Андрей Шляхов - Криминальные будни психиатра

— Вспорол живот…

— Так рагу же из потрохов! — Виталик отхлебнул из кружки. — У меня тут появилась одна идея, только я ее пока ни с кем еще не обсуждал. Ты первый. Вот скажи, не улавливаешь ли ты некоей закономерности в пяти убийствах?

— Закономерности? — задумался Савелий.

Пока он думал, Виталик допил свой чай, отнес кружку в приемную, недолго поговорил там о чем-то с Марией Андреевной (дверь он за собой не закрыл, но Савелий к разговору не прислушивался). Вернувшись, сел в кресло, покрутился в нем и спросил:

— Ну, что ты надумал?

— Ничего, — ответил Савелий.

— Убиты трое мужчин и две женщины. Молодой мужчина, мужчина средних лет, пожилой мужчина. Молодая женщина и женщина средних лет.

— Шестой жертвой станет пожилая женщина? — предположил Савелий.

— Верно мыслишь! — одобрил брат. — Уж не хочет ли он сказать, что смерти, как и любви, покорны все возрасты?

— Это и так всем известно, — возразил Савелий. — Секрет полишинеля.

— Но закономерность прослеживается, верно? — стоял на своем брат. — И пожилых женщин на складе не так уж и много. — Три уборщицы в административном корпусе и две кладовщицы. За ними несложно понаблюдать пару недель, тем более что уборщицы приходят на работу к семи утра, а к десяти уже заканчивают. Сегодня в три часа будет совещание у начальства, там я и выскажусь…

— Выскажись еще и про то, что наш Кулинар имеет чувство собственной неполноценности, иначе говоря — комплекс, — посоветовал Савелий. — Большой-пребольшой комплекс. Убийствами он обращает на себя внимание, заставляет окружающих говорить и думать о нем, доказывает себе свою силу, утверждает свою власть над другими людьми.

— «Это ж твой Господь Бог едет, ты понимаешь? Я решаю, жить тебе на этом свете или нет, ты поняла? Я освобождаю мир от таких тварей, как ты. Ну, признавай, тварь, Бога своего», — процитировал Виталик.

Сериал «Бригада» был у него одним из любимых.

— Что-то вроде того, — согласился Савелий.

— Так это решает проблему! — оживился Виталик. — Можно устроить сотрудникам тестирование, отобрать наиболее подозрительных…

— «Голое» тестирование — штука недостоверная, тест это всего лишь один из дополнительных способов исследования. Тест помогает определиться поточнее, и потом для разных людей нужны разные тесты. И кто станет обрабатывать такую прорву информации?

— Люди найдутся, — махнул рукой Виталик. — Шум-то какой. Вчера по трем каналам сюжеты показали. На территорию, ясное дело, корреспондентов не пустили, так они встали возле проходной и отлавливали всех, кто выходит… Теперь вся Россия вместе со странами СНГ знает, что есть в Москве такой склад, на котором раз в неделю кого-то зверски убивают при полном бессилии полиции. Как сказал один корреспондент, такой очкастый и щекастый, он часто на экранах мелькает, «если бы убийцу хотели поймать, то давно бы поймали». Как прикажешь это понимать? Что означает «если бы хотели»? Кто не хочет его поймать? Послушай, Савелий, а кроме комплекса неполноценности других особых примет у Кулинара нет? И почему он оставляет рецепты, да еще и из такой старой книги?

— Этого я еще не понял.

— Ясно. — Виталик посмотрел на часы и поднялся. — Пора мне, тем более что тебя там какая-то симпампуля дожидается, кажется, из бухгалтерии…

«Симпампулей» оказалась бухгалтер Мартишина, явно чем-то взволнованная — раскрасневшаяся, с повлажневшими глазами и подрагивающей нижней губой.

— Кажется, я нуждаюсь в вашей помощи, — грустно сказала она. — Сегодня по дороге на работу меня охватила паника. В метро. Я чуть было не вышла на «Кожуховской» и не пересела в обратный поезд. Ощущение нехватки воздуха, я задыхалась, сердце готово было из груди выскочить, и был страх. Страх смерти. Как будто меня вот-вот должны убить. Жуткое состояние, никогда ничего подобного со мной не было…

— Это была паническая атака — приступ выраженной тревоги в сочетании с различными вегетативными симптомами. Неприятно, но не смертельно.

— А это лечится? — с надеждой спросила Мартишина.

— Лечится, — заверил Савелий, — и довольно легко. Но запускать не стоит, может развиться тяжелая депрессия.

— Ясно, — кивнула Мартишина. — Не буду запускать, буду лечиться. А у вас, случайно, нет на примете хорошего специалиста?

— Я и сам, если честно, специалист, — неожиданно для себя самого сказал Савелий. — Я — врач-психиатр, психология у меня как бы…

— Дополнительная специальность, — подсказала Мартишина.

— Что-то вроде того. Насколько я хорош как специалист, самому мне судить трудно, но опыт работы с подобными состояниями у меня есть. Можем начать прямо сейчас, свободных полчаса у вас найдется?

— Нет, — с сожалением ответила Мартишина, посмотрев на часы. — Работы много. Меня вообще-то на пять минут отпустили. Вот если в обеденный перерыв?

— К сожалению, в час я уезжаю на основную работу, — ответил Савелий. — Кстати, а почему бы вам не приехать ко мне в диспансер? Скажем, сегодня, часам к семи? Я к тому времени постараюсь закончить прием, и мы сможем спокойно во всем разобраться.

— А так разве удобно? — усомнилась Мартишина.

— Удобно, удобно, — заверил Савелий и полез в сумку за визитницей. — Возьмите карточку…

— Какое у вас редкое имя, — удивилась Ирина, рассматривая визитку. — А я почему-то думала, что вас зовут Станислав Сергеевич. Вот голова дырявая!

— Это, наверное, я невнятно представился. Меня, кстати говоря, можно и по имени называть, не обязательно с отчеством.

— Ну что вы! — не столько удивилась, сколько упрекнула Мартишина. — Вы же доктор! Докторов положено звать по имени и отчеству.

В таком контексте «Вы же доктор!» Савелия совершенно не раздражало.

— А сколько будет стоить консультация? — обеспокоилась Мартишина.

— Нисколько, — улыбнулся Савелий.

— Но так нельзя, неудобно…

— Почему неудобно? — возразил Савелий. — Считайте, что мои труды оплачивает ваша администрация. Только у меня к вам, Ирина…

Он выжидательно посмотрел на Мартишину, потому что не смог вспомнить ее отчества.

— Просто Ирина, — улыбнулась она. — Я же не доктор. В нашей сфере отчество положено главбухам и финдиректорам.

— Хорошо, пусть так. У меня к вам, Ирина, будет одна просьба — не рассказывайте никому, что я психиатр. Договорились? А то боюсь…

— Что пациенты замучают? — понимающе улыбнулась Мартишина. — Вчера человек сорок заявления об уходе подали и сегодня все идут, да идут. Не волнуйтесь, я никому не расскажу, даже под самыми страшными пытками.

— Надеюсь, что до пыток не дойдет, — ответил Савелий.

Проводив Мартишину, он отправился к юристу Хотину, но наткнулся на запертую дверь кабинета. Вернулся в приемную, спросил у Марии Андреевны, где Хотин, и узнал, что тот вчера подал заявление об увольнении по собственному желанию, а сегодня утром позвонил и сказал, что заболел и будет брать больничный.