Линдон Стейси - Шесть к одному – против

— Но только трезвый.

— Да. И если бы не боялся высоты.

— А Маркус боялся высоты?

— Он как будто окаменел. Я сначала не понял, что с ним такое. Мы стояли внизу, скандировали его имя. Он прошел немного, поднялся на башню и словно замер. В общем, мы замолчали, а потом кто-то — либо Сэм, либо Ллойд, не помню — крикнул: «Давай, Маркус! Ты это можешь!» Вот тогда Джулиан и сказал: «Не делай ничего, если не хочешь». Но было уже поздно…

— Что вы имеете в виду?

— Он ведь был самый молодой и отчаянно хотел доказать, что ничем не хуже других.

— То есть хотел добиться вашего уважения?

— Да. Особенно Ллойда. Тот был для него кумиром — старше, опытнее да еще друг брата. Думаю, Маркус в ту ночь сделал бы все, о чем бы Ллойд ни попросил.

— Дурачок.

Учитель печально кивнул.

— В общем, он сначала отступил от башни, посмотрел вниз, а потом как будто шагнул в пустоту. Жуткое зрелище. — Стивенсон поморщился, как будто картина снова встала у него перед глазами, и стиснул кружку побелевшими от напряжения пальцами. — Мне показалось, что он падал очень долго, но при этом ничего не сделал, чтобы спастись.

— Что вы делали потом?

— Джулиан подбежал, стал искать пульс, хотя уже по тому, как Маркус лежал, было видно, что он мертв. Из носа и ушей шла кровь… — Стивенсон покачал головой. — Мне это все снилось наверно тысячу раз. Он выглядел таким юным, таким… умиротворенным. Если бы не кровь, можно было подумать, что человек просто уснул.

— И тогда вы проголосовали и решили… что? Сказать, что он ушел один, сам по себе?

— Да. Мы вернулись в лагерь как ни в чем ни бывало, даже еще смеялись — это Ллойд предложил, — чтобы никто ничего не заподозрил. Там был один из тренеров. Он записал наши имена и спросил, не видели ли мы Маркуса. Я едва не признался, но Сэм так спокойно заявил, что мы шли по дороге, с остальными. В общем, получилось легко.

Он вздохнул и допил пиво.

— Клеменс разбудил нас на следующее утро в шесть часов. Он и сообщил новость. Сказал, что они не знают, как это случилось. Страшный был момент — проснуться и все вспомнить! Как будто пережить заново. Все были потрясены, а кто-то сказал, что Маркус в последние дни держался как-то замкнуто. Ребята помладше плакали, я, кажется, тоже, тренеры нас поддерживали, успокаивали, и от этого я чувствовал себя еще более виноватым. Мне так хотелось рассказать правду, но остальные молчали. Время шло, и момент был уже упущен… Тот день был самым долгим в моей жизни.

Гидеон искренне сочувствовал учителю и нисколько не сомневался, что все рассказанное им правда. В двадцать один год так легко испугаться, последовать за тем, кто старше и опытнее, и так трудно нарушить обещание и пойти против группы. Жаль только, что Дэмиен, прежде чем принять решение наказать всех, не разобрался как следует, что к чему. С другой стороны, та же история в изложении Сэма Бентли или Ллойда могла быть прозвучать совершенно по-другому.

— Закажете еще, джентльмены? — спросил, проходя мимо, бармен, и Стивенсон посмотрел на него тупо, словно позабыв, где находится.

Бармен повторил предложение. Учитель согласно кивнул, Гидеон отказался.

— Вы не догадывались, что это Дэмиен вас шантажировал? — спросил он, когда бармен, забрав пустые кружки, удалился.

— Допускал такую возможность, но полностью уверен не был. Думал на вдову или брата Джулиана, потому что все началось после его смерти. В любом случае мне ничего не оставалось, как только платить. Сумму, впрочем, требовали не запредельную, а директор, если бы все вскрылось, вряд ли обрадовался бы такой рекламе для школы. К тому же я чувствовал, что заслужил наказание, как ни смешно это звучит.

— Не смешно. Но, на мой взгляд, вы слишком суровы к себе. Смерть Маркуса была трагической случайностью, а вы всего лишь уступили нажиму со стороны старших. Если кто и виноват, так только Ллойд. В конце концов как самый старший он должен был предвидеть последствия.

Стивенсон повертел в пальцах картонный кружок.

— Знаю, вы правы. Я бы и сам сказал это своим мальчишкам, но когда такое случается с вами, воспринимаешь по-другому, верно?

Прибыло пиво. Стивенсон приложился к кружке, облизал губы и покачал головой. Говорить было не о чем. Гидеон вздохнул и поднялся.

— Думаю, платить вам больше не придется, так что живите, как жили.

— Да. — Новость не слишком обрадовала учителя. — А вы что будете делать? Расскажете полиции?

Гидеон пожал плечами.

— Как я уже сказал, решать будет Тилли. Я бы лично ничего не предпринимал, но за нее ручаться не хочу. Что касается полиции… Если это имеет отношение к убийству, то она конечно должна быть в курсе. Извините.

— Не извиняйтесь, все в порядке, — отмахнулся Стивенсон, не поднимая головы, и Гидеон, сняв со спинки стула куртку, повернулся к выходу.

— Деньги посылали наличными в неподписанном конверте…

— Да. Раз в месяц.

— Может быть, это послужит вам некоторым утешением, они шли на благотворительность, так что польза от всего этого все же была.

История трагической смерти Маркуса не выходила у него из головы.

Почему Дэмиен пошел на шантаж? Чтобы еще раз напомнить о случившемся и не дать забыть? Сумму требовали не запредельную … Наверно, он запрашивал столько, сколько мог дать каждый, учитывая индивидуальное положение. В конце концов то, что могло оказаться неподъемным для ночного сторожа Тетли, представлялось мелочью для Робина Тейта, владельца загородного дома и коллекции мотоциклов. И последствия разоблачения для Тетли не шли ни в какое сравнение с тем, что ожидало бы хозяина оздоровительного центра и начинающего политика — скорее всего, его имя даже не появилось бы в новостях. Тем более странно, что именно Тетли отреагировал на угрозу так катастрофически остро, обратившись к насилию.

Лежавший на сидении мобильный напомнил о себе мягким звонком — за то время, что Гидеон находился вне зоны действия, ему поступило сообщение. И тут же на дисплее появилось имя Тилли. Оставив без ответа ее прошлый звонок, он не мог не отозваться теперь.

— Гидеон! Никак не могу до вас дозвониться. Куда вы запропастились?

— Извините.

— Я уже начала беспокоиться. Нашли дневник?

— Да, нашел. Послушайте, нам нужно поговорить, но я сейчас в машине…

— Где вы? Можете приехать?

— Могу, но я довольно далеко. — Он вспомнил, что вышел из «Гуся и Хорька» примерно в половине десятого. — Вы еще не ложитесь?

— Я вас подожду, если, конечно, вы не возражаете.

— Хорошо. — Гидеон прикинул расстояние. — Буду минут через тридцать-тридцать пять.

— Я поставлю чайник.

К тому времени, как Гидеон добрался до Паддлстоун-Фарм, часы показывали уже половину одиннадцатого, и он первым делом извинился перед Тилли.