Илья Рясной - Пятая жертва

- Бог ты мой.

- Впрочем, к чему о грустном... Навестили бы как-нибудь старика. Думаю, нам есть что обсудить.

- Обязательно... Когда-нибудь.

Хлоп - Валдаев швырнул трубку.

С ним все обращаются, как с маньяком, вина которого еще не доказана. Они все уверены, что он имеет какое-то отношение к убийствам, исчезновениям... И хуже всего, что их уверенность возрастает с сомнениями в его душе. И он боится того, что хранится в темной половине его сознания.

Он так и просидел минут пятнадцать. Потом включил на обратную перемотку фильм о шимпанзе. Тут телефон подал ВНОВЬ СВОЙ ГОЛОС.

-Але.

Ответом было тягучее молчание. И хриплый выдох в телефонной трубке.

- Кто говорит? Я вас слушаю! - закричал Валдаев. В трубке послышался тоненький хриплый смех. Каркающий. Неизвестно кому принадлежащий - мужчине или женщине.

- Что за идиотские шутки? Я позвоню на телефонную станцию!

Смех стал громче. В нем было какое-то торжество. - Гады! - Валдаев бросил телефонную трубку о стену. И повалился лицом в диванные подушки. Его трясло, как на вибростенде.

- Гады, гады, гады, - всхлипывал он.

И отключился - рухнул то ли в сон, то ли в обморок. Когда проснулся, то увидел, что проспал шестнадцать часов.

Новый день уже заканчивался...

* * *

Оказалось, что телефонную трубку Валдаев не расколотил. По ней проползла извилистая трещина, но на качестве работы это не сказалось. Штуковина фирмы "Сони" оказалась достаточно крепкая. И он преисполнился к аппарату сочувствием и жалостью. Ведь аппарат не виноват ни в чем. Он просто попал под горячую руку. Ему не повезло - он передал не то сообщение. Вот и получил от хозяина.

Глупо, конечно, но Валдаев порой относился к аппарату как к одушевленному предмету.

Остаток дня он провел бесполезно и бесцельно. Вечером уселся за очередной авангардный рассказ. И одолел его к середине ночи. "Матрос в бочке" - назывался он. Как будет ощущать себя человек в бочке на мачте каравеллы, если на эту бочку вдруг наденут крышку? Идея была абсурдная, как раз такая, какая и нужна для произведения подобного литературного направления.

Валдаев увлекся писаниной и отвлекся от всего остального. И стало немного полегче.

Заснул он часа в три ночи. Проснулся в десять утра.

Недобитый телефон тренькал с привычной настойчивостью.

Оказалось, что звонят из газеты, куда Валдаев закидывал удочку насчет работы. Приятный женский голос уведомил:

- Владимир Антонович ждет вас через час тридцать шесть минут. Будете?

- Да, конечно, - кивнул немного обалдевший Валдаев. Это "час тридцать шесть" смутило его. Хорошо, что не назвали еще и секунды. Ему сразу расхотелось связываться с изданием, живущим по долям минуты. Руководители, поставившие так дело, обычно без меры занудны, педантичны и капризны. Но предложение все-таки было заманчивое - и по деньгам, и по условиям. Так что через час тридцать шесть надо быть на месте.

Мысль покинуть дом отзывалась дрожью. Страх улицы, живший в нем всегда, сегодня достиг предела. Валдаев долго собирался с духом. Лет десять назад знакомые пытались заставить его прыгнуть с пятиметровой вышки в бассейн. Так и не заставили. Он не мог сделать один-единственный шаг. Сейчас у него было такое же ощущение. Ему казалось, что стоит ему ступить за порог, несчастья и неприятности обрушатся на него с новой силой.

На душевную борьбу он потратил немало энергии, пока не понял, что опаздывает. И только тогда, вздохнув, вышел из квартиры.

К назначенному времени он успел впритык. Запутался в переулках у метро "Новослободская". Запыхался. Но через час тридцать четыре минуты - на две минуты раньше - был в роскошном офисе с белыми обоями, окнами-стеклопакетами и с пятком компьютеров в каждом из многочисленных кабинетов. Для газеты, пишущей о всякой чепухе, здесь было чересчур шикарно.

В приемной его встретила секретарша - вышколенная, молодая, красивая, недоступная. Он позавидовал шефу этой газеты, для которого наверняка эта девушка была вполне доступна. Иных в подобных организациях не держат.

- Владимир Антонович занят, - уведомила она с пластмассовой улыбкой куклы Барби. - Вы будете чай? Кофе?

- Чай, если можно.

- С лимоном?

-Да.

Секретарша, вильнув аппетитным задом, закованным в тесную юбку, принялась готовить в углу приемной чай с лимоном.

Газета была из новых. Из тех, что печатаются в Финляндии на мелованной бумаге, в цвете, как журналы. И у которых себестоимость раза в два выше розничной цены.

Естественно, дохода такие печатные издания приносить не могут в принципе. Политические издания существуют благодаря щедрым вливаниям из финансово-промышленных структур, а то и из иностранных источников. Ну а издания типа этого используются чаще для отмывания денег полученных преступным путем, для этого разработана элементарная технология, которая до сей поры срабатывала безошибочно.

Впрочем, Валдаева все эти вопросы интересовали мало.

Ему нужна была работа, чтобы печататься и получать деньги. Естественно, в такой красивой газете печататься куда приятнее, чем в мятом желтом листке.

Из кабинета главного редактора вышли двое с иголочки одетых седовласых бизнесменов, у одного на руке был "Роллекс".

- Вас ждут, - сказала секретарша.

Валдаев собрал волю в кулак. На это потребовалось немало усилий. Главное, выглядеть нормальным человеком, а не истериком, затравленным жизнью и людьми, каковым он, несомненно, являлся сейчас. Эх, если бы тут знали о нем побольше вряд ли бы пустили на порог.

Владимир Антонович был из журналистов старой гвардии, но в глазах было куда больше адекватности и понимания, чем у шефа "Запределья".

- Сейчас мы развиваемся, - начал он. - У нас уже готовятся пробные номера еще двух газет - для женщин и криминальной. Идут переговоры о выпуске нашей передачи на российском канале телевидения - думаю, это решится положительно через два-три дня. Так что возможности для профессиональной самореализации большие. Зарплата - шестьсот долларов. Но это начальная. Будет расти соответственно заслугам.

Владимир Антонович расписывал схему типичного издательского концерна. Три газеты - аномальщина, порнуха и криминал. И для поддержки - телепрограмма. В принципе такая организация могла существовать и на самофинансировании. Но при одном условии - нужны немалые деньги на раскрутку. Такие деньги здесь, похоже, были.

- Как журналист вы нас устраиваете, - заключил главный редактор. Единственно...

Валдаев напрягся, ожидая очередной подлости судьбы.

- Вы знаете главный порок журналиста? - Владимир Антонович снял сильные очки и протер их бархоткой.

- Думаю, не лживость.

- Это как раз порой больше достоинство... Неуемная страсть к спиртным напиткам, - главный редактор поморщился. - Если честно, у меня и так перебор алкоголиков. Так что я подумываю о сухом законе.