Энн Мэйбери - Шепот в темноте

Ливи напряженно вслушалась, пытаясь уловить какое-нибудь движение за густой зеленью ивы. Все было тихо, но она знала, что кто-то стоит за толстой изгородью, отделяющей озеро от узкой тропинки, которая вела к дому Мэгги.

Иногда деревенские мальчишки бросали камнями в лебедей, но полиция строго следила за этим. К тому же лебедей поблизости не было, она была далеко от места их ночевки. Целью служила она сама, кто-то метил в нее…

Она крикнула, призывая на помощь, но, очевидно, ее никто не услышал. Разумеется, за исключением того, кто поджидал ее за оградой! Или этот человек уже ушел? Как бы то ни было, она не могла стоять здесь всю ночь, изнывая от страха и неопределенности. Она должна была действовать и спастись, пользуясь тем, что, если побежит быстро, в нее будет не так-то легко попасть. Кто бы ни был этот человек, он, очевидно, не хотел показываться ей на глаза. Значит, если избегать таких тропинок, на которых кто-то сможет незаметно красться за ней, она будет в относительной безопасности.

И Ливи бросилась из своего укрытия. Она бежала, спотыкаясь на неровностях почвы, продираясь сквозь кусты рододендронов и заросли ирисов, рискуя поскользнуться на сырой траве.

Плечо ныло. Если бы камень, или кусок кирпича, да что бы это ни было, пролетел чуть выше, он попал бы ей в голову. Раненая или потерявшая сознание, она могла упасть в воду, запутаться в густом камыше и утонуть. Даже если бы она упала на траву, то была бы беспомощна и тот, кто скрывался за изгородью, мог легко столкнуть ее в озеро. Каких-нибудь шесть дюймов, и она была бы мертва…

Кто-то именно этого и добивался!

Почти ничего не видя, Ливи мчалась вперед. Ее воображение рисовало двигающиеся вокруг тени, она слышала звук ломающихся кустов, страх сковывал ее. Но рассудок подсказывал, что безопаснее бежать, чем стоять на месте.

Ее собственный дом был ближе, чем студия Адрианы, и она свернула к нему. Выходя на прогулку, она закрыла парадную дверь и сунула всю связку ключей в большой накладной карман платья. Нащупав ее на бегу, она промчалась через боковые ворота сада, шатаясь как пьяная, взбежала по ступенькам крыльца и открыла дверь.

Захлопнув ее за собой, она зажгла весь свет, задернула шторы, предварительно убедившись, что окна заперты, и только тогда остановилась перевести дух.

Немного успокоившись, Ливи набрала номер Саймона.

Он не сразу ответил, и она испугалась, что его нет дома. Наконец она услышала в трубке его голос.

— Слушаю… А, Ливи… — Он тяжело дышал, словно ему пришлось бежать к телефону.

— Я уже решила, что тебя нет дома… — начала она.

— Я был на чердаке: просматривал старые бумаги. Что-то случилось?

Захлебываясь потоком слов, она рассказала ему обо всем.

— Оставайся на месте! Я сейчас буду.

— Мне позвонить в полицию?

— Мы все обсудим, когда я приеду. Я буду через три минуты. Не открывай дверь никому другому! Ты поняла? Никому! Я окликну тебя с порога.

Она положила трубку, взяла сигарету из хрустальной коробки и, все еще дрожа, опустилась в кресло.

Кто-то хотел причинить ей зло! Больше того — убить ее! Она ни на минуту не сомневалась, что кто-то сознательно покушался на ее жизнь. Ее хотели тяжело ранить и, таким образом облегчив свою задачу, столкнуть в озеро. Но камень пролетел слишком низко; в следующий раз целиться будут лучше, и результатом будет ее смерть!

«Утонула в озере…»

Ее мозг работал четко и ясно, зловещий замысел предстал перед ней во всей своей очевидности. Кто-то добивался того, чтобы ее смерть приняли за самоубийство, вызванное раскаянием в совершенном убийстве. Убийца Клайва замыслил ее смерть и хотел, чтобы это выглядело как самоубийство. Он надеялся, что тогда дело закроют.

Ливи была совершенно уверена в том, что ей угрожает смертельная опасность. Рок был прав. Телеграмму послали для того, чтобы выдвинутые против нее обвинения выглядели более убедительными. Значит, некто с самого начала стремился бросить подозрения на нее, отсюда и желтый шарф, и перстень с зеленым камнем в ту ночь. Все одно к одному, в соответствии с заранее разработанным планом…

Некто… Но кто же это?

На гравиевой дорожке послышались мужские шаги, кто-то взбежал по ступенькам крыльца.

— Ливи, это я, Саймон! — позвал он и три раза нажал на кнопку звонка.

Войдя в дом, Саймон потянулся обнять ее, но вдруг воскликнул:

— Твое плечо!

Плечо больше не болело, и Ливи забыла о нем. Она пощупала рукой разорванный шелк.

— Это просто царапина…

— Но она кровоточит. Давай, я промою.

— Господи, Саймон, наверное, я ужасно выгляжу! — шутливо произнесла она. — Пойду перевяжу и переоденусь. Ты пока налей себе что-нибудь.

Ливи поднялась к себе в спальню. Рана оказалась небольшой и поверхностной. Она промыла ее и заклеила пластырем.

Ливи выбрала себе красное платье с белой отделкой. Хотя она считала, что уже успокоилась, руки не хотели ее слушаться: она уронила платье, долго не могла справиться с молнией, сломала зубчик расчески, приводя в порядок спутанные волосы.

Она нашла Саймона стоящим возле большого письменного стола из красного дерева, принадлежавшего Клайву.

— Полиция все уже перерыла здесь, — резко сказала она.

Он повернулся к ней.

— Неважно. Расскажи мне о сегодняшнем вечере. Все подробности, которые сможешь вспомнить…

Она утонула в кресле, будто стремясь обрести утешение в его мягкости, и рассказала все снова.

— Это не деревенские мальчишки, Саймон, потому что они бы громко галдели, а потом убежали. Но после того, как камень бросили в первый раз, наступила мертвая тишина, будто кто-то наблюдал за мной и примеривался. И второй камень меня задел! Мне показалось, что это был обломок кирпича, но он упал в воду, и я не разглядела как следует…

— Ты уверена, что хотели попасть именно в тебя?

— Конечно. Думаю, целились немного выше, в голову, чтобы сильно ранить. Тогда я потеряла бы равновесие и упала в воду.

— Но, Ливи! — Саймон бросил на нее быстрый взгляд. — Это значит, кто-то хотел представить это дело как несчастный случай!

— Вовсе нет! — Она словно со стороны услышала свой голос, раздававшийся из глубины кресла. Удивительно спокойный, будто кто-то придал ей силы. Даже сердце стало биться не так часто.

— Я все-таки выпью, — сказал Саймон, поднялся и пошел к бару. — Тебе тоже не помешало бы…

— Нет, спасибо.

Она неотрывно смотрела на него, пока он наливал себе виски и возвращался на место.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что это не должно было выглядеть как несчастный случай!

— Тот, кто покушался на мою жизнь, хотел, чтобы мою смерть посчитали самоубийством!

Он отхлебнул виски из стакана.

— Самоубийство, вызванное потрясением в связи со смертью Клайва? Но всем известно, что ты для этого слишком уравновешенная.