Анна и Сергей Литвиновы - Незримая связь

Но тех Кайлас не пустил, а ее – зовет. Вот и пусть обзавидуются!

…Слава, «подельник», настоял на самых тщательных мерах конспирации. Жили-то не в гостинице, откуда можно уходить, куда и когда хочешь, и никому дела нет. В Дарчене туристическая группа размешалась в гестхаусе (в переводе на русский это общага в ее худшем варианте), по пять человек в комнате. Если в пять утра без объяснения причин встанешь, соберешь рюкзак и в неизвестном направлении отправишься – народ неизбежно насторожится. Поэтому со Славой договорились: они будут притворяться, что в туалет вышли. А вещи соберут с вечера и оставят в ресторанчике у китайцев. Заодно Таня попросила подать им завтрак. Неспешные тибетцы редко вставали раньше восьми утра, а китайцы подняться затемно и открыть всего-то для двоих посетителей свое заведение согласились охотно.

И слово сдержали: встретили их ароматом кофе и блинчиков.

Даже младенец Вася проснулся – с удовольствием принял у Тани очередную конфетку.

«Сидеть бы тут целый день!» – вздохнула про себя Татьяна.

Но Слава уже торопил: пора!

Садовникова не выспалась, зябко ежилась под прохладным утренним ветром. Спутник ее, наоборот, выглядел счастливым, собранным, бодрым. Когда двинулись в горы, все пытался обогнать проводника, пока тот не прикрикнул:

– Эй, парень! Здесь полно бездомных собак. Меня они знают, а тебя нет. Растерзают.

– Да ну! – снисходительно молвил Слава.

Но от их маленького коллектива больше не отрывался.

Дорогу – пусть пыльную, но хотя бы утоптанную – Цирин проигнорировал, объяснил:

– Опасно. Ее китайцы просматривают.

Повел их через поля: кочки, лепешки, что оставили яки, ямы. Кайлас из туманной дымки подступал все ближе. И Татьяна – уж на что скептик – явственно чувствовала исходящую от горы энергию. Словно тянулись к ней огромные руки-сканеры, а всевидящее око прожигало насквозь. И ноги сами собою двигались все медленней, а поглядывала на святую вершину она с откровенной опаской.

Цирин перехватил ее испуганный взгляд, усмехнулся:

– Боишься?

– Да как-то не по себе, – честно призналась Садовникова.

– И правильно, что боишься. Например, у нас в поселке вор завелся, – обстоятельно начал Цирин, – тоже однажды пошел в грехах своих у святого места покаяться.

– И что? – обратился в слух Славик.

– Не дошел, – пожал плечами Цирин. – Как раз примерно здесь упал и умер.

Слава побледнел, Таня ахнула. Проводник же невозмутимо закончил:

– Здесь, в Тибете, есть поверье: кто умирает у Кайласа, тот это заслужил. И если туристические группы сигнал SOS шлют, помощь высылать не спешат. Считается: нельзя препятствовать божьей воле. А я, – окинул их насмешливым взглядом, – если что, подмогу тем более звать не стану. Вас все равно не спасут, а у меня будут неприятности, что туристов в запретную зону повел.

Дальше двигались в молчании. Дышать становилось все труднее – тропа резко поднималась в гору. Трава, подле Дарчена зеленая и пышная, постепенно сменялась скудными желто-коричневыми клочками, от Кайласа веяло холодом, ветер усиливался.

Таня, чтоб отвлечься от мрачных мыслей и собственной слабости, постоянно шарила взглядом под ногами.

– Змей боишься? – усмехнулся проводник.

– Нет, – простодушно улыбнулась она. – Смотрю: вдруг бриллиантик какой валяется? Здесь же места волшебные.

– Таня, волшебство Кайласа – совсем в другом! – страдальчески произнес Слава.

Однако Цирин упрекать ее не стал. Кивнул:

– Ищи. Бриллиант не обещаю, но горный хрусталь может встретиться. Тебе пригодится, – хитро подмигнул: – Древний врач Апу Талип утверждал, что те женщины, кто носит на шее талисман из горного хрусталя, производят на свет красивых и здоровых детей.

– Для меня это пока не актуально, – отмахнулась Садовникова.

– Но будет еще лучше, – мерно, в такт шагам, продолжал проводник, – если найдешь ты камень самый обычный, но с отпечатком стопы Будды. Вот он действительно принесет в твою жизнь истинный свет.

– А есть какие-нибудь камни, что не свет какой-то там приносят, а банальную удачу? – спросила Татьяна. – Успех, деньги?

– Ты считаешь, счастье – в деньгах? – зорко взглянул на нее Цирин.

– Я не так выразилась, – вздохнула она. – Но просто мне в последнее время ужасно не везет. Во всем. С работой, с личной жизнью. Даже когда хочу кому-то что-то хорошее сделать, доброе – получается полная ерунда.

– Не там ищешь, Таня. Себя – внутри! – меняй, – снисходительно встрял Слава. – А никакой камень изменить твою жизнь не сможет.

– Не согласен, – покачал головой Цирин. Окинул Татьяну внимательным взглядом и посоветовал: – Высматривай не драгоценный – просто белый. Обязательно белый. Символ жизни, материнское молоко и семя, начало начал. Тебе пригодится.

Славик глянул скептически, но больше спорить не стал. И что удивительно: Таня продолжала внимательно смотреть под ноги, а то и с тропинки сбегала, если ей казалось: в стороне что-то блеснуло. Ее спутник на подобные глупости силы не тратил. Но ей – хотя дорога становилась все круче – идти было все легче и легче. Слава же, наоборот, стал задыхаться. Часто останавливался. Вдруг на ровном месте споткнулся, упал. Пробормотал растерянно:

– Похоже, не принимает меня Кайлас…

– Слушай, Славик, – решила отвлечь его Татьяна, – вот объясни. Я – признаюсь честно – сдуру в Тибет бросилась. Погорячилась. Понадеялась: гору обойду, и все мои проблемы сами решатся. Но ты зачем сюда пошел? В чем заключается суть вашего пресловутого просветления?

– Ты все равно не поймешь, – слабо улыбнулся парень.

– А ты объясни так, чтоб я поняла! – усмехнулась она.

– Считай лучше, что я пошел силы свои проверить. И чтоб внукам потом было что рассказывать – не про пляжи египетские, а про настоящие приключения.

Цирин неожиданно ухмыльнулся, пропищал тоненьким голосом:

– Где мой дедушка? А дедушка твой, внучок, в горах погиб. Когда пытался Кайлас штурмовать.

– Очень смешно, – с каменным лицом отозвался Слава.

Больше он не произнес ни слова – но задыхаться стал меньше и зашагал уверенней.

– Молодец, Цирин, – усмехнулась Татьяна, – отлично в людях разбираешься. Знаешь, кому и что сказать надо.

Впрочем, тут разговор и увял. Последние метров сто они ползли, еле дыша, не до болтовни стало.

И вдруг подъем разом кончился.

Таня со Славой, потрясенные, замерли. Прямо перед ними, слепя глаза белейшим снегом, сверкал Кайлас. К горе, по форме удивительно напоминавшей пирамиду, примыкала еще одна горушка, поменьше, похожая на прямоугольник, складчатая, будто кожа огромного носорога.

– Гробница Нанди, – показал на нее Цирин. – Внутри – полая, это научно доказано. Что в ней находится, ученым неизвестно, но здесь, в Тибете, не сомневаются: там в состоянии самадхи все великие учителя человечества. И Шива, и Будда, и Лао Цзы. И ваш Иисус.