Жан Саду - Временный персонал

Был уже полдень, когда они проснулись во второй раз. По палубе барабанил дождь. Даро не спал и смотрел на Майю в зеркало. Взгляды их на секунду встретились. Она поднялась, обернувшись покрывалом.

- Мне нужно ехать.

- Я приготовлю кофе.

- Нет, единственное, что я сейчас хочу, это горячий душ и теплую постель.

- Вы простыли?

- Я хочу побыть одна.

Стыдливость, с которой Майя начала торопливо одеваться, теряя равновесие от качки, выглядела комично.

- Я вас провожу.

Он поднялся, накинул плащ и спросил без доли иронии:

- Когда мы увидимся? Я боюсь потерять вас навсегда...

- Перестаньте всего бояться. Вам достаточно дать мне в залог почитать одну из ваших книг.

- К тому же я должен вам деньги, - рассмеялся он, но вдруг сконфузился. - Эта ночь...

- Я не считаю вас импотентом, - весело отрезала Майя, ведь вы так долго не занимались любовью и были совсем не готовы к этому.

Даро открыл шкаф и, взяв оттуда несколько книг в белом переплете, протянул одну Майе.

- Вот, но я не думаю, что вас это увлечет.

- Вы не пишете под своим именем?

На обложке значилось: Эрик Корни, "Фрэканс".

Прощаясь, Даро хотел обнять Майю, но, положив руку ей на плечо, передумал...

8

Сидя в старом плетеном кресле, Майя заканчивала донесение. Грязновато-серые, размытые дождем оконные стекла едва пропускали свет, придавая кабинету весьма удручающий вид.

Напротив, облокотившись на письменный стол, сидел Жером, - розовощекий, небольшого роста человек. Выражение его лица можно было бы назвать равнодушным, если бы не цепкие и холодные как льдинки глаза. Сиреневый галстук, три отточенных карандаша в нагрудном кармашке и рыжеватые усы делали похожим его на коммивояжера. Портрет довершал огромный перстень с печаткой на правой руке и обручальное кольцо на левой.

Майя рассказала о своем пребывании на "Калине", стараясь не пропустить ни одного эпизода от начала поездки и до сегодняшней ночной сцены.

Жером ни разу не прервал девушку. На столе рядом с ним лежали нефритовые бусы и книга Эрика Корни.

- Ты совершила несколько глупостей. Благодари бога, что все хорошо закончилось, - сказал Жером, закуривая трубку, и на какое то время замолчал. Майя виновато смотрела в сторону и, наконец, первой нарушило молчание.

- Самым поразительным мне кажется то, что он совсем не спрашивал обо мне... Да и сама я в расследовании далеко не продвинулась.

- Никто тебя и не просил из кожи вон лезть, - отрезал Жером. - А в общем, ты проделала огромную работу.

Взяв в руки бусы, он стал рассеянно перебирать их, время от времени сладко затягиваясь.

Майя чихнула.

- Каждому свой черед, - пробурчал Жером и, взяв в ящике стола неомициновый пульверизатор, протянул его Майе.

- Возьми, этим средством я вылечил насморк в два счета, - он вновь внимательно посмотрел на бусы. - Обыск на его яхте нас ничем не удивил. Ведь мы тогда не знали, что Даро выдает себя за человека, у которого ветер в карманах гуляет.

Майя настойчиво повторила:

- Понимаешь, он совсем меня ни о чем не спрашивал...

- Не думаю, что ты провалилась, - уверено произнес Жером, - если взять во внимание все то, что ты мне рассказала, то несомненно существует причина такого поведения Даро, исключая, конечно, твой шарм, - улыбнулся Жером, - нужно найти ее. Твоя приманка убитым во время Сопротивления отцом была удачно задумана, с этого, возможно все и началось... Но что-то здесь еще кроется, ведь он полностью доверяет тебе и даже принимает в личную жизнь. А от лишних расспросов он воздерживается, видимо, для того, чтобы ты лучше доверяла ему, - затем Жером вновь выдвинул ящик стола, достал какой-то документ и, перечитав его, объяснил. - Мы получили это как раз перед твоим отъездом...

Майя прервала его.

- Ты не находишь любопытным, что он сразу догадался об обыске на яхте?

Жером поднял глаза.

- Конечно, это подозрительно, ведь работа была проведена крайне осторожно. Это лишний раз доказывает профессионализм Даро, или то, что он уже ждал полицию. Его жалобы на ее регулярные визиты к нему на яхту - явная ложь.

Чтобы привлечь внимание Майи на важность того, о чем шла речь в документе, Жером выразительно помахал им.

- Сверхсекретный циркуляр из Парижа. В нем содержится требование немедленного рапорта при малейших слухах, касающихся единственного упоминания о катализаторах. Соображаешь?

- Значит, мой субчик в курсе всего этого. А что, если он подозревает меня в том, что я иду по тому же следу, не догадываясь только на кого я работаю?

- Не думаю. Возможно, что он хочет использовать тебя в своей игре, - Жером поднялся, все еще держа в руках нефритовые бусы, подошел к окну и нарисовал на стекле квадрат, - я сказал шефу, что не хочу привлекать тебя больше к этому делу, слишком опасно для молодой девушки.

- Спасибо. Ты что, уже нашел другую?

Жером покачал головой.

- Нет, - и добавил. - Я понял, что ты нужна ему. Соблазнительно привлечь к игре такую девушку, как ты, ведь мы и сами это делаем. У него наметанный глаз. Он будет незаметно добиваться твоей полной компрометации или постарается использовать тебя в качестве осведомителя. Для него ты являешься пока неопытной особой, как новая пешка в игре.

- Так это лишний повод для...

Жером вздохнул, повернулся к столу и, выдвинув в очередной раз ящик, достал пухлую папку.

- Твой жанр клиентуры на несколько голов выше того, к которому мы привыкли. Я имею в виду не только тебя, но и всех нас. Ты знаешь, что делают в этом случае?

- Просят помощи.

- Верно. Я уже отправил шифровку и установил контакт с Парижем, - он указал пальцем на папку и продолжил. - Мне удалось добыть досье на Даро еще до помощи наших парижских друзей. Пришлось здорово помучиться, изучая его. К концу у меня голова чуть не раскололась. Не хотел бы я быть на месте его следователя или адвоката. Сумасшедшая история. Его обвинили в предательстве спустя три месяца после освобождения Франции. Кстати, он даже и не скрывался. Потребовался целый год, чтобы распутать это одно из самых запутанных дел, какие мне приходилось видеть. Только одни подозрения, зато какие! Как только полагали, что ухватились за ниточку и раз... она тут-же обрывалась. Приходилось искать новую, и снова ничего. Обычные методы расследования оказались здесь неэффективными. Все его показания могли стать гимном иезуитству. У него есть чувство юмора, по крайней мере, было в то время. Подозрение на принадлежность к абверу так и не доказали: не нашли прямых улик. Только очень важная птица могла так умело скрыть факты. В конце концов его судили только по подозрению. В этом уязвимое место судебного разбирательства.

- Каково было решение Парижа?

- Самолетом они отправили одного из своих доверенных лиц. У меня скоро с ними встреча. Заметь, ни здесь, ни в аэропорту, а прямо на улице. Что касается тебя, ты возвращайся домой и не высовывай носа, пока я не позвоню тебе. Кстати, у тебя должны остаться деньги.