Ирина Лобусова - Без суда и следствия

Прочитав, он усмехнулся:

— Вы совершили глупый поступок. Вам не следовало идти на конфликт. Вам нужно было просто подписать протокол.

— Я же сказала вам, что ничего подписывать не буду!

И вышла из гостиной. Я шла очень медленно и столкнулась в прихожей с бизнесменом-соседом и женщиной, которая была с ним. Кто она такая, я не решалась спросить. Они остановились, хотели мне что-то сказать, но я обошла их, лишь безразлично махнув рукой. Я вернулась в гостиную. Не помню, сколько стояла там, вновь прислонившись спиной к шкафу. Двое омоновцев подхватили под руки Андрея, стащили с кресла и поволокли к выходу. Я слышала, как открыли входную дверь. Я бросилась за ними, бежала по лестнице вниз, прыгая через две ступеньки, чуть не сломала каблук на правой туфле, долго не могла справиться с тяжелой дверью парадного. Я нагнала их в тот момент, когда Андрея затолкали внутрь машины с решетками. На мгновение он обернулся, чтобы крикнуть несколько слов, но не смог — его уже втолкнули внутрь и с грохотом захлопнули двери. Заработал мотор. Я закричала. Машина тронулась с места, сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Я бежала за ней по улице. Не помню, что я кричала. Может, повторяла имя или просто выла на одной ноте, как раненый зверь. Наверное, я размахивала руками, и прохожие принимали меня за сумасшедшую. Людей на улице было много. Потом снова стало темно. Темнота опускалась медленно и постепенно, сплошным черным туманом, и в этом тумане все дальше и дальше удалялась машина, увозящая Андрея в тюрьму.

Я очнулась на диване в собственной квартире. Надо мной склонились два лица — соседа по лестничной клетке и женщины.

— Что со мной? — Мой голос доносился как бы со стороны.

— Вы потеряли на улице сознание, и мы с женой перенесли вас в квартиру. Дверь была открыта.

— На улице? Ах да… Вы…

— Нас позвали понятыми еще до того, как вы пришли… А там, на улице, мы шли за вами, зная, что вам понадобится помощь.

— Спасибо.

— Было ясно, что вы на взводе.

Силы возвращались. И я поднялась с дивана. Женщина вышла и вскоре вернулась со стаканом воды.

— Вот, выпейте, — сказала она, — вам станет легче.

Я выпила, но легче не стало. Я поднялась на ноги:

— Спасибо за помощь, но не хочу больше отнимать у вас время.

— Да, конечно, понятно, что вы хотите остаться одна. Но если что-то вдруг понадобится, позовите.

Они ушли, и я закрыла за ними дверь. Прошлась по пустым комнатам. Зашла в ванную. Умылась холодной водой, причесалась, подкрасила губы, отыскала в прихожей сумочку, переодела туфли и вышла из квартиры, заперев за собой дверь. Я не решилась взять машину — в моем состоянии было небезопасно садиться за руль.

Я открыла массивную дверь прокуратуры, решительно направилась к лестнице, но меня окликнул дежурный: — Девушка, вы куда?

Из-за стекла на меня смотрел некрасивый парень в форме.

— К прокурору.

— Сегодня не его приемный день.

— Очень жаль. Но я иду к прокурору.

— Девушка, я не могу вас пропустить. Прокурор сегодня посетителей не принимает.

— Мне необходимо его увидеть.

— Всем необходимо. Но, во-первых, рабочий день уже закончен (часы над лестницей показывали половину шестого), а во-вторых, прокурора нет и его кабинет закрыт.

— Я в этом сомневаюсь.

— Ваши проблемы. Но я, не могу вас пропустить. Понимаю, что у вас важное дело, но сделайте вот как: завтра утром позвоните в приемную и запишитесь в приемный день на определенное время. Если хотите, я дам вам телефон. Поверьте мне, так получится быстрее и удобнее.

