Данилова Анна - Из жизни жен и любовниц

— И когда это было?

— Приблизительно полгода тому назад, весной. Шел дождь, и эта женщина словно возникла из пелены этого дождя — внезапно. Так он, во всяком случае, рассказывал своему собеседнику по телефону.

— Это был единственный его разговор с кем-то на эту тему?

— Да. И, судя по тому, что буквально через несколько дней Борисов уже выглядел вполне довольным и счастливым, я поняла, что, как говорится, пронесло. Ему удалось уладить это происшествие.

— К нему кто-нибудь приходил?

— Знаете, у него вообще бывает очень мало посетителей. В основном наши сотрудники, которым надо обсудить рабочие моменты. С улицы к нам никто не приходит. Нет, конечно, приходили однажды — из детского дома, предлагали поучаствовать в благотворительном проекте, ну, так еще, по мелочи… Но чтобы сюда валом валили люди, такого нет. У нас есть постоянные партнеры, с которыми мы работаем уже несколько лет, так что жизнь у нас здесь спокойная, размеренная, я бы даже сказала.

Лиза вышла на улицу разочарованная. Нет, конечно, кое-что ей удалось узнать. Борисов, как и все мужчины, бывает раздражительным, может запустить графином в человека, который его разозлил, или просто в сердцах разбить посудину об стенку.

Но такие приступы бешенства, во время которых он мог бы, предположим, наброситься с ножом на человека, ему все же не свойственны. А ведь она хотела услышать от секретарши именно это. Тогда можно было бы предположить, что Борисова никто и не собирался убивать: человек, которого они ищут, просто оборонялся и в результате борьбы ранил Борисова. И Борисов, все прекрасно помня, намеренно замалчивает имя этого человека, поскольку знает, что у него самого рыльце в пушку.

И все же? Как удалось этому человеку проскользнуть — незаметно!

Люди Мирошкина рано утром обследовали крышу и обнаружили запертую на замок лифтовую шахту. Лифтерша, обслуживающая лифты в этом доме, сказала, что никому за последний месяц ключи от шахты она не давала. Да и замок выглядел так, словно к нему никто не прикасался уже долгое время, и на нем нет ни единого отпечатка пальцев. Лифтовая шахта представляла собою железную клетку, там пылилась груда бытового мусора, перемешанного с высохшими коричневыми «лепешками», дохлыми крысами и скелетиками выброшенных котят… В подъезд можно попасть либо обычным способом, снизу, и в этом случае не попасться «на глаза» камерам, либо сверху — через лифтовую шахту.

Но если этот человек не призрак и его не было ни внизу, ни наверху, вывод один: все то время, когда Борисова навещали Макс и Катя, он находился в квартире Дениса.

Стало быть, это очень близкий ему человек, а таким человеком могла быть только его жена — Вероника.

Лиза села в машину и поехала за город.

— Кто там? — услышала Глафира женский голос за дверью.

Ей повезло, что она проникла в подъезд, воспользовавшись удобным моментом: старая дама с карликовым пинчером в руках как раз открывала тяжелую металлическую дверь.

Дом был элитный, с удобной парковкой, детской площадкой и даже маленьким бассейном.

Консьержка за конторкой была дамой поистине классической: скромно одетая пенсионерка с профессионально подозрительным взглядом и непременным вязаньем в руках. Понятное дело, она спросила: кто, откуда, к кому?

Глафира показала ей удостоверение, объяснила, к кому она пришла.

— Вас ждут? — спросила дама тоном строгой, безжалостной секретарши.

— Не уверена, — улыбнулась Глафира искусственной улыбкой, еще толком не зная, как она должна себя вести и что ее ждет в ближайшие полчаса. — Я по наследственному делу, с трудом разыскала их…

— Наследство — это хорошо, — кивнула, соглашаясь с ней, старая женщина, набирая нужный номер. — Алло? Тамара Васильевна, это Алла Валентиновна. Тут к вам пришли. Помощник адвоката. Дело о наследстве. Впустить? Да, поняла, хорошо. Когда у вас закончится мед, вы мне только скажите, я зятю позвоню. Хорошо, договорились.

Поднимаясь в лифте, Глафира думала, что этот подъем — продолжение ее полета на самолете. Ведь она недавно сошла с трапа, взяла такси и приехала сюда. Все происходило на удивление быстро, стремительно до головокружения. Сами пространство и время словно бы работали на нее.

Конечно, Лиза, знай она, насколько все это зыбко и в то же самое время опасно, вряд ли одобрила бы ее поездку, вернее, полет.

Но в какой-то момент, когда единственное слово в паспорте, отразившееся в ее зрачках, совпало с копией того же слова, буквально витавшего в воздухе, и эта проекция направила ее мысль по четкой траектории и привела к простой, даже банальной отгадке. Глафира поняла, что она должна действовать — быстро.

Остатки некоего саднящего чувства, допускавшего, что ее выводы могут быть ошибочными, не позволили ей обратиться за помощью к Сергею.

Ей хотелось быть похожей на Лизу, на блестящую, как звезда, сверкавшую своей знаменитой интуицией Лизу, всегда очень эффектно преподносившую развязку самых сложных дел своим клиентам.

И сейчас, когда она вновь почувствовала, что близка к развязке, ей захотелось завершить историю убийства Полины Блохиной самостоятельно и привезти Лизе — в зубах — добычу: убийцу девочки.

Она уже воображала восторженные взгляды Лизы и Сергея, когда она вернется домой с победой. Сердце подпрыгивало в ее груди, предчувствуя блистательный финал!

Если бы Лиза только знала, что никакого четкого плана у Глафиры не было и все ее действия подчинялись исключительно эмоциям и желанию во что бы то ни стало проверить свою догадку и доказать правоту, она бы заперла Глафиру в конторе и не выпускала бы ее до тех пор, пока не включился бы рассудок подруги…

— Кто там?

У нее еще были несколько секунд, чтобы что-то исправить, подкорректировать ситуацию, как-то обезопасить себя.

Она отошла от двери, которая показалась ей ожившей — из-за этого приятного женского голоса, — и, спрятавшись за угол лестничного пролета, достала телефон и быстро набрала нужный и, главное, надежный номер.

— Извини, что отрываю тебя от важных отпускных дел, но, пожалуйста, быстро лети сюда… — прошептала она и назвала адрес. — Это очень, очень важно! И Лизе, пожалуйста, ни слова!

На звонок у нее ушло полминуты, после чего Глаша вновь возникла перед дверью, улыбаясь невидимой женщине — «позируя» для глазка.

— Моя фамилия Кифер, я из адвокатского бюро «Травина и Кифер», мне нужно поговорить с кем-нибудь из вашей семьи.

Понимая, что ее внешний облик — приятной во всех отношениях молодой пышной дамы — не подведет ее и на этот раз, Глафира еще раз улыбнулась темному глазку, мерцавшему на металле массивной двери, как бы внушая хозяевам: ну же, открывайте быстрее!