Мелисса Фостер - Аманда исчезает

«Черт!» – громко выругалась Молли, споткнувшись. Она огляделась, проверяя, что никто ее не заметил, поднялась и побежала к вершине холма, на склонах которого начинался лес. Ночью лес совсем другой – зловещий, угрожающий. Молли присела на корточки и достала из рюкзака фонарь. Включить его она не решилась – зачем привлекать внимание? – но и просто держа в руках, почувствовала себя увереннее. Поморщившись от тянущей боли в лодыжке, Молли пошла дальше, выставив вперед руки. Сейчас или никогда. Еще шаг – и она в лесу, только как этот шаг сделать, если на грудь снова давит? Молли стиснула зубы, зажмурилась, втолкнула свое легкое тело в странное энергетическое поле и потащила себя в лесную чащу. Виски пронзила резкая боль, и она испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Скоро она увидит Картину. Молли сосредоточенно двигалась вперед, хватаясь за ветки, как за спасательные тросы. Фонарь она стиснула так, что рука заболела. Каждый шаг, каждый дюйм давались ценой неимоверных усилий, дурнота накрыла ее с головой. Молли упала на землю, и перед глазами возникла новорожденная. Молли чувствовала запах нежной сероватой кожи, влажной от околоплодной жидкости. Нет, это не новорожденная, а неподвижный трупик.

Очнулась Молли в тумане. Все ощущения блокировал резкий запах смерти, спутник всех снов об Аманде. Одна ладонь была влажная. Молли потрогала повязку, та набухла – должно быть, кровь. Молли села, затравленно огляделась – вокруг непроглядная тьма – и сложила вместе эпизоды Картины, стараясь не обращать внимания на тошнотворный запах. Посидев так немного, Молли пошарила вокруг здоровой рукой, нащупала фонарь, включила его и посветила по сторонам. Потом встала и поморщилась: поврежденная лодыжка жаловалась, что сто десять фунтов веса для нее многовато. Заметив свой рюкзак, Молли рывком притянула его к себе и почувствовала, что земля под рюкзаком нагрелась. Однако за исключением листьев и неестественно сухой земли ничего интересного больше не обнаружилось. Молли вытащила блокнот и постаралась начертить план местности. Присыпав листьями место, где лежал рюкзак, Молли вдруг ощутила чье-то присутствие. Она резко обернулась, и перед глазами мелькнуло лицо Амандиного убийцы. Молли сунула блокнот в рюкзак и, освещая путь фонариком, побежала к машине. Про боль в лодыжке она забыла начисто.

Едва Молли переступила порог, Стелс и Триггер полезли целоваться, напоминая, что вообще-то из дома она выходила за ними.

– Где вы шлялись, ребята? – громко, чтобы слышал Коул, спросила Молли. – Я с ног сбилась, весь лес прочесала, а вы уже дома.

Пихнув рюкзак в уголок и скинув грязные кроссовки, Молли покрутила ушибленной ногой: вдруг боль отступила? Ничего подобного. Так, надо быстренько умыться и пойти к Коулу.

В гостиной орал телевизор. Молли частенько просыпалась от телевоплей и всякий раз обнаруживала мужа мирно спящим перед экраном. Сегодня Коул не спал. В футболке и джинсах он сидел на диване и говорил по телефону:

– Она понятия не имеет…

Молли неслышно вошла в гостиную.

– Ну все, пока! – Коул отсоединился и с преувеличенным интересом уставился в телевизор.

– Привет, дорогой! Когда вернулись собаки? – Молли старалась говорить как ни в чем не бывало, но получалось не очень. Она села рядом с Коулом.

Коул подался вперед, не отрывая глаз от экрана.

– Около часа назад.

Молли поморщилась, глянула на настенные часы и спешно сочинила отмазку:

– Я искала их в лесу за домом. Орала во все горло. Странно, что ты не слышал.

Коул скользнул по ней рассеянным взглядом – ага, мол, ясно, – но Молли слишком хорошо знала эти «ага».

– Я бродила по заповеднику Хойлс-Милл-Трейл, ну, по другую сторону Уайт-Граунд-роуд. Думала, Триггер со Стелсом через дорогу перебежали.

Молли знала, что заповедник Хойлс-Милл-Трейл, включенный в окружную экологическую программу, тянется вдоль Уайт-Граунд-роуд и сворачивает на юг, к лесу у детского парка. Убогая попытка успокоить себя: раз примерно там она побывала, значит, это не полное вранье, а просто полуправда.

Коул осторожно взял Молли за руку и погладил пальцем грязную повязку:

– Зря ты меня с собой не позвала. Знаешь, Молли, мне не нравится, что ты бродишь по лесу вечерами в одиночку.

О чем это Коул – о поиске собак, или догадывается, где она была на самом деле, но не готов говорить начистоту?

– Знаю, – пробормотала она, потупившись. – Просто день выдался нервный. А тут еще собаки фокус выкинули.

– Угу. – Коул прижал ладонь к бедру Молли и снова уставился в телевизор.

Как же Молли хотелось сказать мужу правду! Она ненавидела врать и юлить, но в ее видения Коул не верит. Она легко представила его научно обоснованный ответ: «Твои Картины – подавленная тревога за Аманду и желание ей помочь».

Когда Коул повернулся к ней, на его лице читались злость и тревога.

– Милая, нельзя так собой рисковать. Ты должна быть здесь, со мной, а не в лесу. – Он притянул ее к себе. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Знаю. – Молли прильнула к мужу. – Только я не могла не пойти, – просто и честно добавила она.

Пастор Летт оглядела свои исцарапанные руки и порадовалась, что, во-первых, пришли холода, а во-вторых, ей положено носить одежду с длинными рукавами. Вчерашняя вылазка, закончившаяся погоней, утомила не на шутку. Поймать и вернуть мальчишку на место удалось лишь через несколько часов. Да, она уже не так проворна, как раньше. Проблему нужно решать, нужно что-то придумать. Нельзя позволить, чтобы мальчишка опять сбежал.

Пастор понимала, что заделать проход из подвала в дом несложно, вот только сил и времени уйдет немало. Сколько лет она присматривает за домом Перкинсонов, сколько лет пользуется подвалом, а лаз за диваном не видела. Как же она так опростоволосилась?! Наверное, за прошедшие годы она слишком устала. И приятные заботы превратились в тягостное бремя.

А если… если мальчишка выберется из дома и окажется на шоссе? От одной мысли ей сделалось не по себе. Ладно, она заколотит окна, двери и как следует запрет дом. Пастор составила список необходимых дел и немного успокоилась. «Раз я так тревожусь, ничего страшного не случится, – думала она. – Даже если мальчишка еще раз умудрится пролезть в дом, на улицу попасть не сможет». Довольная своим планом, пастор, насвистывая, встала под душ.

Выспаться Молли не удалось: и тело, и мозг слишком хорошо помнили минувший день. Проснулась она с тревожными мыслями о Трейси и поклялась: эта девочка второй Амандой не станет. Молли спустила ноги с кровати. Любимая рубашка Коула, в которой она спала, задралась до талии, пижамные штаны собрались в складки. Она попробовала подняться – лодыжку обожгла боль, потерла глаза – повязка царапнула веки. Тяжело вздохнув, Молли уже собиралась разбудить Коула, но тут на радио сработал будильник.