Светлана Алешина - Не гони лошадей

Друзей? Значит, они все в одном месте и пока еще живы.

Или…

— Я не собираюсь с вами торговаться, — как можно тверже произнесла я, — немедленно освободите их.

— И что же я за это получу? Вашу благодарность? Поздравительную открытку? — засмеялся человек, лица которого я не видела. — Хватит! — вдруг крикнул он. — Где картина? Если ты, сука, думаешь, что я шутить с тобой буду, сильно ошибаешься.

Дудки, картина в данный момент гарант моей, и не только моей, безопасности.

— В надежном месте, откуда забрать ее могу я и только я.

— Сейчас ты позвонишь кому-нибудь из твоих дружков и попросишь привезти ее. Адрес я укажу…

— Никому я звонить не буду. Нужно быть полной дурой, чтобы поверить вам.

— Хорошо, я даю тебе час. А через час тебе будут приносить по куску тел твоих друзей. Ты же так хотела их увидеть. Увидишь!

Видеть этого гада я не могла, но по голосу чувствовала, что мерзавец не шутит. Мне сделалось нехорошо, как только я представила себе эту картину. Черт меня дернул вляпаться в эту историю! Хотя я в нее не вляпывалась, все началось с Марины, меня в историю втянули. Но сейчас это не играло никакой роли.

Когда меня начнут искать? Может быть, хватятся только утром, когда я не приду на работу? А может, только вечером, а пока решат, что я себя плохо чувствую после вчерашней передряги, потому и не пришла. В любом случае — не сразу. Пока в милиции разберутся, в чем дело, пока начнут поиски, пройдет еще время, так что найдут меня, если вообще найдут, дня через два. Столько времени я не продержусь, водить за нос Когана небезопасно, отдавать икону — тем более.

— Тебе не ясно? — раздался голос почти над моим ухом, я вздрогнула от неожиданности и отшатнулась. Задумавшись, я не услышала, как он подошел ко мне. И эта повязка дурацкая!

Хоть бы одним глазком взглянуть на мерзавца, чтобы сомнений не осталось в личности главаря. Голоса-то я его никогда не слышала, а вот физиономию по снимкам запомнила.

— Где гарантии, что мои друзья живы и вы отпустите их, когда получите желаемое? — спросила я, пытаясь оттянуть время. — Вы же понимаете, что я не могу верить вам на слово, а отдавать такую ценную вещь без гарантий…

— Ну ты и нахалка, стоишь, можно сказать, с петлей на шее, а пытаешься права качать.

— Мне надо подумать. После удара ваших «шестерок» у меня все смешалось, голова болит.

— Подумать? Нет у тебя на это времени, детка.

Коган сделал несколько шагов, послышался звук открывающейся дверцы, заскрипели петли, как у железных сейфов. На шкаф это было не похоже. — Скажи мне телефон, и я позвоню в твою контору, скажу, пусть кто-нибудь из них привезет икону. Мне икона, тебе — свобода.

— А Марина и Ромка? — спросила я, пытаясь сделать вид, что склоняюсь к тому, чтобы позвонить.

— Они? Как только я получу подтверждение в подлинности вещи, сразу отпущу их.

Я разозлилась:

— В таком случае мы с вами не договоримся, вы все равно моих друзей убьете, отдам я вам картину или нет. По крайней мере, совесть свою я замолю, а друзьям памятники поставлю… С деньгами оно, знаете ли, и скорбеть о погибших друзьях приятнее, — огрызнулась я.

— Ха-ха-ха, браво. Мне нравится ваш оптимизм. Только скорбеть вам не придется, я вас вместе с ними в расход пущу. Как говорится, так не достанься же ты никому.

— Мне все равно, — как можно спокойнее произнесла я, хотя внутри все сжалось от ужаса, ведь вот сейчас подписываю сама себе смертный приговор.

— Вам, может быть, и все равно. Но я еще поторгуюсь с вашими знакомыми. Если не ошибаюсь, у вас в редакции было четверо сотрудников. Четыре минус два, осталось еще два. Простая арифметика. Один не захочет, всегда останется другой. Думаю, что они не будут столь принципиальны и не станут держаться за кусок деревяшки. Все-таки жизнь есть жизнь.

— Они не знают, где картина, — попыталась я поколебать его уверенность в успехе. — Я ее в надежном месте спрятала.

— У тебя просто не было времени на это, — спокойно произнес бандит. — Я, конечно, не сторонник пыток, женщин я предпочитаю любить, а не пытать. Но если очень хочется, то можно… Мои ребята растянут твою смерть надолго, чтобы она тебе хорошенько запомнилась. Киношные ужасы покажутся тебе щекоткой. Ты сама просить будешь, чтобы я икону забрал.

Он рассмеялся так, что у меня мороз по коже прошел, потом распахнул дверь и выпихнул меня в коридор, где ждали бандиты.

— Советую хорошенько подумать над моими словами.

Меня снова повели тем же путем, я считала шаги, повороты, ступени, в надежде на то, что мне это пригодится. Мои тюремщики торопились, они то и дело подталкивали меня в спину, пару раз я чуть не упала со ступенек. Не хватало мне еще подвернуть ногу. Тогда о всякой попытке к бегству придется забыть.

— Я хочу в туалет, — остановившись, произнесла я.

Меня грубо пихнули, и я упала на бетонный пол, больно ударив коленку. Мои многострадальные колени, они, наверное, уже приобрели устойчивый фиолетовый оттенок.

— Я требую, чтобы меня отвели в туалет, — упрямо повторила я.

Меня схватили за волосы и рывком подняли вверх:

— Вот с-сука, требует она! Пошла вперед, пока башку не прострелили, — рявкнул один из конвоиров.

— Ладно, Хорек, отведи ее, а то уделается, вони не оберешься. — Только я с благодарностью подумала о том, что среди бандитов тоже бывают люди, как следующая часть фразы развеяла мои иллюзии: — Может, нам этой бабой еще попользоваться придется.

Я вздрогнула. Вот скотина! Попользоваться!.. Да чтоб ты импотентом стал на всю оставшуюся жизнь.

Меня куда-то потащили и впихнули в узкое помещение, по журчанию воды я поняла, что это.

— А руки? Развяжите мне руки, — попросила я.

— Обойдешься, — загоготал бандит.

Да, моя хитрость не удалась, я думала, что мне освободят руки и я попытаюсь бежать.

— Заснула, что ли? — поинтересовался бандит, стоявший за дверью. — Или тебе помочь?

— Пошел вон! Сама справлюсь, — огрызнулась я и вышла из туалета.

Меня снова заперли в комнате с кроватью.

— Глаза хоть развяжите, — попросила я, не надеясь на то, что они выполнят мою просьбу.

Меня привязали к кровати. Бандиты ушли, заперев дверь и оставив меня наедине с моими мыслями. Нужно признаться, что этот раунд я проиграла. Выбраться отсюда я не могу, придется сделать вид, что согласна на условия Когана. Время тянулось бесконечно долго, я перебрала в уме тысячи вариантов возможного освобождения, но все они были настолько фантастичны, что их пришлось отбросить. Когда дверь моей темницы наконец-то распахнулась, я уже была готова сказать «да».

— Хозяин интересуется, что ты надумала. Твое время истекло.

— Я согласна на его условия, но говорить буду только с ним, — поспешно ответила я.