Анна Данилова - Приговоренный к жизни

– Тебе надо сделать всего лишь одно движение, и все! Соверши над собой усилие, и все то, что ты так ненавидел, что отравляло твою жизнь: опека родителей, отсутствие денег, унижение, с этим связанное, неприятие всего того абсурда, в котором ты живешь, – все разом закончится, и перед тобой откроется новая жизнь, совершенно другой мир! Говорю же – всего лишь одно усилие, движение руки!

– А если одного движения, как ты говоришь, не хватит? Не получится у меня?.. И что тогда?

– Сделаешь все так, как мы задумали. Это шанс, понимаешь? У нее богатые родители, очень богатые, и те деньги, что мы за нее запросим, для них – не деньги! А уж когда они увидят то, что мы им отправим, сердце их дрогнет, и они сразу раскошелятся, сразу!

– А если мы не успеем и все откроется? Ну просто – не успеем?

– Значит, не судьба. Пока не судьба. Потом появится другой шанс. А так… И мы вроде как ни в чем не виноваты, да и они потом будут счастливы… Всем будет только хорошо!

Ее голос звучал в его голове все то время, что он стоял над неподвижной, раскрашенной, как кукла, девушкой с кусачками в руке. И рука его дрожала так, как никогда не дрожала. Да и самого его колотило. В помещении было светло, нестерпимо светло, словно эти мощные лампы горели специально для того, чтобы он сделал задуманное.

Он знал, что она ничего не почувствует, но все равно при мысли, что сейчас вот холодные острые кусачки отрежут ее мизинец, ему становилось дурно. Он постоянно спрашивал себя: то, что он намеревается делать, преступление это или нет? Существует ли уголовная статья? Какой срок наказания?

Как отнесутся его родители, когда узнают, что он совершил? Хотя какая уже разница… Отношения с ними все равно испорчены. Отец никогда не понимал его, вот уже сколько лет смотрит на него с презрением! Считает его белоручкой, никчемным парнем, не способным даже гвоздя вбить. Да и в лицее он никогда способностями не блистал. Хотя, с другой стороны, не он один такой…

Отца тоже можно понять, он много работает и почти все заработанное тратит на семью: оплачивает его учебу в престижном лицее, выучил в университете сестру, теперь они с матерью строят загородный дом.

Мама тоже много работает под крылом отца: ведет все его финансовые дела, занимается документацией. Они приходят с работы вместе, но даже дома постоянно говорят о своих делах, о своей фирме, поставках, сроках, платежах…

Конечно, мама не отец, она просто любит его, Вадима, понимает, всегда защищает перед отцом и делает все, чтобы он, ее сын, был счастлив.

Но сам-то он должен хотя бы что-то сделать для своей семьи? Хорошо окончить лицей, поступить в университет, окончить его, чтобы потом устроиться на хорошую работу. Но когда еще все это будет? Не скоро. И все понимают это. Кроме отца. Строгий, даже жестокий, он одним своим взглядом уничтожает Вадима, знает, как причинить боль… И постоянно словно ждет от него чего-то, каких-то успехов, которые доказали бы, что он не напрасно вкладывает деньги в сына, что от него все же будет толк. Для Вадима же это было настоящей мукой, он по-настоящему страдал, видя, что каждый день лишь разочаровывает отца.

…Хрясть. Зажмурившись, он сильно, как только мог, сжал кусачки, почувствовав тающую твердость отрезаемого пальца, а потом короткий, сухой стук внизу. Палец упал на пол.

Он оглянулся, словно кто-то мог его увидеть за этим отвратительным занятием, быстро поднял палец и сунул к себе в карман. Затем спрятал в карман куртки кусачки и выбежал на улицу, где его и вырвало.

Вытерев платком рот, он отдышался, достал сигарету и закурил. Ну вот, собственно говоря, и все, главное сделано.

Он позвонил Миле:

– Все, теперь твоя очередь действовать.

– Умничка! Не переживай, все будет хорошо!

– Смотри – «Гелендваген» остановился напротив нас… Это, кажется, по нашу душу, – сказала Глафира, поднимаясь из-за своего рабочего стола, чтобы увидеть выходящую из машины женщину. – Вся в черном, – вздохнула она. – У нее, видимо, большие неприятности.

– Если ты заметила, Глаша, – сказала Лиза, не поднимая головы от документов, – то к нам, как правило, обращаются люди с очень большими проблемами. Трудно представить себе человека в такой ситуации в белом или розовом… Или вообще – в желтом!

– Вот именно – с очень большими проблемами. Потому что просто с проблемами они могут обратиться в любую районную юридическую консультацию. Ну, точно к нам…

Она замолчала, потому что дверь открылась и на пороге появилась высокая стройная женщина лет тридцати пяти в черном брючном костюме. Русые волосы ее были забраны в конский хвост. Половину лица скрывали темные очки, которые посетительница тотчас сняла, оказавшись в приемной адвокатской конторы «Травина &Кифер».

У нее был вид человека растерянного, нерешительного, хотя чувствовалось, что в другой ситуации она могла бы выглядеть совершенно по-другому. Лиза отложила в сторону бумаги и жестом пригласила посетительницу сесть в кресло напротив.

Поздоровавшись с Глафирой, она подошла к Лизе.

– Здравствуйте, Лиза, – сказала женщина, присев на краешек кресла. – Вижу, вы не узнали меня. Когда мы с вами встречались раньше, я была брюнеткой. Моя фамилия Пирская.

– Ольга? Извините! – воскликнула пораженная Лиза. – Действительно не узнала. И это при том, что у меня отличная память на лица. Надо же, как цвет волос может изменить человека! Рада вас видеть… Помнится, раньше мы встречались по делу одного вашего знакомого и вы выступали в роли свидетельницы.

– Да, Валентин попал тогда в неприятную историю. Его обвинили в убийстве родного племянника… Если бы не ваша помощь… Жалею, что мне тогда никто не сказал, что, помимо чисто адвокатской деятельности, вы занимаетесь еще и расследованиями, поисками людей… Если бы я знала, то пришла бы к вам еще неделю тому назад!

– Что случилось, Ольга?

По бледным щекам Ольги покатились слезы. Лиза отметила, что отсутствие косметики на лице этой молодой и ухоженной женщины свидетельствует о том, что ей явно не до себя, а воспаленные порозовевшие веки указывают на то, что глаза ее не просыхают от слез.

Она вдруг вспомнила, что года три тому назад кто-то сказал ей, что Пирская ушла от мужа и вышла замуж за молодого талантливого художника, которого сопровождает повсюду, где устраиваются его выставки. А это – Европа, Америка! Словом, Ольга Пирская живет на полную катушку, счастлива! К тому же у нее растет дочь от первого брака. Муж, Михаил Пирский, известный в городе чиновник, живет один, увлекается охотой. Вот такие скупые сведения об этой распавшейся семье.

– Лена пропала. Моя дочь. Неделю тому назад. Вот, – Ольга положила на стол несколько фотографий, с которых смотрела красивая темноволосая девушка с голубыми глазами. – Она учится в десятом классе. Вот просто пропала – и все! Ни записки не оставила, ничего!