Светлана Алешина - Мечтать не вредно

— Я, — скромно потупился Лариков.

— Ты? — Эльвира энергично замотала головой. — Нет, ты никак не подходишь!

— Почему это? — обиделся Лариков.

— Мамочка сразу начнет выдавать меня за тебя замуж. Потому что у моей мамочки это иде— фикс. Теперь же, после безвременной кончины моего неверного «кандидата», она будет разыскивать нового. А ты вполне подходишь по всем параметрам. Такой приличный, респектабельный и красивый молодой человек. Поэтому любовником я назначаю вот его…

Ее нахальный палец уперся прямо в грудь Пенсу, который при этом ее жесте возымел наглость широко улыбнуться, вызвав у меня глухую и злобную ревность.

— Почему это его? — спросила я, стараясь скрыть охватившую меня панику. Какие все-таки эти мафиози наглые! Так и целятся на нас с Пенсом!

— Потому что у него серьга в ухе, и он совсем мамочке не понравится. Значит, я застрахована от замужества. Мамочка будет полдня разбухать и объяснять мне, какая я недальновидная девица. Но выдать меня за него замуж, пока я сплю, ей в голову не придет. Наоборот. Она его скорее тихонечко убьет. Как Волкова. Чтоб перестал смущать мое хрупкое, нежное девичье сердце своим неформальным видом!

У меня отлегло от сердца. В крайнем случае, если даже у них и родятся какие-то планы, исполненные коварства, мамочка Эльвиры не позволит зайти им далеко.

Свободно вздохнув, я сказала:

— Но Сережка же не сыщик!

— Тоже мне, бином Ньютона ваш сыск! — презрительно фыркнула Эльвира. — Мы и без вас управимся, да, Сережа?

Пенс кивнул, продолжая ей нежно улыбаться.

«Конечно, — грустно подумала я, — от моей «шотландской» башки можно устать. Черные гладкие волосы Эльвиры куда симпатичнее…»

— Неплохая задумка, — согласился Лариков, — хотя я не понимаю, почему я тебе не подхожу!

— Не обижайся, — развела руками Эльвира, нахально улыбаясь, — но если бы я выбирала любовника, я бы выбрала его!

Она помолчала, загадочно смотря на Пенса своими кошачьими глазами, и добавила, окончательно разбивая мое сердце:

— Потому что он мне нравится!

Где-то я прочитала однажды замечательное изречение.

«Если ты не веришь, что у роз есть шипы, сядь на них, и ты убедишься в их наличии».

Смотря в окно вслед двум удаляющимся фигурам, я чувствовала себя сидящей на огромном розовом кусте. Мне ужасно хотелось разбить чертово стекло, но я боюсь холода.

«Хватит с меня и этого блаженства, — мрачно подумала я. — Не надо прибавлять к розам еще острые ощущения. У меня их в жизни и так последнее время предостаточно».

Две фигуры проследовали к машине, и он пропустил ее вперед.

Неверный!

Я была сейчас самым несчастным человеком на свете. Моя душа заходилась в детском плаче.

— Сашка, ты в себя приходить собираешься?

Голос Ларикова прозвучал откуда-то издалека.

— А то мы с этим убиением Волкова никогда не разберемся!

— Но ведь у нас пока нет ничего! — вытаращилась я на него. Надо же быть таким жестоким, вытаскивать меня из приятного чувства меланхолии!

Стоит себе человек, предается своим нечеловеческим страданиям! А бесчувственный Лариков как ни в чем не бывало вторгается и нарушает их!

Я как раз мазохистски наслаждалась видениями Пенсовых объятий с бесчестной Эльвирой, похитившей у меня моего верного рыцаря, а он так не вовремя пристает ко мне с этим уже изрядно надоевшим мне убийством!

— Сашка, надо нам торопиться! Иначе тебя посадят! Как ты этого не понимаешь?

Посадят…

Я представила себя, печальную, в одиночной камере, покрытой паутиной. Этакая маленькая и очаровательная Мария Стюарт накануне своей казни. Пенс стоит под окном башни, в которую меня заточили, и шепчет:

— Прости меня, Александрина!

Я закрываю глаза, прижимаю руку к сердцу и скорбно качаю головой — нет тебе прощения, неверный…

— Нет, — сказала я вслух.

— Что — нет? — удивился Лариков. — Вообще-то, когда я принимал тебя на работу, я предполагал в тебе ум. Сашка, ты что, не соображаешь? Повторяю для пущего разумения: тебя посадят, если мы не найдем настоящего убийцу. Поняла? Ну?

Он пощелкал перед моими глазами своими длинными пальцами.

Я очнулась.

— Знаешь, Ларчик, может, оно и к лучшему? — горько воскликнула я.

— Вот уж вовсе ты бред оголтелый понесла! — возмутился он. — Сашенька, миленькая, давай ты все-таки подумаешь. Ты же у меня умница!

«Какие же они коварные, эти мужчины, — размышляла я, глядя в его глаза, устремленные к моему лицу в порыве нежности. — А еще двадцать минут назад он тоже был готов упасть в объятия несносной Эльвиры. Все так и норовят быть ее любовниками!»

— О чем я должна подумать? — холодно поинтересовалась я.

— Кто тебе показался наиболее подозрительным в этой компании?

Он не сводил с меня глаз. Я, конечно, тут же испытала искушение сообщить, что самой подозрительной в этой компании была как раз их возлюбленная Эльвира. Но, будучи честной, не могла так поддаться порыву злобы. И ответила:

— Знаешь, Ларчик, все они были очень подозрительными. Но напряг меня этот старикашка. Потому что я видела, как он уехал, а, когда потом пришла Эльвира, она сказала, что Филипп с ним сидит, разговаривает.

— Какой старикашка? — переспросил меня Лариков.

— У него еще такая странная фамилия… — попыталась я припомнить.

— Поздяков, да?

— Ну конечно. Ты и сам знаешь, — обрадовалась я. — Что-то там странное произошло. Не мог же он раздвоиться?

— Приехали, — торжественно объявила Эльвира, останавливая «Вольво» перед волковской дачей. — Сейчас мы их тут всех накроем в гнездилище порока!

Она явно торжествовала, предвкушая наслаждение моментом. Пенс удивленно посмотрел на нее.

— Ты их так ненавидишь? — спросил он ее.

— О, что ты! — насмешливо пропела девица, вынося свое изящное тело из машины. — Я их обожаю! До безумия! Нигде мне не встречалось такое количество достойных людей! Достойных электрического стула…

Грациозно ступая на тоненьких шпильках, Эльвира направилась к величественной дачке с тем невинным и безмятежным видом, который Пенс охарактеризовал, как нахальный.

— Паника царит в мирном и уютном гнездышке, — довольно усмехаясь, проговорила она, барабаня кулаком в дверь. — Никто даже и не слышит призывов блудной дочери, пропавшей в глухих лесах и болотах Заманчивого. Пенс, пожалуйста, как бы тебе ни было это противно, но напяль на свою рожу выражение безграничной любви к такой маленькой паршивке, как я! Ты все-таки по роли мой любовник! Не обрекай же меня на безответное чувство!

Дверь открылась в тот момент, когда Пенс пытался отрепетировать страстное выражение на лице. Поэтому открывший ворота охранник замер от удивления, увидев психически неполноценного парня, сопровождающего их пропавшую Эльвиру.