Анатолий Безуглов - По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска

Зотов так подробно нарисовал план шашлычной, что отыскать стол завсегдатаев из компании Виктора Ковалева для сотрудников милиции не составило труда. Да и Жариков не раз видел за столиком эту компанию и о каждом имел кое-какие сведения. На столике красовалась табличка с надписью: «Занято». Но работники милиции не собирались за него садиться, их вполне устроил столик по соседству.

Васин подозвал официанта и попросил принять заказ. Потом он проверил, как расположился Воробьев с людьми, блокировал ли он входы и выходы из шашлычной. Все надо сделать так, чтобы ни у кого не вызывало никаких подозрений.

Время шло. Соседний столик оставался свободным. Официант с модными бакенбардами пресекал все попытки посетителей занять этот столик.

Без четверти восемь в зал вошли четверо мужчин и направились к свободному столику. Официант встретил их приятной улыбкой и немедленно убрал табличку.

— А где же ваш друг Виктор? — спросил он.

— Жениха сегодня не будет. Нам, как всегда. Коньяку побольше.

Официант поспешно скрылся.

Вышел и Васин. Из кабинета директора он позвонил Дудину и сказал два слова: «Жениха не будет». Потом вернулся на свое место.

Пока компания за соседним столиком курила, Васин, мельком бросая взгляд то на одного, то на другого, размышлял: «Остроносый, видимо, Дятел. А вот этот вертлявый, с оттопыренными ушами, вероятно, Кузнечик. А чисто выбритый и лощеный — Лафарь. Что же касается круглоглазого, то это, конечно, Сова». Так по описанию Зотова представил их Васин.

Официант быстро накрыл стол, подал закуску, коньяк и сухое вино. И компания принялась за трапезу. Ели и пили коньяк быстро, видимо куда-то спешили. Естественно, с такой же быстротой пьянели. Говорили между собой громко.

Неожиданно Дятел встал и, шатаясь и икая, подошел к Лафарю, нагнувшись, сказал:

— Смотри, падла! Лопанешь — пеняй на себя.

— Чего несешь? — огрызнулся Лафарь.

— А что я, не вижу? — усмехнулся Дятел и провел своей не очень чистой ручищей по лицу Лафаря. — Что ты тянешь резину?

— А я дурак, что ли, толкать их за две косых? — зло ответил Лафарь.

— А сколько ты хочешь?

— Да уж не меньше трех с половиной. Это же прошлый век. Это же настоящие изумруды.

— Тогда скажи Жениху, пусть клюет новую невесту…

Дятел, шатаясь из стороны в сторону, направился к выходу. За ним, тоже покачиваясь, вышел Васин.

Не успел Дятел отойти от шашлычной, как двое в штатском крепко взяли его под руки, а сзади шедший Васин произнес:

— Гражданин Кравцов, вы задержаны! Не сопротивляйтесь! Быстро в машину.

Рядом сел Воробьев. Через несколько минут на улицу вышли остальные три дружка. К ним приблизились двое мужчин, попросили прикурить. Лафарь вынул спички. Подошедшие сзади трое сотрудников милиции в гражданской одежде крепко схватили дружков за руки, а Васин негромко произнес:

— Тише, граждане, не сопротивляться! Вы задержаны. Рассаживайтесь по машинам.

Дудин уже заканчивал допрос Виктора Ковалева. Тот не запирался и даже сказал:

— А вы знаете, товарищ следователь, я сам собирался идти в милицию, чтобы рассказать обо всем…

— Почему же не пришли?

— Страшно было. Ночами не спал. Ведь нравилась мне Валентина. И, верите, полюбил я ее по-настоящему.

— За что же ее убили и кто совершил преступление?

— Я ее не убивал. Это сделал Кравцов, по кличке Дятел. Хотя я тоже причастен к этому делу.

— Расскажите все по порядку об обстоятельствах убийства Валентины Мурашовой.

Ковалев подробно изложил, как он познакомился в метро с Валентиной, у которой в ушах были прекрасные серьги с изумрудами. О встречах с ней в Москве.

— Утром в воскресенье мне позвонил Кравцов и спросил: «Поедешь провожать свою невесту?» Я ответил, что поеду. Тогда он сказал, что тоже хотел бы поучаствовать в ее проводах. Назначили место встречи у центрального выхода в Киевский вокзал.

Втроем сели в электричку. В вагоне стоял шум. Дятел без устали рассказывал анекдоты. Валя еще сделала ему замечание, что он ведет себя развязно. А Дятел ей в ответ: «Ох, какие у вас, милая, серьги! Наверно, цены им нет». «Да, красивые», — сказала она. В то время я не придал значения этому разговору. Доехали до платформы, где Валя должна сходить, вышли на платформу и направились по тропинке в Вороново. Когда зашли в лес, я шутливо сказал: «Вы идите потихоньку, а я цветочки пособираю». И несколько отстал. Людей не было ни впереди, ни сзади. И вдруг услышал крик Вали: «Где ты, Виктор? Он меня убивает!» Я бросился на голос и увидел, что на земле лежит окровавленная Валя. Рядом, с финским ножом в руке, — Дятел.

В сердцах я крикнул ему: «Что ты наделал, сволочь?» Он угрожающе процедил: «Если ты еще гавкнешь, то останешься с ней». А сам что-то разглядывает. Смотрю, у него на ладони — Валины серьги… Я повиновался и ничего больше не говорил. Мы подняли мертвую Валю, донесли до канавы с водой и бросили туда.

Серьги с изумрудами взял себе Кравцов. А нож спрятал в боковой карман пиджака. В канаве вымыли руки, замыли пятна крови, оставшиеся на нашей одежде. И возвратились на электричке в Москву…

При обыске у Кравцова был обнаружен нож типа финки. А в подкладке пиджака Глебова, по кличке Лафарь, нашли серьги с изумрудами.

После окончания допроса Васин зашел к Дудину:

— Ну что, Петр Иванович, будем докладывать о раскрытии преступления. Люди, его совершившие, задержаны. У них изъяты вещественные доказательства. Найдены и серьги с изумрудами.

Петр Иванович улыбнулся:

— Докладывайте! А мне еще придется немного поработать над материалами дела, над закреплением вещественных доказательств.

…Очередная оперативка в кабинете полковника Семенова. Выслушав доклад Васина, начальник отдела сердечно поблагодарил всех, кто принимал участие в раскрытии преступления, и, обращаясь к Васину, как всегда, лаконично, сказал:

— Аркадий Васильевич, подготовьте проект приказа о поощрении товарищей. Они этого заслужили.

Егоров услышал звук выстрела и, просыпаясь, никак еще не осознал, где кончается сон и начинается реальность. Он лежал в саду под яблоней на жестком топчане. Гимнастерка валялась рядом на земле, а на ней ремень с кобурой. Действуя инстинктивно, еще не придя в себя, он вытащил наган и как был — в галифе, нижней рубашке и босиком — выскочил за калитку.

Вдоль улицы в клубах пыли неслась тройка. Она приближалась стремительно, и Егоров увидел человека, погонявшего лошадей. Он стоял, широко расставив ноги, словно влитой, хотя бричку немыслимо трясло на разъезженной деревенской улице. В бричке были еще трое. А лошади приближались, и тогда один из троих поднялся на колени и взмахнул рукой: