Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

То, что Ниночка выходит замуж за какого-то Колю, это хорошо. Наташе станет спокойнее, ей почему-то становилось не по себе, когда Марик оказывался рядом с Ниночкой, будто искры какие-то между ними пробегали. А вот то, что Марик — однолюб, это плохо. Кого же он любит? Уж не Нину ли? Да нет, оборвала Наташа сама себя, не может быть. Если бы он любил Нину, он бы на ней женился. А может быть, она его совсем не любит? Нет, непонятно. Как можно не любить Марика, такого чудесного, такого умного и красивого, такого доброго и веселого? Он лучше всех на свете. Наверное, он любит какую-то женщину, которая понимает, что Марик — самый лучший, но не может выйти за него, потому что у нее уже есть муж.

С этого дня Наташа стала внимательно присматриваться к Марику, пытаясь уловить какие-нибудь приметы того, что он страдает от безответной любви. Вот он задумался, остановился на середине фразы, объясняя ей очередной раздел по физике, и смотрит куда-то в сторону, наверное, вспоминает о Ней…

— О чем ты думаешь? — тут же спрашивает Наташа.

— О том, как лучше объяснить тебе эту формулу. Я, кажется, не с того начал. Давай попробуем еще раз.

Вот он во время занятий беспокойно посматривает на часы.

— Ты торопишься? — спрашивает она.

— Не совсем… Но хотелось бы сегодня пораньше закончить.

— Почему? У тебя свидание с девушкой?

— Да нет, не в этом дело.

— А в чем? — допытывается Наташа.

— Мне дали один журнал, я должен его прочесть и завтра утром вернуть.

— А что в журнале? Что-то интересное?

— Роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Мне так повезло, что я его достал! Правда, всего на одну ночь.

Журнал и в самом деле лежит на столе, сквозь мутную кальку, в которую он обернут, голубеет обложка. Наташа недоверчиво открывает его — «Москва», 1967 год, номер 1.

— Так он же старый! — возмущается она. — Позапрошлогодний. Я думала, это что-то новенькое, а это старье какое-то.

— Старье! Что ты понимаешь? Я за ним больше года гонялся, в четыре очереди записывался, чтобы прочитать, вот наконец повезло. Это такой роман, такой… ты не представляешь!

— Какой — такой? — не отставала Наташа. — Интересный?

— Туся, книга совсем не обязательно должна быть интересной, чтобы люди стремились ее прочитать. То есть нет, я не так объясняю… Вот ерунда какая, совсем запутался. Ты «Трех мушкетеров» читала?

— Конечно, ты же мне сам давал эту книгу.

— Тебе интересно было читать?

— Ну… — Наташа поколебалась, обдумывая ответ, потому что «Три мушкетера» ей совсем не понравились: сплошные политические интриги и война, поплакать не над чем. — В общем да, интересно.

— И тебе хотелось бы перечитать роман еще раз?

— А зачем? — удивилась Наташа. — Я же знаю, чем там все кончится.

— Вот видишь, книга, казалось бы, интересная, а перечитывать ее не хочется, потому что сюжет тебе известен. А кроме сюжета, там ничего и нет.

— А что должно быть еще, кроме сюжета?

— Бывает еще кое-что. Не во всех книгах, конечно, но в некоторых бывает. Что-то такое помимо сюжета, и, сколько бы раз ты ее ни перечитывал, каждый раз открываешь что-то новое, то, что раньше пропустил, или не заметил, или не понял. Второй пласт, третий, десятый… Вот «Мастер и Маргарита» как раз такая книга и есть. Я уже один раз ее читал, теперь хочу перечитать.

— Я тоже хочу прочесть, — решительно заявила Наташа.

— Не получится. Я должен завтра утром журнал вернуть, на него большая очередь, и завтра его уже другой человек возьмет. И потом, тебе еще рано читать такие романы, ты ничего не поймешь.

— Что же я, тупая, по-твоему? — с обидой произнесла Наташа.

— Тусенька, ты не тупая, ты очень умненькая и развитая девочка, просто ты еще маленькая.

— Я не маленькая, мне уже четырнадцать лет! Меня на следующий год в комсомол примут. Джульетте вообще тринадцать было, когда она с Ромео обвенчалась.

— Ну, для комсомола ты уже достаточно большая, а для Булгакова еще маленькая. А что касается Джульетты, то для Ромео она, конечно, была уже взрослой, ему самому-то всего лет пятнадцать было. А вот если бы ему было двадцать пять, она казалась бы ему совсем ребенком. Все, Туся, давай не будем отвлекаться, у нас по плану на сегодня задачи по оптике. Сейчас их порешаем и на этом закончим.

Дома Наташа спряталась в своем закутке, который стал куда более просторным с тех пор, как из него убрали Люсин диван, и принялась разглядывать себя в висящем на стене зеркале. Волосы в последние годы стали заметно темнеть, раньше они были совсем светлые, а теперь наливаются медно-рыжим оттенком, как у мамы и Люси. Но это — единственное, что у нее от мамы, во всем остальном Наташа — настоящая папина дочка, и нос такой же, прямой и широкий, и губы, и лоб. Почему Люсе так повезло? У нее все от мамы — и тонкие черты лица, и тонкая фигурка, и большие глаза. И даже волосы вьются так же красиво, как у мамы на фотографиях двадцатилетней давности. У Наташи же волосы прямые, жесткие и фигура крепкая, с широкими плечами. Правда, учитель физкультуры говорит, что у нее сложение идеальное для занятий спортом, но ей-то что с этого, не собирается же она становиться олимпийской чемпионкой, она физкультуру терпеть не может, а на тренировки и на соревнования ходит только потому, что у нее результаты хорошие, а результат — это победа, а победа — это грамота. И для авторитета полезно. Наташа уже знает, куда будет поступать — во ВГИК, а туда конкурс безумный, талантливых много, а мест мало, поэтому важно, с чем ты придешь в приемную комиссию, только с одним желанием учиться или с рекомендацией горкома комсомола. А чтобы такую рекомендацию получить, надо стараться, стараться и стараться, это ей еще Бэлла Львовна много лет назад объяснила.

Да, для спорта фигура, может, и подходящая, а вот для модных вещей, которые покупают родители ее подружке Инне Левиной, Наташино сложение не очень-то годится. Инка и ее сестра Мила обожают переодевания, и, когда Наташа приходит к подруге, ей всегда дают примерить новые тряпочки. Сестры Левины в них выглядят как кинозвезды, а на себя Наташа наденет — ну урод уродом. Даже жалко! Поэтому она не очень и страдает оттого, что ее собственные родители не покупают ей таких вещей, все равно она в них «не выглядит». А не покупают они модную одежду Наташе не потому, что денег нет, а потому, что достать ее негде. Ведь в магазине тот же брючный костюм, или белую шубку из искусственного меха, или кримпленовое платье, или хорошие туфельки просто так не купишь, надо знать, где и когда их выбросят, или иметь блат, чтобы из-под прилавка продали. У мамы с папой такого блата нет, вот и ходит Наташа одетая кое-как, то есть добротно, но немодно. Разве может она понравиться Марику в таком виде? Он ведь сам сказал: если бы Ромео было двадцать пять лет, он бы тринадцатилетнюю Джульетту даже не заметил бы. Надо хотя бы прическу сделать более взрослую, а то косы эти…