Энн Перри - Казнь на Вестминстерском мосту

— Не очень, — перебил Вердан размышления Питта. — Надобности нет. Гамильтон имел доход от какого-то предприятия, связанного с железнодорожными вагонами, в Бирмингеме или где-то еще.

— А вы, сэр?

— Я? — Снова его кустистые, клочковатые брови взлетели вверх, а в круглых серых глазах зажегся ироничный огонек. Стало ясно, что он сдерживает смех. — Надобности нет, и так хватает. Семья, знаете ли.

Томас уже знал это. По сути, он бы не удивился, если бы выяснилось, что Вердан отказался от какого-то почетного титула.

Снаружи послышался шум, некий назойливый неритмичный стук.

— Слышите! — воскликнул Вердан. — Жуткое изобретение! Только подумайте: пишущая машинка! Купил для своего младшего клерка, который пишет так, что его почерк может разобрать только аптекарь. Отвратительная штуковина. Звук такой, будто два десятка лошадей цокают подковами по мощеному двору.

— Мистер Вердан, вы могли бы предоставить полиции перечень ваших сделок с недвижимостью за последний год? — спросил Питт и закусил губу. Он склонялся к тому, чтобы симпатизировать этому человеку, но допускал, что под его мягкими, немного рассеянными манерами могут скрываться уродливые страсти. Такое уже случалось: люди, к которым Томас испытывал расположение, оказывались способными на убийство. — И всех сделок, запланированных на будущее, — добавил он. — Этим сведениям будет обеспечена вся возможная конфиденциальность.

— Мой дорогой друг, вы умрете со скуки, читая все это. Но если вы просите… Не представляю, как можно поймать убийцу Локвуда в списке стоящих вплотную друг к другу домов в Примроуз-Хилле, Кентиш-Тауне или Хайгейте.

Районы, которые он перечислил, были респектабельными пригородами.

— А в Ист-Энде? — спросил Питт. — Разве там нет недвижимости?

Вердан оказался шустрее, чем предполагал инспектор.

— Владельцы трущоб? Вы неизбежно должны были бы сделать такое предположение. Нет. Но можете заглянуть в книги, если считаете это своим долгом.

Томас знал, что ему это делать бессмысленно, а вот опытному аудитору, возможно, удалось бы отыскать какие-нибудь указания на другие гроссбухи, на другие сделки — и даже на присвоение чужого имущества. Хотя он очень надеялся, что не удалось бы. Ему хотелось, чтобы Вердан оказался таким, каким кажется.

— Спасибо, сэр. Вы знакомы с леди Гамильтон?

— С Аметист? Да, немного. Замечательная женщина. Чрезвычайно спокойная. Только вот уж больно грустно все сложилось: нет детей, знаете ли. Не то чтобы Локвуд сокрушался из-за этого — он очень тепло к ней относился. Он мало о ней говорил, но чувствовалось, что он переживает. Это было ясно. Вам бы тоже было ясно, если бы вы сами когда-либо испытывали к женщине такие чувства.

Томас сразу подумал о сидящей дома Шарлотте, которая наполняла его жизнь теплом и была для него всем.

— Действительно. — Он ухватился за предложенную ему тему семьи. — Но ведь есть сын сэра Локвуда от первого брака?

— А, Барклай, да. Милый мальчик. Редко с ним виделись. Так и не женился — не представляю почему.

— Он был близок со своей матерью?

— С Беатрис? Не имею представления. С Аметист отношения не сложились, если вы это имеете в виду.

— Вам известно почему?

— He имею представления. Может, сожалел, что его отец снова женился, я думаю. Мне он всегда казался глуповатым. Должен был бы радоваться, что отец счастлив, ведь Аметист стала для него великолепной женой. Поддерживала его в карьере, сердечно принимала его друзей, обладала тактом, идеально вела дом. По сути, я бы сказал, с ней он был более счастлив, чем с Беатрис.

— Возможно, мистер Барклай понимал это и обижался за мать, — предположил Питт.

У Вердана на мгновение отвисла челюсть.

— Господи, дружище, неужели вы допускаете, что он ждал двадцать лет, а потом вдруг ночью подкрался к своему отцу на Вестминстерском мосту и в отместку перерезал ему горло, а?

— Нет, конечно, нет. — Это было нелепостью. — А в финансовом плане мистер Барклай Гамильтон хорошо обеспечен?

— А вот об этом, так уж получилось, я осведомлен: он получил наследство от деда по материнской линии. Не то чтобы большое, но вполне существенное. Хороший дом в Челси — просто замечательный. Около моста Альберта.

— Вам известно, был ли у сэра Локвуда какой-нибудь конкурент или враг, желавший ему смерти? Известно ли вам что-нибудь об угрозах?

Вердан улыбнулся.

— Сожалею. Если бы знал, то уже рассказал бы, как бы неприятно мне это ни было. В конце концов, вы же не можете допустить, чтобы по улицам бегали убийцы и резали людей, не так ли!

— Так, сэр. — Питт встал. — Благодарю вас за помощь. Так вы позволите взглянуть на ваши записи? За последний год будет достаточно.

— Конечно. Если хотите, я велю Телфорду сделать для вас копию на этой жуткой штуковине. Хоть какая-то польза. Шуму от нее, как от толпы в дешевых башмаках!

Было четверть шестого, когда Томаса наконец-то провели в кабинет министра внутренних дел в Уайтхолле. Помещение было просторным и очень строгим, и чиновники в сюртуках и сорочках с воротником-стойкой и отогнутыми уголками давали ясно понять, что лишь благодаря чрезвычайным обстоятельствам Питту была дарована величайшая честь переступить порог приемной, не говоря уже о кабинете самого министра. Инспектор подергал галстук, но от этих его действий тот не сел на место, стало только хуже. Затем он провел рукой по волосам, пытаясь пригладить их, но и здесь его ухищрения не принесли положительного результата.

— Да, инспектор? — вежливо произнес министр. — Я могу уделить вам десять минут. Локвуд Гамильтон был моим личным парламентским секретарем, причем очень хорошим, квалифицированным и осмотрительным. Я глубоко сожалею о его смерти.

— Он был амбициозен, сэр?

— Естественно. Я не стал бы продвигать вверх человека, индифферентного к своей карьере.

— Как долго он занимал этот пост?

— Примерно полгода.

— А до этого?

— «Заднескамеечник» [7] Депутат парламента, не входящий ни в правительственное, ни в оппозиционное руководство. в различных комитетах. А что? — Министр нахмурился. — Неужели вы думаете, что у дела есть политическая подоплека?

— Не знаю, сэр. Сэр Локвуд участвовал в разработке каких-либо законотворческих или других инициатив, которые могли бы вызвать резкое неприятие?

— Он не вносил никакие предложения. Бог мой, ведь он же был личным парламентским секретарем, а не министром!

Томас понял, что совершил тактическую ошибку.

— Прежде чем вы, сэр, назначили его на этот пост, — продолжал он, — вы наверняка очень многое узнали о нем: о его прежней карьере, о его позиции по важным вопросам, о его личной жизни, репутации, бизнесе, финансовых делах…