Чарльз Тодд - Признание

Что еще могло понадобиться незваным гостям?

Первым побуждением Ратлиджа было пойти к владельцу гостиницы и высказать свои претензии, но потом он передумал. Выйдя к окошку в коридоре, он стал наблюдать, как над рекой сверкают молнии, которые принесло с моря. От громовых раскатов в окнах дрожали стекла. Однажды ему показалось, что посинел даже воздух вокруг. Дерево, росшее рядом с гостиницей, зашаталось и вдруг с грохотом, перекрывающим даже раскаты грома, рухнуло на землю. Кто-то закричал. В темноте не было видно, куда именно угодила молния.

Ливень продолжался даже после того, как гроза немного поутихла. Облака на востоке расступились, а на западе над рекой встала бледная радуга. Снизу послышался стук топора. Кто-то принялся рубить поваленное дерево. Вскоре к ритмичным ударам одного топора присоединился другой.

Настало время обеда; Ратлиджу не хотелось оставаться в «Стрекозе», и он решил прогуляться по главной улице и зайти в булочную, где они с Франс в прошлый раз пили чай.

Выйдя из гостиницы, он увидел, что дерево упало прямо поперек дороги, на повороте, ведущем к соседним фермам. Одним из дровосеков оказался Джессап.

В булочной его встретили не теплее, чем в прошлый раз, но все же принесли сэндвич, чашку чая и слойку с изюмом. За двумя соседними столиками сидели несколько женщин; прислушавшись, Ратлидж понял, что они обсуждают смерть Неда Уиллета. Одна из них спросила:

— Как по-вашему, Бен приедет на похороны? По словам Санди, Абигейл написала ему, когда с отцом случилось несчастье. А от него — ни словечка.

Последовало молчание, нарушаемое лишь стуком топора. Потом другая женщина сказала:

— Разве вы не слыхали? Его убили. В Лондоне.

— Н-нет… нет, я не слыхала. — Третья женщина покачала головой. — Какой ужас! Полиция уже нашла того, кто его убил? И что же теперь будет с Абигейл? Сначала Нед, а вот теперь — Бен… Последний из мальчиков Уиллетов. Как она?

— Санди ей пока ничего не сказал. Она любила Бена, — ответила первая женщина.

— Ну, он не платил ей той же монетой, — фыркнула третья. — Почти никогда и не навещал родных! Нос задирал, считал, что мы ему не ровня!

— Да ведь когда ты состоишь на службе, то делаешь, как приказывают. — Собеседница поспешила встать на защиту Бена Уиллета.

— Он ведь приезжал домой, когда тяжело заболела его мать, — напомнила третья женщина. — Значит, не совсем забыл родню.

Ратлидж допил чай, расплатился и подошел к столику, за которым сидели три женщины.

— Вы, кажется, знали Бена Уиллета, — начал он. — Не вспомните ли, где именно он служил? В каком доме в Тетфорде?

Все три кумушки уставились на него, ошеломленные тем, что он заговорил с ними.

— Мне не хочется спрашивать у Абигейл Барбер, чтобы не усугублять ее горе, — пояснил Ратлидж.

Третья женщина догадалась:

— Значит, вы и есть тот самый приезжий из Лондона!

— Да. Из Скотленд-Ярда.

Три женщины переглянулись, очевидно не зная, стоит ли ему помогать. Впрочем, Ратлиджу показалось, что они и сами не знают, где именно служил Бен Уиллет. Наконец, одна из женщин сказала:

— Так и быть, скажу — ради Абигейл. Нед служил в семье по фамилии Лоусон. Он еще хвастал, что их дом в два раза больше, чем «Берег».

Поблагодарив ее, Ратлидж вышел. Он ехал в сторону Лондона, пока не увидел поворот к северу; дорога шла от парома в Тилбери. К сожалению, после ливня все проселочные дороги размыло, и он добрался до окраин Тетфорда лишь к вечеру.

Еще полчаса у него ушло на то, чтобы найти дом, который он разыскивал. В местном участке ему сообщили, что в Тетфорде нет семьи по фамилии Лоусон, зато есть Альфред Лоутон, владелец крупной усадьбы милях в трех от города, если ехать по Бери-роуд.

Усадьба находилась довольно далеко от дороги, и в сумерках ее трудно оказалось разглядеть. Вопреки словам женщины из булочной, Ратлиджу показалось, что дом примерно такого же размера, как и «Берег», возможно, даже немного меньше.

Зато здешняя усадьба находилась в гораздо лучшем состоянии. Парк выглядел безупречно; в вечерней тишине было слышно, как в фонтане у парадного входа льется вода. Фасад ровный, ни единой трещины или впадины в цементном растворе. У двери горели газовые фонари; их пламя слегка покачивалось на ветру. Ратлидж поднял медный молоток и ударил по пластинке.

Через несколько минут дверь открыла горничная в накрахмаленном переднике. Держалась она сухо и официально.

Ратлидж представился и спросил, дома ли мистер Лоутон.

— Сейчас спрошу, сэр, принимает ли он.

Оставив его в просторном вестибюле, горничная куда-то ушла, а потом вернулась и пригласила его пройти в библиотеку.

Там он нашел мистера Лоутона, мужчину лет пятидесяти, в смокинге, стоявшего у открытого окна. Ратлидж сразу заметил, что у него нет правой руки; рукав оказался пришпилен к плечу. Комната была богато обставлена. В свете лампы высвечивались кожаные с позолотой переплеты книг на полках; у незажженного камина стояли удобные кресла.

— Здравствуйте, мистер Ратлидж, — кивнул хозяин дома в знак приветствия.

— Добрый вечер, сэр. Прошу прощения за то, что явился к вам без приглашения, но я расследую одно преступление, которое совершили в Лондоне. Следы привели меня сюда. Скажите, пожалуйста, служил ли у вас лакей по имени Бенджамин Уиллет?

— Боже правый! — ошеломленно воскликнул Лоутон. — Уиллет?! Мы наняли его на службу еще до войны. Насколько я помню, очень хороший молодой человек. Служил он добросовестно. Когда началась война, он, как и все остальные, записался добровольцем… Кстати, о своем уходе он предупредил нас заранее, за месяц. Это было для него характерно.

— Вернулся ли он к вам после войны?

Лоутон глубоко вздохнул:

— Нет. Не вернулся. То есть он остался жив, и мы с удовольствием снова приняли бы его на службу, как мы ему и говорили. Но через два месяца после Перемирия он написал нам из Лондона и сообщил, что открыл в себе новое призвание.

— Что за призвание?

— Он не сказал, но его письмо дышало воодушевлением, как будто он нашел себе занятие по душе. Он спросил, не возражаем ли мы, если его коробки — вещи, которые он оставил у нас, когда пошел в армию, — останутся у нас на некоторое время, до тех пор, пока он за ними не пришлет. Вот, кстати, вспомнилось… Он ведь так и не прислал за своими вещами!

— И больше вы не получали от него вестей?

— Насколько мне известно, нет. Но ведь он мог писать кому-то из прислуги.

— Нельзя ли мне побеседовать с вашими слугами? И заодно взглянуть на оставленные Уиллетом вещи?

— Сегодня?

— К сожалению… Дело срочное, — сказал Ратлидж.

— Что ж, сейчас выясню, сможет ли Томпсон вам помочь.

Лоутон позвонил в звонок у камина и как бы между прочим осведомился у гостя: