Виталий Гдадкий - Серебряная пуля

Впрочем, скорее всего, квартира сейчас пустует. Она этой даме нужна как зайцу триппер. У нее был другой интерес к жилищу Африкана. Ну, дедушка, натворил ты дел… А ведь был тихоней. Теперь от твоей смерти идет такая волна, что от нее спрятаться негде.

Ругаясь последними словами, я достал содовую, но едва потянулся за стаканом с виски, как в дверь кто-то позвонил. Уже?! Не быстро ли?

Я метнулся к тайнику, достал ТТ, подошел к входной двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке стоял… Пеха! Только вид у него, как мне показалось, был какой-то перепуганный. Уж не используют ли его люди Воловика в качестве Троянского коня? А что, вполне возможно. Знают, что другу я всегда открою, и хотят въехать на его спине в мою квартиру.

— Пеха, ты? — ляпнул я совсем некстати.

— А то кто же? Алекс, открывай быстрее!

Нет, с ним явно было что-то не то. Но и оставить его за дверью я не мог.

— Входи, — сказал я, распахивая дверь. — Только осторожно, без резких движений!

Пеха зашел в прихожую едва не на цыпочках. Позади него никого не было. Я с облегчением вздохнул и поторопился спрятать пистолет в карман.

— Ты чего это? — удивленно спросил Пеха. — А ствол зачем?

— Береженого Бог бережет, — ответил я туманно и продолжил: — Проходи на кухню. Что стоишь как засватанный?

— Алекс, меня ранили…

— Где, как?!

— Вот, смотри… — Пеха отнял руку от правого предплечья, и я увидел, что из раны все еще сочится кровь.

— Чем это тебя?

— Пулей. Слегка зацепило. Повезло мне, Алекс… Навыки наши военные спасли — вовремя увернулся. Понимаешь…

— Все рассказы потом! Сначала нужно перевязать рану.

По армейской привычке моя аптечка была укомплектована всем, что необходимо для таких случаев, даже противошоковый препарат имелся. После укола Пеха расслабился и немного поплыл. Похоже, ситуация у него и впрямь была стрессовой. Обычно он такие моменты проходил легко, молчал стиснув зубы, когда другие орали от боли; но сейчас Пеха охал и ахал и виртуозно матерился.

Его рана, по нашим понятиям, была пустяковой. Пуля пробила мягкие ткани, не задев кость, и вышла наружу. Что это его так колбасит? Это я только подумал, но спрашивать не стал. Сам расскажет, если посчитает нужным.

— Не переживай, — утешал я Пеху. — Через месяц будешь солнце делать на турнике. А к девушкам можешь идти уже через неделю. Для жарких объятий такое ранение не помеха.

— Я не о ране переживаю, — мрачно сказал Пеха и перевел взгляд на бутылку виски. — Плесни в стакан…

Я налил почти полный. Мне было понятно его желание снять стресс. Пеха схватил стакан здоровой рукой и жадно выпил до дна.

— Закуси… — Я пододвинул к нему хлеб и тарелку с немудреной снедью — порезанный плавленый сырок и несколько кусочков изрядно засохшей колбасы, — но Пеха отмахнулся.

— Не надо, — сказал он и полез в карман за куревом.

Я дал ему прикурить, и он задымил, задумчиво глядя в окно. Мне показалось, что Пеха избегает смотреть мне в глаза, и это обстоятельство меня насторожило. Что это с ним?

— Сука я, Алекс… — глухим, надтреснутым голосом вдруг сказал Пеха. — Самая распоследняя, подзаборная.

— О чем ты?

— А все о том — о жизни. Я ведь тебя должен был завалить.

— Не понял…

— Что тут непонятного? Мне сулили за твою голову большие бабки. Заказали тебя, Алекс.

— Стоп, стоп… Так это о тебе пошел слух, будто бы в городе появился какой-то крутой снайпер и что он скоро придет по мою душу?

— Какой из меня снайпер? Стреляю я неплохо, но и только. А снайпер — да, прибыл. Краем уха слышал. Однако кто он и что за птица, понятия не имею. И не факт, что его командировали в наш город по твою душу. Ведь я был на подхвате.

