Сергей Рокотов - Час совы

Навроцкий опять поник, присел на пол и тихо стонал, обхватив голову руками.

- Хватит скулить, Навроцкий, - сказала Ника. - Противно на тебя смотреть. Ты же мужчина, как-никак... Эй, ребята! - крикнула она. Отвезите его домой, не могу больше с ним общаться. Как это я тебя любила, ума не приложу, вот уж дура-то была...

В ангар вошли двое ребят и молча встали рядом с сидящим на корточках Навроцким.

- Вставай, Петрович, и катись отсюда. Только учти - сиди тихо и не рыпайся. Твои заявления никто не примет - ни МВД, ни прокуратура, твой номер самый последний.

- Ника, - прошептал он. - Ты-то как? Чем занимаешься? А... Хотя понятно, пробил твой час...

- Пробил, пробил, а может быть, ещё и не пробил. Час Совы наступает ночью, а пока, как видишь в дверном проеме, белый и довольно солнечный день... Все, хватит базарить, уматывай отсюда... Не могу больше на тебя смотреть, тошнит...

Навроцкого вывели из ангара. Ника молча смотрела на Рыльцева.

- Чего вы хотите от меня? - тихо спросил Рыльцев.

- Я от тебя ничего не хочу. От тебя хочет компенсации Наташа, которую ты ограбил...

- Ты и про это знаешь?

- А как же? Конечно, знаю. Она же была единственной, кто не бросил меня тогда, кто писал мне письма, кто помогал моей бедной матери. А ты умудрился оттяпать у неё квартиру после того, как твоими усилиями Леня Садовников был выдворен из СССР. Его квартира досталась твоей очередной жене, а Наташа, только что выписавшаяся из квартиры матери и не успевшая прописаться у Лени, была оттуда попросту вышвырнута. И сколько она не ходила по инстанциям, всюду натыкалась на отказ, что она против ума, чести и совести советского искусства? Ведомственная квартира-то уже была предназначена, сам знаешь, кому... А за это время умерла и её мать. Так что она осталась вообще без площади, мыкалась по углам, и только значительно позже переехала в комнату в коммуналке на улице Чайковского, выйдя замуж за Родиона. То, что Леня умер в Париже от рака в страшной нищете, ты, разумеется, знаешь? Впрочем, ты всегда узнаешь все самым первым.

- И чего же ты хочешь?

- Темнить не стану, хочу твоей квартиры на Тверской с видом на Кремль. Она достанется Наташе и Родиону. И дом твоего сына во Владимирской области тоже. Ты душил Леню Садовникова всеми возможными и невозможными методами. Но как ты помог ему отправиться в длительную командировку в Париж, а потом организовал такую травлю, что его лишили советского гражданства - это просто шедевр... Это лучшее твое произведение... И, главное, не только из-за обычной ненависти и зависти бездари к таланту, но и из-за того, чтобы вселить свою очередную брошенную жену в ведомственную квартиру Садовникова. Органическое сочетания приятного с полезным. Так что, пришла пора рассчитываться, Рыльцев. Хочу квартиры и дома...

- В обмен на что? На свободу Филиппа?

- Да одурел ты, старый, совсем, что ли? При чем тут твой ублюдочный сынок? В обмен на ТВОЮ свободу... Тебя же сейчас тут на куски порежут, только я глазом моргну... А я, полагаешь, за жизнь своей злодейски убитой дочери и несостоявшегося внука, возьму с тебя квартиру для подруги? Ну и идиот же ты, как я погляжу!

- И как мы это сделаем?

- Поедем к нотариусу, подпишешь дарственную. И выпишетесь с женой из квартиры. Не боись, останетесь в центре, на улице Чайковского будете жить, в коммуналке. В комнате Родиона. Там соседи, правда, не лучшие, уголовничек один проживает и ещё буйно помешанная старуха, поэтому оттуда Наташа с Родионом и съехали. Сейчас в той комнате таджикская семья беженцев проживает, пятеро детей... Сам понимаешь, комнатушка не в лучшем состоянии, обосрано все, обои отодраны, мебель поломана... Но, ничего, говорят, скоро риэлтеры скупят старые квартиры в центре, а вам дадут по квартирке в спальных районах. Там и закончишь свой век...

- А если я не соглашусь? - набычился Рыльцев, воочию представив себе мрачные перспективы.

- Тогда закончишь свой век тут, в этом славном ангаре, - спокойно констатировала Ника. - Закроем тебя тут, и все... С голоду сдохнешь... И не жалко тебя ничуть.

- Сдохну, так сдохну, - твердо заявил Рыльцев. - А к нотариусу не поеду...

- Как знаешь, - пожала плечами Ника и пошла к выходу. Дверь с лязгом захлопнулась и послышался звук ключа в замке. Рыльцев остался в кромешной тьме...

12.

- Дашенька, доченька моя, - плакала и одновременно смеялась Алиса, целуя дочку. - Наконец-то, мы снова вместе... Как она, Лариса Юрьевна? Не капризничала, не болела?

- Да нет, Алиса, все нормально. Мы очень хорошо с ней жили... Да и помощниц тут полным-полно, каждая занимается своим делом.

- А Филипп? - вдруг побледнела Алиса, и глаза её стали злыми и колючими. - Он был здесь?

- Был. Незадолго до того, как тут был произведен обыск... Кстати, работники прокуратуры составили тщательную опись всего имущества. Так что теперь ничего нельзя брать, продавать...

- Наличные деньги в доме были?

- Нашли только пять тысяч долларов. Они очень удивлялись этому обстоятельству, что в доме такого человека, как Кружанов, нашлась только такая малая сумма...

Алиса горько усмехнулась.

- Думаешь, Филипп взял? - поняла её усмешку свекровь.

Алиса только пожала плечами.

- А как же папа и мама? - спросила она.

- Два часа назад в Швейцарию вылетел заместитель Павла Николаевича. Завтра он вернется обратно и привезет...

- Андрей Антонович?

- Нет, другой, Курышев, кажется... А Андрея Антоновича, я уже говорила, сегодня вызывают на допрос к следователю в Генеральную прокуратуру. Вообще, творится что-то страшное, Алиса...

- Эх, Лариса Юрьевна, страшно то, что погибли папа и мама. А все остальное - чепуха. Пусть у нас конфискуют все. Лишь бы моя дочка была рядом со мной. Я теперь понимаю, что это значит...

- Почему именно теперь?

- Потому что я очень много узнала и поняла за сегодняшний день. И главное, что я поняла, что ценнее наших детей для нас нет ничего. А Филипп... Единственное, что я хочу - это никогда его больше не видеть...

- Но почему? Объясни. Как-никак, он мой сын.

- Да? Кстати, он в свое время предал и вас и вернулся в отцовский дом. Но дело не в этом. Вы знаете, сейчас мне кажется, что я сплю и вижу какой-то нелепый, сюрреалистический сон... И самое страшное, что именно в этом сне я и прожила всю свою жизнь, по крайней мере, взрослую жизнь, за какой-то пеленой, завесой. Жила впотьмах, ничего не зная и не понимая... Жизнь представлялась мне счастливой и безоблачной... А теперь передо мной разверзлась бездна...

- И все же?

- Позднее, Лариса Юрьевна, немного позднее...

Они занялись обычными домашними делами, которых, несмотря ни на что, в доме было очень много. А вечером их ждало новое потрясение...

Позвонил один из сотрудников Кружанова и сообщил, что Андрей Антонович Шафран был арестован прямо в кабинете у следователя Генеральной прокуратуры и препровожден в Бутырскую тюрьму.