Андрей Шляхов - Криминальные будни психиатра

Дальше убийца пил без тостов и пожеланий. Наслаждался процессом и ни о чем не думал. Именно так и положено отдыхать после трудных дел. Отдыхать, сознавая, что ты все сделал, как надо, так, как задумал, так, как спланировал. Это ли не счастье?

Впрочем, дело еще не было закончено. Закончена была первая часть, наиболее трудоемкая и наиболее опасная. К шести убийствам следовало добавить еще одно, путающее следы и перекладывающее вину на другого человека. Следующее убийство должно было стать последним. Непременно — последним. Серийному убийце по прозвищу Кулинар предстояло покончить с собой. То ли в порыве раскаяния, если, конечно, такие порывы бывают у серийных убийц, то ли в порыве отчаяния. Отчаянию в той или иной мере подвержены все люди, только некоторых отчаяние побуждает действовать, а у других опускаются руки.

Убийца немного жалел, что седьмой эпизод (про себя он называл это «эпизодами», считая себя кем-то вроде режиссера) получится без предсмертного письма. Ах, как бы оно было кстати, это предсмертное письмо Кулинара! Небольшое, совсем короткое, что-то вроде: «Не могу больше жить после того, что наделал», — написанное собственноручно непосредственно перед тем, как покончить с собой. Именно — собственноручно, все другие варианты отпадают напрочь. Набрать на компьютере и распечатать на принтере, это все равно, что оставить возле трупа записку: «Он не сам, его убили». Сразу возникнут подозрения, в полиции работают далеко не идиоты. А все должно быть сделано так, чтобы явных подозрений не возникало. Чтобы ухватились служители закона за то, что им подсунут, и сочли дело закрытым. Оно и будет закрыто, потому что больше никого убивать не придется. Незачем убивать. Все. Конец! Финиш! Дело сделано. И главным доказательством станет книга, найденная рядом с трупом мнимого самоубийцы. Полистал напоследок чувак свою настольную книжку, осознал, каких дел натворил, да и покончил с собой. Нет, не совсем так. С учетом способа это будет выглядеть несколько иначе — решил чувак покончить с собой да полистал напоследок настольную книгу. Книга — это главная улика, которая безоговорочно укажет на убийцу. Есть, правда, одна маленькая проблема — на книге не будет отпечатков пальцев самоубийцы, но тут уж придется положиться на веру в силу привычек — Кулинар настолько привык браться за свою «Книгу о вкусной и здоровой пище» в перчатках, что надел их даже перед смертью. Маньяк, что с него взять?

Поначалу, когда план, упоительный в своей дерзости, только вырисовывался, убийца намеревался брать у каждой жертвы что-нибудь, вроде как на память, вроде как фетиш, а потом подкинуть все эти «фетиши» герою седьмого эпизода, чтобы полиции сразу стало ясно, что к чему. Но, подумав, решил, что лучше не собирать «фетиши», а оставлять возле каждого из первых шести трупов по листу, выдранному из какой-нибудь книги, а возле седьмого трупа оставить саму книгу. Подумал еще немного и решил, что книга будет кулинарной, а «эпизоды», за исключением седьмого, разумеется, станут оформляться как «рецепты». «Рецепты» — это хорошо, ведь чем гуще туман, тем труднее охота.

Убийца был очень осторожным человеком. «Книгу о вкусной и здоровой пище» он не покупал, а украл у какого-то ханыги, торговавшего старыми книгами «с тротуара» возле станции метро. Книги, судя по виду большинства их, были с близлежащих помоек. Ханыга заспорил с какой-то старухой, отвлекся и не заметил, что у него стало на одну книгу меньше. И похитителя, разумеется, не заметил. Классика детективно-шпионского жанра — концы в воду. Ищите потом, свищите, все равно ни хрена не найдете. Из трех кулинарных книг украл самую чистую, сохранившуюся лучше двух других. Ничего себе оказалась книжка, прикольная, интересно было пролистать на досуге.

Убийца имел все основания для того, чтобы гордиться собой, своим умом, своей хитростью, своей изобретательностью, своей ловкостью. Он и гордился. Гордился тихо, не нуждаясь ни в чьем одобрении, кроме собственного. Мало на свете людей, умеющих разрабатывать гениальные планы, мало людей, умеющих с филигранной точностью исполнять планы, и считанным единицам доступны в одинаковой мере как разработка, так и исполнение.

Убийца был уникумом. Rara avis — редкая птица. Страшно подумать, что творилось бы вокруг, если бы таких, как он, было много.

Шестой рецепт Кулинара

«Рыба под маринадом

Приготовить под маринадом можно любую рыбу — осетрину, судака, щуку, навагу, корюшку и др. Рыба подготовляется так же, как указано во вступительной части к этому разделу. Крупную рыбу (например, судака, осетрину) нужно нарезать кусками, мелкую (корюшку, навагу и др.) оставить целой. Подготовленную рыбу посолить, посыпать перцем, обвалять в муке, поджарить на растительном масле, охладить и залить маринадом. Для приготовления маринада очистить и вымыть 2–3 моркови, 1 петрушку, 2–3 луковицы, нарезать их тонкими ломтиками или соломкой, сложить в кастрюлю, добавить 3–4 ложки растительного масла и слегка поджарить (в течение 10–15 минут). Затем прибавить в кастрюлю стакан томатного пюре и пряности — лавровый лист, перец, 3–5 шт. гвоздики, кусочек корицы, накрыть крышкой и тушить 15–20 минут. После этого влить в кастрюлю 1/2 стакана некрепкого уксуса, 1–1 1/2 стакана бульона или воды, прокипятить, заправить солью, сахаром и охладить.

Подавать рыбу под маринадом следует в салатнике или в глубоком блюде».

С утра Савелий позволил себе поваляться в постели с книжкой. Сегодня он перечитывал «Заповедник» Довлатова. Читать любимых писателей — это как много раз подряд входить в одну и ту же воду. В привычном удовольствии остроты не меньше, чем в непривычном, а может, даже и больше, потому что человек заранее настраивается на удовольствие. К тому же при перечитывании по-настоящему хороших книг всякий раз открываются новые смыслы, отыскиваются новые оттенки.

Ровно в одиннадцать, когда Савелий уже собирался вставать, позвонила Ирина.

— Знаешь, — не поздоровавшись, начала она, — а у нас новое убийство. Убили кладовщика. Задушили прямо на складе… Я в понедельник беру больничный и отправляю Высоцкому заказным письмом заявление об увольнении. И трудовую книжку попрошу мне выслать на дом. На складе я больше не появлюсь, гори он синим огнем! Такой ужас… Я больше не могу этого выносить…

Сорвавшись в плач, Ирина долго не могла успокоиться. Рыдала в трубку, не слушала того, что ей говорил Савелий, постоянно повторяла слова «ужас» и «не могу». В конце концов Савелий понял, что по телефону ничего не добьется, и сказал:

— Я через час буду у тебя! Продержись это время, пожалуйста.

— Да со мной… все… нормально… — перемежая слова всхлипами, ответила Ирина. — Только… на этот склад… проклятый… я больше… не пойду… ни за что…