Светлана Алешина - Ищи ветра в поле

— Ай, ладно! — махнул он рукой. — Что теперь говорить! Надо думать, как выбираться из этого дерьма. Может быть, уехать из города?

— Я думаю, можно свалить на Гавайи! — горя глазами, предложила Обухова. — Вместе, разумеется.

— Глупее ты ничего не могла придумать, — презрительно отмахнулся Валерий.

Из кухни тут же высунулась жена, подозрительно поблескивая стеклами очков. Некоторое время они с Обуховой с заметной ненавистью буравили друг друга глазами, наконец, жена, не выдержав, снова удалилась на кухню.

— Так что делать-то будем? — спросила Обухова, неизвестно к кому обращаясь.

— Надеюсь, что сухари сушить еще рано, — не совсем веря в то, что он сказал, проговорил Валера. — Скажи еще спасибо, что магазин не взорвали, — совсем уж пессимистично закончил он фразу.

Обухова испуганно перекрестилась. Однако фраза Валерия отчасти оказалась пророческой. Спустя несколько секунд вдруг отчаянно задрожали оконные стекла. Мне показалось, что началась гроза, только гром прогремел не сверху, а снизу.

Простояв с полминуты в оцепенении, мы все, не сговариваясь, разом бросились к окну и прилипли к стеклу.

У подъезда ярким заревом полыхал обуховский «Ниссан».

— Боже мо-о-ой! — завыла она, поняв, что ничего уже не исправишь. — За что? За что?

Тут же послышался лай собак и топот ног сбегающихся к подъезду зевак. Я еще подумала, насколько любопытство сильнее благоразумия — ведь не исключено, что через минуту может раздаться новый взрыв.

Обухова вдруг начала сползать по стене. Обессиленно опустившись на пол, она закрыла лицо руками и вдруг затряслась в рыданиях. Слишком много всего свалилось на нее в последнее время, и нервы ее не выдержали.

Из кухни прибежала жена Валерия. Выглянув в окно и поняв, что произошло, она поджала губы в саркастической усмешке. Похоже было, что гибель обуховского «Ниссана» ее не очень расстроила, а скорее даже наоборот.

— Люда, Люда, успокойся! — кричал Валерий, тряся Обухову. — Помогите же кто-нибудь! — он растерянно повернулся к нам. — Кто-нибудь знает, что делать в подобных случаях?

У Обуховой начиналась истерика. Первым среагировал, конечно, Виктор. Он молча подошел к Людмиле Николаевне, приподнял ее голову за подбородок и коротким движением сильно и хлестко ударил по щеке. Обухова сразу захлебнулась последним всхлипом и умолкла.

— Ну вот, — успокоенно сказал Валерий и легонько похлопал Людмилу Николаевну по щеке.

— Идемте вниз! — вдруг резко сказала она, приходя в себя, и стремительно направилась к выходу.

Мы чуть ли не бегом поспешили за ней. На улице уже толпился народ, осматривая то, что осталось от машины. Из толпы слышались реплики, свидетельствовавшие об искреннем и неподдельном возмущении людей.

— Вы только гляньте, что делается! — прижимала руки к груди какая-то пенсионерка.

— И не говори! — качая головой, поддерживала ее другая. — Скоро на улицу будет страшно выходить!

Виктор невозмутимо протолкался сквозь толпу, достал фотоаппарат, который был у него всегда при себе, навел объектив на тлеющий остов автомобиля и сделал несколько снимков, крупным планом сняв номер «Ниссана».

Я же, тоже вспомнив о своей профессии, занялась расспросами свидетелей с тем, чтобы опубликовать в статье их наблюдения. Но увы, ничего особо ценного мне узнать не удалось. Почти все говорили одно и то же: услышали взрыв, вышли на улицу. Поэтому после пятого свидетеля я прекратила это бестолковое занятие. Тем более что в этот момент во двор въехал милицейский «уазик».

Я посчитала, что на сегодня мне общения с правоохранительными органами хватит, и уже решила поскорее свалить с места проишествия, но Обухова словно клещами вцепилась в меня.

— Не оставляйте меня сейчас, Ольга, пожалуйста, — заговорила она. — Я еще не пришла в себя, вот-вот в обморок упаду. А больше мне здесь не на кого положиться.

Я посмотрела на Виктора. Тот лишь пожал плечами, оставив принятие решения на мое усмотрение.

Я даже не знаю, как поступила бы, но тут из «уазика» вылез майор милиции Здоренко, с которым судьба уже не раз сводила меня. Он как всегда был хмур. Увидев меня среди толпы, он, похоже, уже и не удивился моему присутствию, так как привык частенько встречать меня в «горячих точках». Поэтому он только хмыкнул, сразу же подошел именно ко мне и пристально посмотрел в глаза.

— Ну и что на сей раз, папарацца ты моя? — язвительно спросил он.

— Вот, — кивнула я на догорающий автомобиль. — Машину взорвали.

— Твою, что ли? — со скрытой надеждой, как мне показалось, спросил он.

— Нет, — ответила я.

— А чью же тогда? — удивился Здоренко.

— Да вот, — кивнула я на Обухову, — чморят честных бизнесменов, — усмехнулась я, вспомнив употребленное ею выражение. — То наркотики подбросят, то в подъезде изобьют, теперь вот машину взорвали. И все в один день, между прочим. Вы бы разобрались, майор!

— Разберемся! — зыркнул глазами Здоренко и нахмурился еще больше.

Весь следующий час милиция занималась различного рода формальностями: опросом потерпевших и свидетелей и составлением протоколов. Мы с Виктором, как могли, успокоили Обухову и ее заместителя Валеру, и ретировались домой. Мы договорились о том, что завтра Обухова с утра придет в нашу редакцию и мы согласуем текст заказной статьи.

Когда мы с Виктором вернулись ко мне домой, там была только одна Маринка. Сергей Иванович, видимо, утомившись ее обществом, отбыл домой.

Подруга моя пребывала в какой-то задумчивости. Она стояла у окна и с легкой грустью вглядывалась в беспросветную темноту ночи, словно пытаясь найти там ответы на свои многочисленные вопросы.

Суть ее вопросов мне была хорошо известна, так как они отличались завидным постоянством и сводилось к одному — где найти свое личное счастье. Однако меня в тот момент больше волновало, где найти ответы на свои вопросы, которые представлялись мне гораздо более важными.

В частности, меня в первую очередь интересовало, кто же это так занялся бедной бизнесменшей Обуховой? На придирки с целью получения денег со стороны налоговой полиции это было уже не похоже. Дело выглядело куда серьезнее.

— Что это вы такие грустные? — спросила Маринка, поворачиваясь к нам от окна и томно вздыхая.

— А ты что грустишь? — задала я встречный вопрос.

— Ну, я другое дело, — как-то даже удивленно ответила Маринка, пожимая плечами. — Я натура утонченная.

По поводу этого у меня были большие сомнения, что я и выразила недоуменным поднятием бровей. А Виктор хмыкнул и включил телевизор.

— Ну так что у вас там произошло? — очнулась Маринка от своих возвышенных мыслей.

— Машину взорвали, — просто сказала я.