Эдвард Хох - Убийство в закрытой комнате

— Черта с два, — прорычал Флетчер. — Если вы говорите, что не стреляли, я вам верю. — Он прошелся по кабинету, повернулся к комиссару. — Как насчет того, чтобы провести парафиновый тест?

Комиссар покачал головой.

— Мы давно им не пользуемся. Ты знаешь, какой он ненадежный, Флетчер. У многих людей на руках могут оказаться нитраты или нитриты. Их источником может быть грязь, удобрения, фейерверки, даже моча. Возможно, человек перебирал бобы или горох. Или просто курит. Есть более новые тесты, выявляющие наличие бария и свинца, но у нас нет необходимых химикатов.

Леопольд кивнул. Комиссар прошел все ступени полицейской иерархии. Он получил свой пост не по протекции политиков, поэтому в управлении его уважали. Уважал и Леопольд.

— Давайте подождем результатов баллистической экспертизы, — предложил он. — Она докажет мою невиновность.

Они ждали. Через сорок пять минут в кабинете комиссара зазвонил телефон. Эксперт по баллистике доложил результаты экспертизы. Комиссар слушал внимательно, задал один, потом второй вопрос. Положил трубку и посмотрел на Леопольда.

— Выстрел произведен из вашего револьвера. Ошибки быть не может. Боюсь, мы должны предъявить вам обвинение в убийстве.

По завершении так хорошо знакомого ему порядка вынесения обвинения Леопольд, выходя из зала суда, увидел Теда Мура.

— У вас же начался медовый месяц, — удивился Леопольд.

— Викки и слышать не хочет об отъезде, пока я не повидаюсь с вами и не узнаю, не нужна ли моя помощь. Я, конечно, мало что знаю об уголовном праве, но, может, смог бы договориться о залоге.

— Об этом уже позаботились, — ответил Леопольд. — Большое жюри рассмотрит дело на следующей неделе.

— Я… я не знаю, что и сказать. Викки и я ужасно сожалеем, что все так вышло.

— Я тоже, — он уже собрался уйти, но добавил: — Счастливого вам медового месяца.

— Эту ночь мы проведем в городе, в отеле «Замок». Если я вам понадоблюсь, звоните.

Леопольд кивнул и направился к выходу из зала суда. В глазах Мура он видел отражение своей вины. Когда подходил к своему автомобилю, один из патрульных, которого он хорошо знал, коротко глянул на него и тут же отвел глаза. В субботний вечер никому не хотелось иметь дело с женоубийцей. Даже Флетчер куда-то испарился.

Леопольд решил, что на работе ему делать нечего, тем более что комиссар отстранил его от выполнения своих обязанностей до решения большого жюри и, возможно, последующего суда. То есть кабинет ему больше не принадлежал. Он выругался про себя и поехал в свою маленькую квартирку, поглядывая в зеркало заднего обзора, — вдруг за ним установили слежку, чтобы он не удрал, плюнув на залог.

Возвращаясь домой, Леопольд попытался вспомнить, как выглядела Моника, не после, а до развода. Попытался вспомнить ее лицо в день свадьбы, ее серебристый смех в их медовый месяц. Но в памяти осталось только одно: безумные, жаждущие мести глаза. И пуля, разрывающая ее грудь.

Может, он все-таки убил ее? Может, револьвер с такой легкостью оказался у него в руке, что он этого и не заметил?

— Привет, капитан.

— Флетчер! Что ты тут делаешь?

— Жду вас. Можно войти?

— Ну…

— У меня упаковка с шестью банками пива. Я подумал, может, вы захотите поговорить.

Леопольд открыл дверь квартиры.

— О чем?

— Если вы ее не убивали, капитан, я хочу вас выслушать.

Флетчер последовал за ним на крохотную кухню, вскрыл две банки пива. Леопольд взял одну, плюхнулся на ближайший стул. Усталость горой навалилась на плечи.

— Она меня подставила, Флетчер. Да так ловко, что деваться мне некуда. Я ее не убивал, но она, похоже, позаботилась о том, чтобы мне никто не поверил.

— Давайте пройдем все шаг за шагом, с самого начала. Как я себе это представляю, возможны три варианта: вы застрелили ее, она покончила с собой, ее застрелил кто-то третий. Думаю, третий вариант мы можем исключить. В комнате три окна, все заперты и целы, в пустой комнате спрятаться негде, единственный выход — сдвижные двери. Они были закрыты и заперты. Кроме того, с другой стороны дверей находились сто пятьдесят гостей. Никто не мог отпереть двери, а потом выстрелить, не попавшись кому-нибудь на глаза.

Леопольд покачал головой.

— Но она не могла покончить с собой. Я не спускал с нее глаз ни на секунду. У нее в руках ничего не было, даже сумочки. И револьвер, из которого ее застрелили, находился в моей кобуре, на моем поясе. Я не доставал его, пока не прогремел выстрел.

Флетчер допил пиво и потянулся за другой банкой.

— Я не приглядывался к ней, капитан, но размеры дыры в платье и пороховые ожоги говорят о выстреле в упор. С этим согласен и медицинский эксперт. Стреляли в нее с расстояния одного, максимум, двух дюймов. В ране найдены даже гранулы пороха, хотя большую их часть и вымыло кровью.

— Но в руках у нее ничего не было, — повторил Леопольд. — И перед ней никто не стоял с револьвером. Даже я находился на расстоянии двадцати футов.

— Это невозможно, капитан.

Леопольд хмыкнул.

— Невозможно… если, конечно, ее не убил я.

Флетчер разглядывал банку.

— Сколько у нас времени?

— Если большое жюри признает меня виновным в убийстве первой степени, на следующей неделе я сяду в камеру.

Флетчер нахмурился.

— Что с вами, капитан? Вы ведете себя так, словно смирились! Да на рутинном задержании вы проявляете куда большую активность!

— Наверное, ты прав, Флетчер. Из меня словно выпустили всю кровь. Похоже, она мне отомстила.

Флетчер вздохнул и поднялся.

— Тогда я ничего не смогу для вас сделать, капитан. Спокойной ночи.

Леопольд не проводил его до двери. Остался сидеть, склонившись над столом. Впервые в жизни он почувствовал себя настоящим стариком.

В воскресенье Леопольд проснулся поздно, со странным чувством, что субботние события не более, чем сон. Перевернувшись на бок, он увидел воскресную газету, валявшуюся на полу. На первой полосе крупными буквами было набрано: «Капитан полиции задержан по подозрению в убийстве бывшей жены». Сон обернулся явью.

Леопольд поднялся, принял душ, оделся. По привычке, потянулся к кобуре, но вспомнил, что револьвера в ней больше нет. Посидел за кухонным столом, уставившись в пустые банки из-под пива, гадая, чем занять день. И всю оставшуюся жизнь.

В дверь позвонили. На пороге стоял Флетчер.

— Не думал, что вновь увижу тебя, — пробормотал Леопольд отступая в сторону, чтобы лейтенант мог войти.

Флетчер возбужденно затараторил, еще не переступив порога.

— Думаю, я что-то нарыл, капитан! Не много, но начало положено. Утром, придя в управление, я первым делом осмотрел платье, которое было на Монике, когда ее застрелили.

— Платье? — в недоумении переспросил Леопольд.