Юрий Рогоза - День рождения Буржуя - 2

Во дворе частного дома в одном из пригородов бригада людей в черных комбинезонах куда-то собиралась по тревоге. Мускулистые фигуры действовали быстро, четко. И все так же беззвучно. Лишь изредка они обменивались жестами.

В заученном порядке парни расселись по машинам. Хлопнули дверцы седан с тонированными стеклами и крупный микроавтобус выехали со двора.

На огромной скорости машины неслись по шоссе куда-то на запад. На одном из поворотов передний автомобиль свернул на узкую, ведущую в чащу леса, дорогу, за ним последовал и микроавтобус. Проехав несколько километров, машины выбрались на поляну, где стоял старый, еще предвоенных времен, бетонный бункер. Подчиняясь уверенным взмахам одного из своей команды, парни в черном по-военному четко, один за другим, исчезли в бункере. Скрипнула дверь, и наступила тишина. Ветер гулял где-то высоко в кронах деревьев, негромко перекликались птицы. Одетый в черное командир, единственный оставшийся снаружи, не спеша, даже нарочито медленно, подошел к ржавой, но крепкой еще двери бункера, достал из кармана гранату, совершенно спокойно выдернул чеку и, приоткрыв дверь, бросил гранату в щель, а сам быстро, но опять-таки совершенно спокойно, отошел. Взрыв прогремел глуховато, приглушенный толстыми бетонными стенами. Железная дверь распахнулась и жалобно заскрипела, раскачиваясь на одной петле. Из бункера потянуло кислым тротиловым перегаром. Командир постоял у темного проема несколько секунд, прислушиваясь. Из дымящегося зева не доносился ни единый звук. Неизвестный встряхнул рукой, отбрасывая крышку мобильного телефона.

ГЛАВА 28

Появление в офисе бледного и совсем еще неуверенно ступающего на больную ногу Воскресенского у Пожарского и Буржуя вызвало одинаковую мысль: стряслось еще что-нибудь страшное.

- Что случилось? - выразил эту мысль в вопросе Буржуй. - Зачем вы встали? Вы же ранены.

От охранников внизу Алексей уже знал о том, что приключилось с женой Толстого и в каком состоянии в данный момент пребывает господин генеральный директор. Теперь Воскресенский и сам увидел Анатолия Анатольевича, безмолвной глыбой застывшего на кушетке. Что могли значить его, Воскресенского, ссадины в сравнении с такими событиями? Но свои соображения Алексей выразил проще:

- Ранен - громко сказано. Вы не будете возражать, если я останусь и буду полезен. Во всяком случае, постараюсь...

- Алексей Степанович, дорогой... - нахмурился Буржуй. - Как бы вам это объяснить... То, что здесь происходит, а главное будет происходить, это... не работа. Это месть и война. И это наши месть и война. Я бы сказал даже - лично мои, но мы - одна семья.

Алексей помолчал немного. А когда заговорил, в голосе все же прорвалась обида:

- Я все понимаю. Конечно... Нет, не подумайте, я не могу напрашиваться, это было бы странно и некрасиво...

- Напрашиваться? - с жаром перебил его Пожарский. - Разве на опасность напрашиваются?

- Я хотел сказать, - уже совершенно ровным тоном продолжил Воскресенский, - я совсем не близкий вам человек. С какой стати вы должны считать меня своим... И все же разрешите мне остаться. Пожалуйста. Нет, не подумайте, ради бога, я не стану просить у вас пистолет, тем более - никогда не держал его в руках. Просто я подумал - вам сейчас не до работы. - Он бросил еще один взгляд на Толстого. - Анатолию Анатолиевичу - тоже. А фирма ведь продолжает функционировать. У меня на автоответчике пятьдесят два сообщения...

- Милый вы мой Алексей Степаныч, - с грустной улыбкой проговорил Буржуй. - Каждую минуту фирмы может не стать. Да что фирмы - любого из нас!

- Но пока она есть, - возразил Алексей, - позвольте мне попытаться привести дела в порядок. Как говорят англичане, игра продолжается, пока арбитр не дал финальный свисток.

- А вы что, действительно сможете работать в такой обстановке? не поверил Пожарский.

- Видите ли, Олег,- чуть ли не виновато ответил Воскресенский. Я, по-моему, могу работать совершенно в любой обстановке. Сам не знаю, как это объяснить. Наверное, наследственное...

- Я жалею, что не узнал вас раньше, - просто сказал Коваленко. Честное слово.

- Если меня не уволят, - улыбнулся Алексей, - у нас впереди много времени.

- Рядом с нами вам грозит все, что угодно, кроме увольнения, заверил его Буржуй.

- Значит, я могу идти работать?

- Конечно. Тем более, вы правы: финального свистка еще не было. И мы еще поиграем...

- Спасибо, - Алексей кивнул и вышел.

- Да... - едва ли не восхищенно протянул Буржуй. - Бизнесу надо учиться только в Англии...

Оставив маленького Володю в комнате и еще раз показав ему: "Тш-ш, тихо", Вера стала спускаться по лестнице на первый этаж. Половицы оказались крепкими и не скрипели. Добравшись до нижних ступенек, Вера замерла: отсюда было видно, что в гостиной на первом этаже перед мольбертом стоял человек и писал картину. Мелодично зазвонил мобильный телефон. Человек взял трубку.

- Да, я... Все? Отлично! - Вера не могла видеть лица говорившего, но даже по голосу было слышно, что он улыбается. - Они не умели разговаривать, но могли все рассказать. Еще один из парадоксов этого странного мира... Да, вы правы, теперь уже не расскажут. Я свяжусь с вами. До свидания.

Человек положил трубку на место и вернулся к прерванному занятию. Вера сделала еще один совершенно беззвучный шаг, затем еще один. Человек продолжал совершенно спокойно работать, но вдруг таким же спокойным и негромким голосом, каким разговаривал по телефону, произнес:

- Не надо шнырять по дому, крестьянка. Он простой, но очень крепкий, ты не сможешь убежать. К тому же, если попытаешься, я тебя жестоко накажу. А ты, я знаю, совсем этого не хочешь...

При первых звуках этого голоса Вера, совершенно не сомневавшаяся в том, что ее не могли увидеть или услышать, вздрогнула. Потом, уже не таясь, она спустилась в гостиную и сделала несколько шагов по направлению к мольберту. Стоявший за ним человек обернулся, и девушка сразу же узнала это лицо. Она видела его на фотографии, которую таскал с собой Борихин и которую он предъявлял Ольге, той, которая приютила маленького Володю. Но вот глаза, подобные тем, которые сейчас смотрели на нее, Вера увидела впервые в жизни. Страшные глаза - светлые, прозрачные, ничего не выражающие, кроме легкой скуки, глаза цвета проточной воды.

Подойдя поближе, Вера села на диван и оказалась чуть сбоку и прямо напротив Кудлы. Она сидела, пристально глядя на него, и не говорила ни слова. Тот спокойно продолжал наносить мазки, не бросив даже взгляда на девушку. Наконец он ухмыльнулся.

- Жизнь бывает причудливой, правда? Ты родилась в какой-нибудь вонючей избушке с дощатым клозетом во дворе. Став столичной шлюхой, почувствовала себя королевой. Потом - дрянью. Буржуй появился и снова заставил тебя верить в сказки о Золушке, недоумок...