Дмитрий Дубинин - Убийство к Рождеству

— А с конкурса?

— Только общий вид. Крупно у меня сохранилась только Дина, и еще четыре девушки.

— Черт бы тебя побрал, — зло сказал я.

У Игоря тревожно бегали глаза. Интересно, что его беспокоило? Может быть, он думал, потребую я обратно свою сотку, или нет?

— Карину Фоминскую где-нибудь можно сейчас найти?

— Я же сказал, она давно не в теме.

— А почему?

— По-моему, замуж за америкоса вышла… Не помню.

— Из агентства «Винтер» кого знаешь?

— Тебе начальство нужно?

— Молодец, догадался.

— Вообще, с директором общался.

— Он как мужик, ничего?

— Да так… Деловой. Но голубой при этом.

— Понял. А если мне понадобится с Тоциевым поговорить?

— С министром культуры тебе будет встретиться легче. Тоциев даже в России почти не бывает.

— Его в Москве недавно видели.

— Откуда ты знаешь?

— Михаил сказал… Ладно. Дай-ка мне телефон директора «Винтера»… Нормальный дай, чтоб без бычьего дерьма на этот раз.

Игорь полез в свой органайзер, начал перебирать визитки.

— Вот, — он протянул мне прямоугольник из плотной бумаги.

— Гориканов Эдуард Сергеевич, — прочел я вслух.

— Ты с этим педерастом поосторожнее, — посоветовал мне Авдеев. — У него друзья ого-го какие есть.

— Ладно, разберемся, — процедил я, пряча визитку.

Зазвонил телефон.

— Да?

Звонил Михаил. Он сообщал, что звонит из больницы, где немного задерживается, но через час будет ждать меня дома.

— Говори, куда ехать, — сказал я.

Поскольку телефон работал по-прежнему плохо, мне пришлось повторить адрес вслух, чтобы не было ошибки.

— Ты бывший мент? — спросил вдруг Игорь.

— А что, похоже?

— Если ты все-таки сыщик, можно будет с тобой поговорить?.. Мне тоже нужна информация кое о ком.

— Не сыщик я.

— Ну и ладно… Не очень и хотелось.

Я собрался еще раз сказать Авдееву насчет хамства, но передумал. Я полагал, что больше с ним не встречусь.

Однако будущее показало иначе.

Потом позвонил Наташе. Она сказала, что все в порядке, папа вроде бы собирается проведать «фазенду» не раньше следующих выходных, да и то еще не уверен. Я сообщил ей о своих планах, потом пошел к машине, стоявшей, как обычно, под окном кухни, что уже стало серьезно раздражать соседей.

Егоров жил на улице Рябиновой. Следовательно, по дороге я должен был миновать Верейскую, то есть, место, где подобрал Сурка, прежде чем ехать за Диной. Сделав соответствующую пометку в голове, я поехал дальше, намереваясь после Миши немедленно посетить «Оберон».

Дом Михаила я нашел сразу. Выходя из машины, я взял мультифору с тремя фотографиями — из портфолио Дины, распечатку с сайта, и страницу из журнала. Подошел к подъезду и нажал нужную кнопку на панели домофона. Динамик неразборчиво что-то прохрипел, я назвался. Щелкнул замок двери.

Я спокойно поднялся на лифте до шестого этажа, вышел на площадку и позвонил в дверь квартиры. Меня, видимо, ждали в прихожей. Дверь тут же открылась, но не успел я даже сообразить, кого вижу перед собой, как на мою голову обрушился такой удар, по сравнению с которым прикосновения в моем доме и в «Пикнике» были всего лишь детскими щелбанами.

В носу неприятно защекотало, и я открыл глаз. Сначала — только правый. Почти все поле зрения занимала ворсистая плоскость, рыжеватая и немного грязная. Я открыл левый глаз, и понял, что моя голова лежит на ковровой дорожке, ворсинки от которой лезут мне в ноздри.

Попытался приподнять голову, но тут же взвыл: боль была такая, что в глазах поплыли разноцветные круги. Не слишком ли часто в последнее время моя голова кажется кому-то похожей на боксерскую грушу?

Сволочи! Охая и шипя сквозь зубы, я приподнялся и сел на полу. Посмотрел на часы — почти четыре! Ничего себе, на сколько я вырубился! Перед глазами все дрожало и плыло. К горлу подступала тошнота. Поскольку я еще минуты две-три не мог вспомнить, кто я такой и зачем здесь нахожусь, можно было предположить, что легкое сотрясение мозга мне сегодня обеспечили.

Потрогал голову. На волосах что-то липкое. Посмотрел на пальцы. Кровь, что же еще? Кровь обычно и бывает красного цвета. Такого же, как то пятно, что находится шагах в трех от меня, на полу в дверном проеме, ведущем в комнату…

Однако это вряд ли была моя кровь — похоже, я потерял значительно меньше — мышку не утопить. А вот в этой луже…

Я подполз к комнате и заглянул туда. Все! Непереваренные остатки поглощенного за обедом «биг-мака» тотчас вылезли на пол, в сопровождении ужасных звуков и прямо в лужу начинающей сворачиваться крови.

В полуметре от моего лица находились босые ноги, облаченные в дешевые спортивные брюки. Тапочки валялись неподалеку. Все это принадлежало не кому иному, как Михаилу Егорову. Он лежал на спине, головой в сторону окна, широко раскинув руки. Невидящие выпученные глаза смотрели в потолок, словно пытаясь увидеть на нем некую надпись, недоступную тем, кто пока жив. Михаил явно и бесповоротно был мертв.

Дрожащей рукой я утерся, потом попытался встать на ноги. Они почти не слушались, и это было плохо: мне надо было рвать отсюда, пока не поздно. Что же это такое: меня не удалось подставить с Диной, теперь решили использовать для того же самого Мишу?

Однако я валялся в квартире больше двух часов. За это время можно пятьсот раз натравить на место преступления милицию. А раз это не сделано, значит… Значит, сейчас никому не нужно, чтобы я попался.

Мозги еще работали плохо. Я какое-то время тупо смотрел на труп молодого человека. Его убили тем же образом, что и Дину — перерезали горло от уха до уха, залив кровью довольно большую площадь на полу комнаты… От Дины крови было значительно меньше…

Я вдруг сообразил, что у меня больше нет конверта с фотографиями девушек, которые сделал Авдеев — я ведь отдал его Мише. Вот это номер!

А снимки, которые Миша должен был приготовить для меня? Наверное, их забрали вместе с моей мультифорой — что-то ничего похожего на фотографии в пределах видимости не наблюдается. Да еще, если судить по выдвинутым ящикам и распахнутым дверцам шкафов, рядом с которыми валяется барахло, тот, кто пришел сюда раньше, успел сделать обыск.

Мозг начал набирать обороты. Я пока не опасен, выходит, так? Опасен был Миша. Потому что он должен был что-то увидеть на этих фотографиях. Увидеть то, что еще не по глазам мне… Или кто-то испугался, что он мне расскажет что-то про Тоциева? Михаилу помешали поделиться со мной информацией. Кто-то пришел в квартиру чуть раньше меня, ударил Михаила ножом, точно так же, как Дину. Дину…

Я знал человека, который, по слухам, очень хорошо орудует ножом. Это Влад по кличке Соленый. Но он-то каким образом влез в эту историю? К тому же, человек, чей силуэт я успел увидеть, шире Соленого раза в полтора. Бугай, похожий на молдаванина? Тот, который уже зачем-то бил меня в «Пикнике»? И тот, который расспрашивал Веру Степановну про девушек, которых Сашка Жариков время от времени приводит к себе в квартиру?