— Рассказывай, — потребовал я, наливаясь праведным гневом.

Кому в этой жизни можно доверять?! Лучший друг, на которого я всегда, в любой ситуации надеялся как на самого себя, оказался наемным убийцей.

— Приехал я в город, — начал Пеха, — и первое время не вылезал из кабаков. Отдыхал душевно от проклятой Африки. И надо же мне было встретить там того самого военкома, который спровадил меня к «диким гусям»! Он хорошо меня подпоил, а потом сказал, что сведет с человеком, который может предложить денежную работу, притом здесь, дома. Я и повелся…

Пеха горестно скривился, будто сигаретный дым попал ему в глаза, и продолжил:

— Только теперь я понимаю, что не зря военком оказался в том ресторане, где я гужевал. В очередной раз он купил меня, как дешевого фраера. Ясное дело, по пьяни я согласился на его предложение, и он тут же представил меня одному человеку, который не сказал мне даже своего имени. Короче говоря, это был посредник, как я уже потом понял. Пока мы базарили, военком по-тихому слинял — шкура! — а я, дурачина, согласился выполнить заказ, который показался мне детской игрой.

— И что это был за заказ?

— Ты… Нет, тогда не было и речи, чтобы тебя замочить! Просто мне нужно было провести с тобой вечер — хорошо надраться и бакланить так, чтобы ты, кроме меня, никого и ничего не слышал.

— Это был тот вечер, когда убили Африкана…

— Да. Прости меня, Алекс! Тварь я распоследняя! Или дай мне ствол, и я пущу себе пулю в лобешник!

— Кончай тут мне трагедию изображать! Тоже мне Шекспир… твою мать! Как ты мог?!

— Ну не знал я, не знал, что Африкана замочат! Мне об этом не говорили. Сказали только, что нужно обшмонать квартиру наверху. Бабки хорошие дали…

— Пеха, я не узнаю тебя… Ты ведь в армии таким не был. Что с тобой случилось? Да и врешь ты все. Тебе тогда было совершенно безразлично, грохнут Африкана или нет. Главное — деньги.

— Да! Потому что без денег в этой стране ты никто! Раньше и работа была, и квартиры давали, и в отпуск можно было съездить почти бесплатно, по путевке профсоюза. С голоду никто не умирал и по помойкам не шарились. Банд не было! А сейчас десятки тысяч беспризорных пацанов на вокзалах да в бомжовских ночлежках приюта ищут. Такой беспредел не наблюдался даже после войны. Разрушенная страна последние копейки отдавала, чтобы приютить и пригреть сирот. Зато нонешняя «элита» телок по Куршевелям возит да винишко лакает по десять тысяч зеленью за бутылку. Где справедливость?!

— И ты нашел ее, став цепным псом у бандитов…

— Не стал я цепным псом! За что и пулю схлопотал.

Пеха снова закурил и на некоторое время умолк, уставившись в пол.

— Ты говори, говори дальше, — поторопил я, едва сдерживаясь, чтобы не дать ему в ухо, несмотря на ранение.

— А что говорить? Когда я понял, что влип и тебя едва не подставил, то сразу же слинял из города. Ну, побегал немного и вернулся. Думал, что все уже затихло. Ан нет, меня сразу нашли и выдали новое задание. Большие деньги посулили. Аванс щедрый хотели дать. Но когда посредник сказал, что мне нужно сделать, то я едва его не убил. Здоровущий бык оказался… Но все равно я хорошо его отмочкал. С тем и ушел — мы разговаривали на какой-то хате в Брехаловке. Между прочим, я к тебе шел, чтобы рассказать… Однако меня перехватили. Наверное, посредник позвонил куда нужно. Уж не знаю, что там у меня внутри сработало, наверное, военный инстинкт. В меня стреляли из машины, но в последний момент я резко отклонился в сторону, и пуля вместо груди попала в руку. А затем я сиганул через забор — и ходу. За мной пытались гнаться, но я знаю Брехаловку как свои пять пальцев. Поэтому и остался жив.