Кармен Посадас - Добрые слуги дьявола

Как всегда, когда сестра Флоренсия начинала на него нападать, Мартин ей противоречил. Поэтому он подошел к барной стойке. Теперь он знал, что сказать Инес. Кстати, девицы были правы, — не красавица, но очень привлекательна, его работа будет приятной, это точно. Мартин снова посмотрел на нее и только тогда понял, кто сидит рядом. Если бы он, как никудышный агент из фильма «Миссия невыполнима», не понял бы, кто сейчас угощает Инес выпивкой, и не узнал бы в этом длиннолицем человеке Грегорио Паньягуа, своего напарника и оператора, то по крайней мере одна деталь заставила бы его задуматься. На внутренней стороне запястья этого человека фосфоресцировала татуировка в виде пера птицы, она светилась в темноте, как зубы и бокалы посетителей «Кризиса 40». «Вокруг вас будут происходить разные вещи, — предупредил его предполагаемый сценарист «Гуадиана Феникс филмз», — а вы просто подчиняйтесь обстоятельствам, плывите по течению и, главное, запомните: никаких вопросов».

Именно так и поступил Мартин Обес в эту ночь. Впервые в жизни он исполнял указания буквально и не мучил себя вопросами. Поэтому в два часа ночи он уже спал в своей мансарде на улице Ампаро, и никто, даже голос его сестры, не беспокоил его.

Инес так и не заметила, что они были так близко друг к другу. В тот момент, когда Мартин вернулся к барной стойке, она была слишком сконцентрирована на том, чтобы заставить пол «Кризиса 40» перестать качаться, но в то же время не могла не думать о поразившем ее незнакомце. А вдруг он ушел не насовсем? Может быть, вернется, вдруг он что-нибудь здесь оставил? «Нет, — говорила себе Инес, — лучше не надо, потому что пол продолжает колыхаться. О, пусть лучше он не возвращается, а то я точно скажу ему какую-нибудь глупость. Ради Бога, Инес, ведь ты уже давным-давно не пьешь ничего, кроме прохладительных напитков… да, по сути дела, всю жизнь. И кто бы мог подумать… Ты просто невменяема, нельзя здесь больше оставаться в таком состоянии, иди домой… ага, а вдруг он вернется?»

В голове Инес, одурманенной алкоголем, была настоящая путаница, и она не могла договориться с собой. На какое-то время удавалось убедить себя остаться, потому что просто нельзя упускать мужчину, к которому чувствуешь такое странное притяжение. Знаешь, какова вероятность того, что ты никогда его больше не увидишь? Почти стопроцентная! Вы никогда не встретитесь снова, его проглотит Мадрид, безжалостно, как все большие города. Нет никакой возможности завести какое-нибудь новое знакомство, в конце концов натыкаешься на одно и то же — одни и те же неудачи, подумала Инес и сделала глоток, внимательно следя за тем, чтобы не взять чужой стакан. Мужчина с лицом клячи, несомненно, все еще сидел рядом, но он опять слился с тенями. «Тем лучше, — решила Инес, — не нужно, чтобы он, если вернется, видел, что я разговариваю с другим. К тому же мне все-таки стоит извиниться перед ним за глупость с ширинкой… Хотя нет, в таком состоянии лучше не пытаться оправдываться, Инес: кто знает, чего ты еще ему можешь ляпнуть… Да нет, со мной все в порядке, скоро будет лучше. Ладно, сделаем вот что: выпью-ка я что-нибудь бодрящее — сильно перченный томатный сок, например, и несколько стаканов воды. Честное слово, как только все перестанет вращаться, я попрошу все это и «алка зельтцер». А не лучше ли было бы заказать еще бокальчик? Пьяные ведь говорят, что клин клином вышибают (прямо как в любви, любовь и опьянение так походят друг на друга… браво, Инес… ты сделала настоящее открытие). В общем, дело в том, что необходимо поддерживать уровень алкоголя в крови. Что, если выпить всего полбокальчика? Всего половину, чтобы скоротать время, потому что он вернется, я уверена. Так и быть, выпей еще чуть-чуть, только на этот раз никакого джина. Закажу то же самое, что пил этот человек с лицом клячи, приятный коктейль. Водка с ямайским лаймом — так, кажется, он сказал, если не ошибаюсь. Да, теперь понятно, почему я так опьянела: этот коктейль — вроде тех, любимых туристами, карибских напитков, их незаметно для себя можно высосать хоть семь бокалов подряд».

— Слушай, Герри Белафонте, налей-ка мне вон того.

Инес начала думать, что, вероятно, так и зовут ее соседа, потому что при этих словах из темноты вновь появилось его любезное лицо. На этот раз он подал ей маленький стаканчик, не похожий на светящиеся в темноте мечи. «Всего один глоток, Инес». Прежде чем взять стаканчик, она успела узнать две вещи о своем соседе: во-первых, его имя не Белафонте, а Грегорио Паньягуа.

— Рад угостить вас, сеньорита, пейте не спеша, чтобы насладиться вкусом.

А во-вторых, Инес заметила, что на руке, столь любезно подающей ей напиток, фосфоресцирует татуировка в виде изящного длинного пера. «Петушиное», — подумала Инес, и сквозь кутерьму мыслей в ее сознание проникло детское любопытство. Интересно, это перо бойцового петуха? Да, да, готова поспорить, бойцового, какие были дома у бабушки с дедушкой.

Именно это вспомнила Инес в первую очередь, проснувшись на следующий день; однако теперь проклятое перо проникло в ее голову через левое ухо, глубоко-глубоко, до самой середины, как будто выковыривая ей мозги. Ну и похмелье, все тело болит, а голова просто раскалывается… Кстати, который час?

Инес глянула на часы: кошмар, половина пятого, а в пять часов она должна делать эти идиотские фотографии для серии «Встречи с женщинами в тени». Что было вчера? Инес ничего не помнила, и все казалось ей таким странным, что она решила проверить, все ли с ней в порядке, как солдат после сражения. Петушиное перо, сверлящее мозг, не позволяло ей видеть все ясно. Инес ощупала свою шею, туловище, ноги и руки… и на левом запястье обнаружила небольшой пурпурный надрез. «Черт возьми, чем это я порезалась?.. В любом случае ранка не такая уж и большая — по крайней мере не настолько большая, как ее спешка». Инес ненавидела опаздывать. Поэтому приняла душ, выпила парочку таблеток «алка зельтцер», затем три чашки кофе и забыла о своем порезе.

«Согласно определению, приводимому Гаем Фортурийским в его «De alia jactione», слово «аристотикия» означает «лучшая судьба», или «судьба лучших». Этимология этого слова прозрачна и понятна даже школьнику. «Аристос» означает «лучший», а «эутикия» — «счастливая судьба, везение». В свою очередь, «какотикия» значит «плохая судьба», и оба термина — «какотикия» и «аристотикия» — в отличие от случайных капризов фортуны — подразумевают не единичный факт, а совокупность событий, невероятно длинную последовательность удач (или, в случае какотикии, — невезений).

Что порождает эти удивительные цепочки фортуны, столь часто встречающиеся в истории, литературе и жизни?» — собирался написать автор, но придержал перо. Он сделал это не только в переносном, но и в самом буквальном смысле, потому что содержимое красных папок писалось действительно гусиным пером: ведь, помимо информации, были необходимы некоторые театральные детали — для придания соответствующего колорита работе, которой он сейчас занимался. Что делаешь — делай хорошо… не так ли, Вагнер?