Питер Мэй - Скала

— Если опустить лирику и перейти к фактам…

— Я полагаю, что вы, как и все в этом богом забытом месте, за сохранение традиции. Это как раз то, чего я не мог ожидать: ни один человек на острове не поддержал меня. А я рассчитывал привлечь местную оппозицию, чтобы пополнить наши ряды.

— Мясо птенцов считается деликатесом. Это может казаться вам варварством, но птиц забивают так, что они умирают почти мгновенно.

— Палками с петлей на конце и дубинками? — Адамс скривил губы в отвращении.

— Они очень эффективны.

— Откуда вам знать?

— Вообще-то я тоже этим занимался.

Адамс скривился, будто проглотил лимон:

— Значит, обсуждать это с вами было бессмысленно.

— Хорошо, а теперь не могли бы мы вернуться к нападению?

У Адамса снова зазвонил мобильный, и он ответил:

— Адамс… А, это ты, — он понизил голос. — Вы в Уллапуле? Отлично. Когда прибывает паром? Я встречу вас у терминала, — он смущенно глянул на Фина. — Слушай, я перезвоню тебе позже: у меня сейчас полиция. Да, снова, — он закатил глаза. — Хорошо. Чао.

Адамс бросил телефон на кровать и извинился, хотя вовсе не чувствовал себя виноватым.

— Ваши демонстранты приезжают?

— Да, если хотите знать. Это не секрет.

— Сколько?

— Нас будет двенадцать — по одному на каждого члена команды охотников.

— И что вы будете делать? Устроите лежачую забастовку перед траулером?

— Очень смешно, мистер Маклауд, — Адамс опять скривился. — Я знаю, что мы не сможем остановить их. По крайней мере, не в этом году. Но мы можем повлиять на общественное мнение. В нашем распоряжении пресса и телевидение, и мы вещаем на всю страну. Если мы сможем убедить шотландское правительство отозвать их охотничью лицензию, то тогда все это станет незаконным. Таким, как вы, просто запрещено будет ходить на утесы и убивать бедных птиц.

— И вы сказали все это в интервью «Гебридиан»?

— Да, сказал.

— Это сделало вас популярным.

— Моей ошибкой было позволить им напечатать мою фотографию. Потерял анонимность.

— И что же произошло?

— Я отправился в Несс разведать ситуацию. Обычно траулер отплывает из Сторновэя, но мужчины Кробоста едут туда из Порт-оф-Несса. Я хотел сделать несколько фотографий местности — так, на всякий случай. Допускаю, что было несколько неосмотрительно остановиться на ланч в «Кросс Инн»: кто-то узнал меня по фотографии в газете. И знаете, мистер Маклауд, я не привык, чтобы со мной так разговаривали.

Фин подавил непрошеную усмешку:

— Вы с кем-то там говорили?

— Я пару раз заблудился и был вынужден спрашивать дорогу. Последний человек, с которым я говорил до нападения, был из маленькой гончарной мастерской под Кробостом. Странный господин, такой заросший. Я не уверен, что он был трезв. Я спросил, как мне найти дорогу к гавани. Он объяснил, и я вернулся к машине. Она стояла всего лишь в двадцати ярдах ниже по дороге. Вот тогда-то это и произошло.

— Что именно?

Адамс поерзал на кровати и вздрогнул — Фин не смог понять, от воспоминаний или от боли.

— Меня обогнал белый фургон. «Форд-транзит» или что-то в этом роде. Забавно, но я в тот день уже видел его пару раз. Думаю, он следовал за мной, ожидая подходящего момента. Короче, фургон съехал на обочину прямо передо мной, водительская дверца открылась, и из автомобиля вышел крупный мужчина, в котором я потом опознал Ангуса Макритчи. Мне показалось, что в фургоне были и другие люди. Но сам я больше никого не видел.

— Он что-нибудь говорил?