— Что ж, спасибо за совет. — Я отошла от стекла и быстро направилась к лестнице. Я даже не заметила, как дежурный вскочил со своего места и бросился за мной. Он схватил меня за руку и резко развернул к себе.

— Так не пойдет! — Он оказался выше меня почти на две головы. — Еще немножко, и я задержу вас на пятнадцать суток! А ну немедленно покиньте здание!

Я попыталась вырваться и продолжить подъем наверх, но у него была железная хватка, руки как железобетон, и пальцы больно впивались в кожу.

— Дайте пройти, — прошипела я, — я же знаю,(что он там. И не только прокурор. Дайте мне пройти…

Он молча поволок меня к выходу, открыл дверь и вышвырнул на улицу. Это не составило ему труда — всю операцию по выталкиванию меня за дверь он проделал так, словно только и занимался этим. Я чуть не упала на асфальт, за что-то зацепившись, но вовремя сумела удержать равновесие. Я обернулась. Из-за стеклянной двери на меня смотрело ничего не выражающее лицо. Я усмехнулась и пошла прочь. Ветер на улице растрепал мои волосы. Я шла очень медленно. Начинало темнеть. Сумерки окутали город сапфирной мглой. Кое-где яркими бриллиантами загорались на небе звезды. Небо казалось темным и бархатным.

В окнах домов зажигались огни. Моя квартира была пустой и темной. Я села на стул посреди дикого раз-грома. В кухне тикали часы. У меня не было сил плакать. Я находилась абсолютно одна в абсолютно чужом мире.

Пустота отражалась от стен.

Утро 27 июля…

— Знаешь, на кого вы были похожи после этой презентации? Вы оба? — сказала Юля.

В тот день после ночных кошмаров я поехала утром к сестре. Дороги были почти пусты, и я спокойно, уверенно вела машину.

— Ну и на кого? — спросила я.

— На куклу Барби с приятелем. Причем куклой Барби была не ты.

— Несешь какую-то чушь!

— Знаешь, просто жалко было смотреть, какую дешевку вы устроили! Кто писал этот дебильный сценарий?

— Никакого сценария не было!

— Ну, допустим, от твоего супруга всего можно ожидать. Все художники ненормальные. Но ты… Как ты могла пойти на такой дешевый рекламный трюк? Все смотрелось невероятно жалко! Именно жалко! Кого вы собрались убеждать, что ваш брак не разваливается по частям? Себя? Всех, кто смотрел вас по телику? Кого? Ваши отношения столько лет распадаются прямо на моих глазах, что мне на них просто невозможно смотреть. Да вы давным-давно совершенно чужие люди! С какой стороны ни глянь — все, абсолютно все трещит по швам. И вот вы устраиваете дешевый аттракцион на весь мир, не понимая, как глупо вы будете выглядеть!

— Юля, ты дура! Если бы ты была умной (это во-первых), ты бы поняла, что мы ничего не придумывали, а во-вторых, ты мне просто завидуешь!

— Я?! Завидую тебе?! С какой стати?

— Ты вечная неудачница! Во всем! Тем более в личной жизни.

— А ты? Кто тогда ты? Я, по крайней мере, не корчу довольные рожи в телике, когда на самом деле чувствую себя настоящим зомби. Ладно, что было, то было. В конце концов, все уже прошло. Бессмысленно говорить. Но на твоем месте именно теперь я хорошенько бы задумалась!

— Задумалась — о чем?

— Об окружающих тебя людях! Видишь ли, подобные сцены гладких идиллий не способны вызвать ничего, кроме ненависти. А чужое счастье (особенно если оно настоящее, а не выдуманное) способно разбудить самые темные силы человеческого сознания. Человеку вообще (а живущему в этой стране в частности) свойственна логика типа «Если корова сдохла у меня, она обязана сдохнуть и у соседа! А если не подохнет, тварь, я ее сам отравлю!».