Владимир Романовский - Я объявляю войну

А из-под неловко сдвинутой ветровки, тускло поблескивал в сочной зелени вороненый ствол пистолета.

Глава 12.

Парились, когда на землю опустилась ночь. Разомлевшие выбегали из бани в темноту и поливали друг друга колодезной ледяной водой, при этом Андрей стонал, Стас повизгивал.

В предбаннике тускло светила голая электролампа. Пахло мятой, березой и квасом. На самодельном деревянном подносе горой возвышалась редиска, зеленый лук и запотевшая банка соленых огурцов. В чугунке белела очищенная картошка, рядом эмалированная миска с нарезанной колбасой.

- Все, - скомандовал Стас. - Теперь за стол. Достань - вон там, в банке под скамьей - мой любимый наркотик. Я нарежу.

- Что, что? - не понял Андрей.

- Сало, - пояснил Стас. - Я от него балдею. Особенно под водочку идет.

Стас выставил на стол небольшие граненые стаканчики, он почему-то звал их "осколками империи", извлек из ведра с водой охлажденный квас и разлил по стаканам водку.

- Помянем Игорька...Светлая ему память. Пусть земля ему будет пухом, Стас поднял стакан и залпом выпил. Дождавшись, пока Андрей сделает то же самое, откинул голову, он был серьезен, тень набежала на лицо. Когда-то им приходилось поминать погибших товарищей, привычное было дело. Но то было давно и в чужой стране, теперь друзья стали погибать здесь.

- Он был у меня недели три назад... А ты совсем загордился, завязал что ли? Баню, брат нельзя пропускать, вмиг обовшивешь. Душой, я имею в виду.

- Да просто не приехал, не помню даже почему.

- Ты давай закусывай, что такой хмурый?

- Завтра - в рейд. Сложный будет денек, тостами не увлекаться, предупредил Андрей.

- Есть, товарищ старший лейтенант!

Лидия Васильевна ушла спать. Екатерина выглянула на крыльцо, услышав доносившееся из бани пение, вернулась и вывела Наташу.

- Послушай...

Из глубины сада неслась песня:

...Враждебное небо и гор баррикады

Свинцом поливают российских ребят.

Здесь в дружбе спасенье, здесь дружба - награда,

Одна из немногих военных наград...

- Хор Пятницкого. Свежевымытый, - прошептала Екатерина, обняв за плечи Наташу. Песня прервалась, послышался говор, спор, и они снова запели:

Друзья нас от пули в бою прикрывали,

Делились из фляги последней водой.

И слезы, как боль, друг от друга скрывали,

Убитых друзей отправляя домой...

- Известный репертуар. Это надолго. Пропала ноченька у бедной девоньки... - Екатерина усмехнулась.

- Что, что? - не поняла Наташа.

- Банный день. Да ещё Игоря помянут. Нарежутся в стельку. Пока не измылятся. Привыкай.

Екатерина ошиблась, привычных тостов не произносилось, вспоминали Игоря, друзей, черные южные ночи... Но просидели допоздна. Потом вышли в сад.

- Я, пожалуй, в сарай, пойду, на сеновал, - потянувшись, сказал Андрей. - Люблю этот запах... И продувает там, комары не беспокоят.

- Знаю я, что тебя беспокоит, - ухмыльнулся Стас. - Скорее всего, Гондурас.

- Что, что?

- Заодно покараулишь. Спать-то все равно не будете, - Стас отскочил, ловко увернувшись от кулака Андрея.

У дома разошлись. Стас, не зажигая света, проскользнул в спальню и попал в жаркие руки Екатерины. Ночью она была нежна и послушна, Стас мгновенно забывал и её дневные резкости и острый язычок. Не обращал он внимания и на другие причуды, все это не отражалось на главном: она ему нравилась и вызывала любовь. И сейчас он снова почувствовал знакомое пьянящее желание... Потом долго лежали молча.

- Стасик, сколько они ещё у нас пробудут? - нарушила тишину Екатерина. - Нет, нет, ты не подумай. Я просто так, пусть живут, сколько хотят...

- В понедельник все решится: Андрей встречается со следователем, ответил Стас.

- Я завтра поеду к маме. Юрку надо привезти? Или пусть ещё побудет?

- В воскресенье вместе сгоняем... А завтра нам "Ласточка" понадобится. Поедем с Андреем договариваться, насчет памятника Игорю. У него аккумулятор барахлит, - хладнокровно сочинял Стас.

- А эта Наталья - ничего... Только жалко её. Он, конечно, мужик видный, только...

- Что только?

- С придурью слегка.

- У меня, Катенька, нет друзей с придурью, пора уж запомнить.

- Ну, извини. Просто, малость тронутый. Чуть-чуть. А так - ничего.

- Что-то уж слишком ты его критикуешь. Небось, сама к нему неравнодушна, - пошутил Стас.

- Я? Да нужен он мне сто лет! - шепотом возмутилась Екатерина. - Спи. А то ещё поругаемся...

Нечаянно, но попал Стас в самое сердце. Лежала где-то в потемках души, в самой затаенной её глубине почти уснувшая теперь и раздражающая Екатерину смутная тяга к этому мрачноватому на вид парню. Несколько лет назад она почти призналась ему в этом. Она и сейчас помнила тот день. Стас включил музыку и курил на крыльце, а они танцевали. Одни в комнате. Говорили непринужденно, иронически игривом тоном. Она прижалась к нему и спросила: "Ты всегда такой мрачный? Или я тебе не нравлюсь?". "Нравишься", - ответил Андрей. "Так в чем же дело? Или мы не друзья?" - усмехнулась она. Андрей сильнее прижал её к себе, заглянул в глаза, потом отпустил и тоже улыбнулся: "Запомни, Катюша, я с женами друзей не дружу" "Почему?" спросила она. "Холостяку это вредно, ты начнешь меня опекать, воспитывать, подыскивать невесту"... "Только поэтому?" - она подняла брови и, наклонив голову, заглянула ему в глаза: "А может ты боишься, что Стасик будет ревновать?" "И это есть", - серьезно ответил Андрей. Они быстро превратили тот разговор в шутку, да это и в самом деле была шутка, просто подурачились словами - пикантная светская беседа. Минутный разговор, как порыв ветра: прошумел и исчез. Но не забылся, где-то в глубине души осталось щемящее воспоминание, жила раздражающая её симпатия к нему, которую она даже от себя старательно скрывала.

Андрей поднялся по пружинистой лесенке на чердак, в голову ударил пряный дух свежего сена, полевой ромашки и свежих сосновых досок. Он осторожно присел и достал фонарь. В темноте совсем рядом он услышал Натальин шепот:

- Нет, нет, не включай, Андрюша. Я не сплю. Я жду тебя. Ты совсем запарился, милый. И забыл обо мне. Иди сюда, ближе...

Когда мир снова наполнился звуками, Наташа склонилась над ним:

- Андрюш, ты почему молчишь? Ведь мы ни о чем не успели поговорить. Какая-то сплошная гонка. Поговори со мной.

В полутьме странно блестели её глаза.

- Я говорю, только не вслух.

- Интересно. У тебя мама такая симпатичная... А кто был твой отец?

- Инженер. Умер 5 лет назад... Инфаркт. Обычное дело у терпеливых людей.

- А у меня папа - тренер по волейболу. Ему ни за что не дашь 50 лет. Он такой высокий, спортивный и надежный. Мама за ним, как за каменной стеной. Ты чем-то его напоминаешь. Я потому и обратила на тебя внимание, тогда, в сквере... Скажи, ты о любви когда-нибудь думал? Как ты её себе представляешь?