Станислав Родионов - Камень

- Если любовь, то должны быть и дети. Так, что ли?

Она, опустошенная своим взрывом, вяло согласилась.

- В жизни - так.

- Женщина, а ничего не знаете о любви.

В начале их разговора она бы взвилась, а теперь лишь лениво прикрыла глаза:

- А кто о ней знает...

- Я! - нахально бросил Рябинин.

Она улыбнулась живей, уже с подошедшей силой, уже с иронией. Видимо, ей стало забавно.

- По крайней мере, больше вашего, - чуть отступил Рябинин.

Жанна поставила локоть на стол, уперлась подбородком в ладонь и заговорила неспешно:

- Шестнадцатилетней я влюбилась в капитана дальнего плавания. Он был лыс, холост, курил трубку и держал попугая-матерщинника. Я пришла к капитану домой и сказала, что хочу скрасить его жизнь. Варить по утрам кофе, чистить попугаеву клетку, провожать и встречать в порту. Попугай выразился, а капитан от смеха чуть не подавился трубкой. И позвонил моему отцу...

Она замолкла, уведенная памятью в отошедшие годы. Рябинин ждал - точку она не поставила.

- В восемнадцать лет я влюбилась в хоккеиста. Энергичен был, как его шайба. Привел меня к себе. Все стены увешаны клюшками и голыми бабами из иностранных журналов. Прожила у него месяца три и сбежала...

Жанна вновь умолкла, опять не поставив точки. Рябинин знал, что она ее не поставит, пока не выговорится.

- А потом влюбилась в шишкобоя...

- В кого?

- Или шишкобея. Это официальное название. Он ездил в Сибирь на сбор кедровых орешков. Лазал по деревьям, как обезьяна. Там нужна сила и ловкость. Привозил хорошие деньги, а зиму вел рассеянный образ жизни. Предложил замужество. Подумала, кем я буду? Шишкобойкой? Или шишкобейкой?

- Вы же его любили?

- Сергей Георгиевич, не вводите в уравнения иррациональные числа.

- Вы хотите сказать...

- Я хочу сказать, что с милым рай в шалаше, если милый - атташе.

Теперь она поставила точку, рассказав о своей любви все. И Рябинин вспомнил, что его беспокоило в разговоре о муже, - тогда ведь тоже была поставлена неожиданная точка.

- Так что, Сергей Георгиевич, кое-что о любви я знаю.

- Ну, а про мужа?

- Что про мужа?

- Его-то вы любили? Или он пошел как атташе?..

- Любить я больше не захотела. Могла, но не хотела.

Она неуемно тряхнула короткими волосами, гордясь управляемостью своих чувств.

- Под вашими словами подпишется любой мещанин. Он тоже вытаптывает свою любовь, стоит той забрезжить. С ней ведь хлопоты, морока, переживания, вред здоровью...

- Мне понятны мотивы этого, как вы его называете, мещанина.

- Мотивы?

- Любовь бесполезна, Сергей Георгиевич.

- Ага! - удивленно обрадовался Рябинин.

- Что "ага"?

- Мотивы, польза...

Его удивление было адресовано ему же...

Уголовно-процессуальный кодекс обязывал следователя находить мотивы любого преступления. Рябинин искал, постепенно увлекаясь, - он уже обратился вообще к мотивам человеческих поступков и человеческого поведения. Зачем? С какой целью?.. На эти вопросы мог ответить каждый. Но вот "почему" Иванов обокрал Петрова? Иванов знал, зачем он это сделал, - чтобы у него прибыло. Но он и сам не ведал, почему решился на воровство. Конечно, Рябинин мог бы раскрыть труды психологов и криминалистов, но не было времени, да и подозревал он тайно, что ученые тоже не знают, почему Иванов обокрал Петрова. Поэтому Рябинин думал и примеривал это "почему?" к своим поступкам и чужим, выверяя одну мелькнувшую мысль другой. Много их прошло, пока на дне почти бессознательных поисков не забрезжила какая-то стройность, какая-то теория - доморощенная, для себя. Появление теорий Рябинина не смущало. Не первая. Но так и должно быть - он работал с людьми, а океан человеческих отношений изучен мельче, чем мировой.

Человеком движут мотивы... Рябинин отыскал их три - польза, любопытство, любовь. Никаких других нет, а сложность или загадочность какого-нибудь мотива объяснялась лишь переплетением трех основных. Польза, любопытство, любовь.

Но вдруг он заметил, что не все у него сходится, как в правильно составленном уравнении без какого-то махонького и вроде бы необязательного числа. Польза, понимаемая широко, могла побудить человека строить электростанцию в Сибири, а могла повести на примитивную спекуляцию. Любопытство толкало заглянуть в космос, в атом, в чужие глаза, а могло науськать и на замочную скважину. Вот только любовь - безмотивный мотив осталась сама собой, ибо любили ни за что, будь то женщина, ребенок или родина.

Выходило, что его мотивы не равнозначны и располагаются они по возрастающей величине - польза, любопытство, любовь. Рябинин начинал склоняться к тому, что последний мотив солнышком греет два первых, которые сами по себе мало бы что значили. Польза и любопытство... Они есть и у животных. А любовь - мотив человеческий.

И вот эта Жанна, хлебнув толику опыта с хоккеистом и каким-то щелкунчиком, вышвырнула любовь за пределы людской жизни, как сдала в комиссионный магазин неладное пальто. Ради первого мотива, ради пользы.

- Вы живете первым мотивом, - сказал Рябинин громко, но вроде бы для себя.

- Как... первым?

- Людьми движут три мотива - польза, любопытство, любовь. Вы застряли на первом.

- И до любопытства не дотянула? - как-то ласково удивилась она.

- Нет, вы работаете без интереса.

- Сергей Георгиевич, а где в вашей иерархии мотивов стоит сознательность?

- Сознательность тоже от любви - к идеям и людям.

- Опять любовь.

- Теперь мне ясно, почему распалась ваша семья.

- Сергей Георгиевич, семьи моих подружек, вышедших по любви, распались еще быстрее.

- Но почему же, почему?

- У них было понятие о любви как у вас. Слияние чувств, неповторимость душ, алый парус...

- Вам проще - никаких понятий.

- Понятия есть, только они не похожи на ваши.

- Знаю я ваши понятия... Небось, секс?

Она удивленно качнула головой, плотными губами запечатав свою речь. Обиделась. Рябинину казалось, что обижаться больше пристало ему, - у него еще не растворился осадок от подозрений в отцовстве. Но он старше, поэтому должен быть терпимее. Не словами, а, скорее, тоном Рябинин смягчил свой последний выпад:

- Хорошо, тогда из-за чего же люди страдают, плачут, радуются?

- Из-за чего? За любовь они принимают эту... Как называется сообщество людей, их взаимные связи?..

- Социальность?

- Да-да. За любовь они принимают социальную ущербность.

- Чью ущербность?

- Свою.

- С горя, что ли?

- Представьте себе.

- У кого маленькая зарплата, тот скорей и влюбится?

- А вам разве не известно, что у бедняков куча детей?

Социальность любви Рябинин не отрицал, но впервые слышал, чтобы эту социальность толковали так арифметически просто. Подкупала ее убежденность видимо, тоже выносила свою теорию, как и он свою о трех вселенских мотивах.