Дмитрий Стрешнев - Крутой секс

— Мне в связи с этим почему-то вспомнилось, — отозвался профессор, — что у древних греков хор в комедии был больше, чем в трагедии.

Не знаю, были ли согласны с этим Потаповским замечанием те, кто остался в зале. Например, Потерянный. Думаю, ему было не до комедии. Но что поделаешь! Одним заходит два туза сразу, а другим не заходит.

Если вы думаете, что мы отныне не увидим Костика, то вы ошибаетесь.

Пережив большое нервное напряжение, он ощущал себя неважно, когда вышел на плохо слушающихся ногах в предбанник ресторана. Там он увидел вывеску «Бар» и решил, что надо немного подлечить нервы.

В баре, кроме бармена, никого не было. Да и с чего бы там кому-то быть, если свои пришли по более серьезному поводу, а у чужих возможности посетить этот бар в этот вечер, как сказал бы Зашибец, категорически не было.

Костик ознакомился с прейскурантом и неприятно удивился:

— Ну и цены!

— А что — разве где-то даром наливают? — поинтересовался бармен.

— Бывает, — сказал Костик.

— Ну? — сказал бармен. — Хоть один случай.

— Пожалуйста, — пожал Костик плечами. — Однажды захожу в Университет дружбы народов — там сидят два негра и пьют коньяк. Я предложил им меня угостить. Они сказали: «Назови полное имя генерала Мобуту». Я сказал: «Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду Ва За Банга». Мне тут же налили полный стакан.

Бармен посмотрел на Костика с уважением и смягчился:

— Ладно. Заказывай, а я добавлю к заказу двадцать граммов сверху от фирмы.

Костик с благодарностью принял рюмку. Как в конце концов выяснилось, своей жизнью можно управлять: стать владельцем бесплатной тачки и даже получить лишний глоток дорогого вкусного напитка.

— Что-то ты вошел смурной, а сейчас вроде посвежел, — сказал бармен. — Выпиваешь-то с горя или по какой другой причине?

— Мой знакомый доктор Витя Пондрячин, — вместо ответа сказал Костик, — как-то пришел ко мне страшно удрученный и сказал: «У меня умерла половина отделения». Пришлось пить с ним всю ночь, чтобы успокоить. Под утро я все же решился и спросил, сколько больных было в отделении. Он ответил: «Двое».

Внезапно недра ресторана всколыхнул грозный звук, похожий на рев взбудораженного стадиона.

— Что это? спросил Костик бармена.

— Не знаю, — отозвался тот, — Буза какая-то. Дело обычное. Ты чего-то боишься?

— Никогда не знаешь, что вдруг может случться, — сказал Костик. — Одному моему знакомому, например, набили морду в кафе, которое называлось «Приятная встреча».

Своей жизнью можно управлять, если не игнорировать некоторые важные сигналы внешнего мира. Костик, хоть и не всегда, но все же старался придерживаться этого правила. Он быстро допил улучшающий настроение напиток и попрощался с гостеприимным барменом. Когда он выходил из ресторана, то понял, что беспокоящий его шум доносился из главного зала. В шуме порой слышались отдельные невнятные крики. Костику показалось, что он разобрал имя Потерянного и некоторые традиционные слова.

Снаружи на город уже опустились сумерки, и все вокруг наполнилось блеском огней. Крутя на пальце брелок с ключами и довольно улыбаясь, Костик направился туда, где находилась большеглазая «хонда», ставшая его призом и собственностью. Улыбка продержалась на Костиковых губах до ближайшего угла, повернув за который, он нос к носу столкнулся с Севой, Катей и профессором. Это, скажу я вам, было столь же неприятно и неожиданно, как если бы вы высадились на Марсе и вдруг обнаружили надпись: «Не копать. Кабель.».

На секунду Костик растерялся и потерял умение управлять жизнью.

— Катя, подержи чемоданы, — попросил Сева.

Костик едва успел спрятать брелок с ключами в нагрудный карман, как Севины руки впились ему в воротник. Костик попробовал сопротивляться, но получилось плохо. И немудрено, поскольку Сева почти каждый день делал зарядку и подтягивался на домашнем турнике.

— Ты что-то не очень рад встрече, а? — сказал он.

— Ребята, отпустите меня! — проникновенно сказал Костик.

— Смотри, как запел! — заметил Сева. — Прежде ты по телефону с нами не так вежливо разговаривал!

— Это верно, — вздохнул Костик. — Бывает, что время все меняет. Когда я встречался с одной замужней женщиной, она сначала называла своего супруга «мой козел», а когда поняла, что я не собираюсь на ней жениться, стала называть его «мой благоверный». Но вы все-таки отпустите меня. Мне сегодня раз в тысячу лет повезло.

— Повезло? В чем? — удивился Сева.

— Понимаете, — вместо прямого ответа попытался объяснить Костик, — сегодня мне кое-что удалось. А ведь в жизни наступает время, когда вдруг начинаешь понимать, что тебе никогда уже не забраться выше, и что все эти шикарные виллы всегда будут где-то, а длинноногие девчушки с глазами ласковых кошек — с кем-то, а с тобой — только на обложках журналов.

— Да уж, — сказал Сева, — я давно заметил: чем сильнее хочешь разбогатеть, тем хуже получается. Поэтому разумно ли мерять счастье исключительно материальным благополучием? А уж навязывать другим эту ложную идею-фикус — вообще свинство! Я правильно выражаюсь, профессор?

— Почти, — сказал Потапов, который решил не портить серьезный разговор филологическими придирками.

— Вот! Наука подтверждает, что мы имеем право на месть! — торжествующе сказал Сева.

— Правду говорит китайская поговорка: если не хочешь нажить врагов, не делай людям добра, — смиренно заметил Костик.

— Какое еще добро! — возмутился Сева. — Ты нас обманул! Ты говорил нам одно, другим — другое, и все тебе верили!

— Если вы умные люди, то поймете, что я делал это для того, чтобы вам помочь. Когда Никита Хрущев был с визитом на Кубе, он рассказал Фиделю Кастро анекдот. Анекдот был такой тупой, что переводчик решил спасти репутацию главы государства и рассказал другой — тот, который первым пришел ему в голову, и очень неприличный. Кастро жутко хохотал и в ответ решил тоже рассказать анекдот. Его анекдот оказался еще тупее хрущевского, поэтому переводчик рассказал Никите Сергеевичу все тот же, свой. Так оба руководителя и ржали над одним и тем же анекдотом, рассказанным переводчиком, думая, что это они такие остроумные.

— Вот за такие выверты ты у нас сейчас и получишь, — сказал Сева. — Профессор! Я подержу, а вы его ударьте.

— Что ты говоришь, Сева! — возмутилась Катя. — Неужели вы с Аркадием Марксовичем опуститесь до такого унижения как рукоприкладство!

— В данном случае это не унижение, а удовольствие. Ударьте его, профессор!

— Куда? — испуганно спросил Потапов.

— Ну… дайте ему по лицу.

Профессор размахнулся, но опустил руку.

— Не понимаю, как это получается у других…

— Тогда ударьте его в солнечное сплетение, — разрешил Сева.