все-таки решила послушать, что же Томилин такого расскажет.

Но ничего нового он не сказал. Все то же самое, что говорят обычно политики мелкого уровня. Скромно смотрел куда-то под стол, когда ставили запись беседы с жителями района, которые хвалили Геннадия Викторовича на все лады, и подробно освещал пункты своей программы, опуская, впрочем, моменты, касающиеся финансирования своих смелых проектов.

Ларисе по крайней мере больше понравился следующий выступающий — Безликов Алексей Владимирович. Он чем-то напоминал Владимира Вольфовича тарасовского «розлива».

Такой же шутник, балагур, немного грубоватый, но «конкретный» и доступно все объясняющий. Он был моложе Томилина, но это ему в минус не шло — весьма респектабельная внешность и лицо решительного человека придавали ему некий политический шарм.

Наконец, наслушавшись до зевоты, Лариса выключила телевизор, решив, что политические программы можно запатентовать в Минздраве как прекрасное снотворное. Уже засыпая, она думала о том, что завтра с утра обязательно поедет к одному из друзей Дмитрия — Антону Горелову, потому что, во-первых, он был его близким другом. Во-вторых, мог что-то знать о кассете, из-за которой, как думала Лариса, напали на Ольгу. Наконец, в-третьих, Антон мог рассказать кое-что о взаимоотношениях Михаила, Ольги и Дмитрия. Что-то уж больно этот черноволосый дальнобойщик печется о ее благополучии, при том что девушка давно дала ему от ворот поворот. Любит он ее скорее всего.