— Ни слова. По крайней мере, не тогда. Он просто начал бить меня. Я был так удивлен, что у меня даже не было возможности убежать. Кажется, после второго удара колени у меня подломились, и я рухнул, как карточный домик. Тогда он начал бить меня по ребрам и в живот. Я свернулся, чтобы хоть как-то защититься, и он несколько раз ударил меня по рукам, — Адамс закатал рукава и показал синяки. — Милые люди ваши птицеубийцы.

Фин не понаслышке знал, каково это — получить на орехи от Ангела Макритчи. Он не пожелал бы такого опыта никому, даже такому наивному человеку, как Крис Адамс.

— Макритчи нельзя назвать типичным жителем Кробоста. Это может удивить вас, но и на птиц он охотиться не ходил — он обычно был за кока.

— О, меня это сильно утешает, — голос Адамса сочился сарказмом.

Фин проигнорировал это:

— Что случилось потом?

— Он наклонился и прошептал мне на ухо, что если я не соберу чемоданы и не уеду, то он засунет мне в глотку целую олушу. Потом он вернулся в машину и уехал.

— Вы запомнили номер?

— Что удивительно, запомнил. Не знаю, как я сохранил способность думать, но номер сохранился у меня памяти.

— А что свидетель?

— Рядом было несколько домов. Как можно было ничего не услышать, я не знаю, но люди именно это и утверждали. Я видел, как колыхались занавески на окнах. Да еще тот парень из гончарной мастерской… Он вышел, помог мне подняться, а потом провел меня к себе домой и дал напиться воды. Хоть он и утверждал, что ничего не видел, я ему не верю. По моему настоянию он вызвал полицию, но очень неохотно, должен сказать.

— Но если Макритчи угрожал засунуть вам в горло олушу, почему вы все еще были здесь вечером в субботу, мистер Адамс?

— Потому что я не смог купить билет на паром раньше, чем на понедельник. Потом кто-то, обладающий исключительно хорошим вкусом, убил Макритчи, и сейчас вы, ребята, не позволяете мне уехать.

— По поводу чего вы вряд ли сильно переживаете: теперь у вас появилась возможность беспрепятственно устроить свою демонстрацию.

— Думаю, мистер Маклауд, у меня достаточно поводов для недовольства. Взять хотя бы два сломанных ребра! И вообще, если бы полиция лучше работала, то, возможно, ваш мистер Макритчи был бы еще жив. Сидеть в тюремной камере все же лучше, чем быть разделанным в лодочном сарае.

В этом Фин не мог с ним не согласиться.

— Мистер Адамс, где вы были вечером в субботу?

— В этой комнате, ел рыбный ужин на вынос. И к сожалению, нет никого, кто мог бы это подтвердить. Ваши люди не один раз любезно напомнили мне об этом.

Фин задумчиво кивнул. Возможно, физически Адамс и был способен расправиться с Макритчи — при других обстоятельствах. Но с двумя сломанными ребрами? Едва ли.

— Вы любите рыбу, мистер Адамс?

Он удивился такому вопросу:

— Я не ем мясо.

Фин поднялся:

— Вы знаете, как долго умирает рыба, буквально задыхаясь от недостатка кислорода, когда ее вытаскивают сетью на борт траулера? — Он не ждал ответа. — На целую вечность дольше, чем птенец олуши в петле.

Диспетчерская была оборудована в большом конференц-зале, расположенном в дальнем конце второго этажа полицейского участка Сторновэя. Два ее окна выходили на Кеннет-стрит и крыши домов, круто спускавшихся к гавани. Далеко за мачтами рыболовецких лодок со спущенными на ночь парусами виднелись башни замка Льюс, скрытые деревьями, растущими на другой стороне гавани. Вдоль стен стояли рабочие столы, к ним ползли убранные в кожухи провода, питающие телефоны, компьютерные терминалы и стрекочущие принтеры. На стене были развешаны цветные фотографии с места преступления, а специальная белая доска была убористо исписана синим маркером. На маленьком столе тихо гудел проектор.