Валерий Макеев - Тайный монах

— Деревня! Вкусно. Но сало лучше! — так резюмировал наш шумный болельщик Тоха.

Приятный обед и познавательная экскурсия задержали наш переезд в Монс до самой темноты. Впрочем, темноты на дорогах с односторонним движением я не заметил. Через каждые два десятка метров усердно светили почему-то вполне исправные фонари.

— А что в этом Монсе есть прикольного, такого мистического? — не унимался никогда не пьяный Тоха.

— О Монсе рассказывают удивительную историю, — наша переводчица заговорила с нескрываемой таинственностью. — В августе 1914 года, в начале первой мировой войны, французские и британские войска заняли позиции вблизи Монса с намерением разгромить части немецкой армии. Но немцы в этих боях были значительно сильнее. Сражение состоялось 26 августа 1914 года. Крохотное подразделение британских сухопутных сил, имея численность почти втрое меньше атакующих его подразделений немецкой армии, удивительным образом уцелело. По свидетельствам как офицера подразделения, так и «военных» с обеих сторон, произошло невероятное. В то время, когда британская рота отступала от Монса, их настигала немецкая кавалерия. Офицер-британец пытался найти такое место, где бы его рота смогла остановиться и принять бой. Но все же кавалеристы их догнали. Ожидая неминуемой гибели, англичане повернулись к врагу лицами и увидели изумительное. Между ними и врагом появилось войско ангелов. Лошади немцев — животные с незаурядными ощущениями! — испугались и разбежались в разные стороны. Это было удивительно! Затем руководитель немецкой разведслужбы Фридрих Герценвирт официально признал, что все солдаты германской армии, участвовавшие в этой битве под Монсом, утверждали, что они действительно видели ангелов. Британцы же твердили, будто среди ангелов они видели одного из своих покровителей — святого Георгия. Медсестры, на чьих руках умирали британские солдаты, получив смертельные ранения в битве под Монсом, рассказывали о некой удивительной экзальтации умирающих.

— Мистика, — удивленно резюмировал Тоха.

— Въезжаем в Монс, — чтобы разбудить дремлющих туристов любезно сообщила наш гид.

— А это что за «красная звездочка» над зданием, словно над московским Кремлем? — спросил я, разглядев, что над шикарным зданием какого-то офиса сверкает в сумерках настоящая родная для взгляда пятиконечная звезда.

— Не знаю, какое оно имеет отношение к московскому Кремлю, но это и есть главный штаб войск НАТО.

«Вот так! Это присвоение нематериального актива!»-мысленно начал шутить я. Но на этом шутки закончились. Подал сигнал телефон. Звонил Наум.

— Приветствуем в Европе!

— Это я тебя, заморского ростовщика, приветствую! — не дав ему развить свой монолог, я перетянул на себя инициативу европейца.

— Когда встретимся?

— Слушай, сегодня устали с дороги. Давай, может, завтра — в центре старого города. Пообщаемся. Не против?

— Ok.

Поселились мы в уютном загородном отельчике.

Мы с Максом, разумеется, чтобы не вызывать никакого подозрения, разместились в разных номерах. Я сразу же отдался свободе сновидений…

Утренние газеты сообщили, что на военных складах НАТО, очевидно, по небрежности, возник пожар. О чем думал Макс, я не знаю. Но у него были еще старые собственные счета, по которым нужно было платить. Это так, факультативно. Произвольная программа…

По моей же программе в одиннадцать, как и договаривались, мы встретились с Наумом на центральной площади старого города возле катка. Встретились. Как и положено, обнялись. Неудивительно, что тут говорить — славянская душа. Прощать «на прощение» — надежное средство. Но я простил Люське. Да и бывает ли прощение узконаправленным? Впрочем, здесь я по назначению.

— Ну, как тебе Европа, европеец? Смотри, какой удивительный каток! И так почти в каждом городке — перед католическим Рождеством на центральной площади «старого города» заливают каток на радость детям и взрослым…

Слушая приятное дружеское бормотание Наума, я поймал себя на мысли, что уроки Семеновича научили меня доверять большей гамме чувств, чем та, которой обычно пользуются органы слуха и зрения. Я, почти по Станиславскому, «не верил». Было очевидно, что слова моего визави являются лишь средством, и звучат для того, чтобы отвлечь меня от истинной цели этой встречи.

И что же? Будем играть роль, то бишь — выполнять задание? Впрочем, какое задание? И генерал Крикун, и полковник Ефимов, отправляя меня на эту встречу, точно понимали, что ни о каком четком задании не могло быть и речи. Идем на контакт и действуем по обстоятельствам. Главная установка такова — наши визави занимаются изучением той же проблематики, что и мы — чрезвычайных возможностей человека. Вот только неизвестно, в каком контексте. Речь идет о создании новейшего психотропного оружия, о геополитических намерениях или о чем-то другом? Будем контактировать — будет шанс понять это. Вот такой расчетливый подход.

А сейчас:

— Да, здесь прекрасно! Действительно чувствуется предновогоднее настроение — и каток, и наряженная елка. Впрочем, у нас елки тоже повсюду, если помнишь. А вот первый предновогодний каток уже открыли в центре Львова…

— Хорошо-хорошо! Патриот! Я здесь уже несколько дней. Давай покажу тебе старый город!

Пошли… На мгновение вспомнился Суслов с его рассказом об энергетике вдохновения, которая возникает при прогулках по старым улочкам Парижа. Отсюда в Париж чуть больше двухсот километров. Архитектура подобная. Не знаю как вдохновение, но мое подсознание работало на максимальной мощности. Я не мог ошибиться. Именно подсознание подсказывало, что за нашей милой прогулкой по старому городу следила не одна пара глаз…

— Захватывает, завораживает, — отозвался я, вместо банальных кивков головой на бормотание Наума относительно волшебной архитектуры.

— О, чувствуешь? А знаешь, теоретически возможно переместить эту животворящую энергетику в любой уголок Земли! Ученые нашей фирмы смоделировали эту ситуацию и относительно пространства, и относительно времени. Да-да, можно! Вполне реально можно перемещать пирамидальные вихри и перемещаться в пространстве и времени! Кстати, это и есть самая безболезненная борьба со старением — человек возвращается физически в то состояние, в котором был 30–40 лет назад.

— И что же вам мешает реализовать такие проекты?

— Полускоростной вихрь, — неизвестно откуда за моим плечом вынырнул некий интеллигентный дедушка, возрастом моего учителя — Семеновича. Акцент, даже по одной фразе, выдавал, что это бывший австриец, швейцарец или немец.

— О, господин Бренер! — поздоровался Наум. — Позвольте, я вас представлю. Господин Бренер, это мой приятель еще по работе во времена Советского Союза, господин Анисимов. А это господин Бренер — руководитель нашей лаборатории.