Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка

Нехотя примирившись с неизбежным, Конрад с досадой проговорил:

— Давайте вернемся к нашему совещанию. Я собрал его…

— Я собрала его, — едко поправила его тетя. — Вся та свара, которую вы подняли, просто смешна. Лучше займемся делом. На нашем ипподроме скачки продолжаются вот уже почти девяносто лет и будут продолжаться, как и было раньше, и поставим на этом точку. Хватит препираться. Конец.

— Ипподром умирает у нас на глазах, — нетерпеливо возразила Ребекка. — Вы совершенно не представляете, что такое современный мир, который нас окружает. Простите меня, если это вас огорчает, тетя Марджори, но вы с дедушкой давно уже отстали. Нужны новые трибуны и вообще совершенно новый подход, а вот чего абсолютно не нужно, так это старый пень полковник на месте управляющего и неповоротливая черепаха вместо секретаря скачек, которая даже не может поставить на место какого-то врачишку.

— Слово доктора важнее, — заметил Дарт.

— А ты заткнись, — накинулась на него сестра. — У тебя кишка тонка участвовать в скачках, а я скакала почти на всех ипподромах у нас в стране, и я тебе скажу, что наш настолько старомоден, что это уже ни в какие ворота не лезет, а он, между прочим, называется и моим именем, надо мной уже начинают смеяться, и вообще он уже просто провонял насквозь. Если ты не видишь или не хочешь этого видеть, тогда я за то, чтобы загнать его сразу за ту цену, которую нам за него дают.

— Ребекка! — устало оборвал ее Конрад, словно ему уже надоело слышать от дочери эти слова. — Новые трибуны нам нужны. Мы все с этим можем согласиться. И я заказал проект…

— Ты не имел права делать этого, — уведомила его Марджори. — Выброшенные на ветер деньги. Наши старые трибуны построены очень крепко и могут прослужить еще долго. Нам не нужны новые трибуны. Я полностью отвергаю эту идею.

Кит проговорил со злорадством:

— Архитектор, любимец Конрада, уже несколько недель шмыгает по всему ипподрому. Он сам его нашел и привел сюда. Ни с кем из нас не советовался, и я из принципа против новых трибун.

— Ха! — воскликнула Ребекка. — А где, по-вашему, должны переодеваться женщины-жокеи? В закутке размером с чуланчик в женском туалете. Очень мило.

— Не было гвоздя к подкове, — пробормотал Дарт.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Ребекка.

— Я имею в виду, как в той поговорке, что не было гвоздя к подкове, и проиграли битву, так и здесь, — лениво протянул ее брат, — мы потеряем ипподром ради женских прихотей.

Она не очень разобрала смысла слов брата и решила поберечь силы и не вступать в перебранку, а просто сделала вид, будто не видит и не слышит его.

— Нужно немедленно продавать, — загорячился Кит, продолжая вышагивать по комнате. — Рынок отличный. Суидон продолжает разрастаться. Промышленная зона уже подступила к границам ипподрома. Продавать, вот что я скажу. Я уже справлялся у местных дельцов, занимающихся развитием города. Один из них согласился изучить…

— Что ты сделал? — вытаращил на него глаза Конрад. — И ты тоже ни с кем не посоветовался. А так ничего не продают. Ты же ничего не смыслишь в коммерческих сделках.

Кит ответил обиженным тоном:

— Я знаю, что, если хочешь что-нибудь продать, нужна реклама.

— Нет, — решительно произнес Конрад. — Мы ничего не продаем.

— Это хорошо для тебя, — вспылил Кит. — Тебе досталось почти все состояние отца. Это несправедливо. И никогда не было справедливым оставлять почти все старшим сыновьям. Отец был безнадежно старомодным. Может быть, тебе не нужны деньги, но никто из нас почему-то не молодеет, и я настаиваю, чтобы мы получили наш капитал сейчас.

— Потом, позже, — с силой произнесла Ханна. — Продавать, когда станет меньше земли на продажу вокруг. Подождать.

Конрад веско произнес:

— Твоя дочь, Кит, опасается, что если ты заберешь свой капитал сейчас, то разбазаришь его, и ей ничего не останется в наследство.

По лицу Ханны было видно, что он попал не в бровь, а в глаз, и что ей страшно неприятно, что ее сокровенные мысли были так нелицеприятно раскрыты.

— Ну, а ты, Айвэн? — обратилась к нему тетя. — Все еще по-прежнему ни на что не можешь решиться?

Айвэн никак не отреагировал на колкость, даже если и понял, что это колкость. С обстоятельным видом он кивнул.

— Подождать и посмотреть, — сказал он. — Это самое лучшее.

— Ждать-подождать, пока подойдет случай, — ядовито выдавила из себя Ребекка. — Ты этого хочешь, что ли?

Как бы оправдываясь, Айвэн сказал:

— Почему ты всегда такая резкая? Чего плохого в терпении?

— Бездействии, — поправила она. — Не принимать никакого решения так же плохо, как принять неверное решение.

— Чепуха, — сказал Айвэн.

Форсайт начал было:

— А мы подумали о налогах на приращенный капитал…

Но Айвэн его не слушал и продолжал свое:

— Ясно, что мы должны отложить решение, пока…

— Пока рак не свистнет, — закончила за него Ребекка.

— Ребекка! — не заставила ждать себя осуждающая реакция ее двоюродной бабушки. — Ладно, хватит болтать, потому что в настоящий момент я и только я могу принимать решение, и у меня такое впечатление, что ни один из вас этого не осознает.

Они посмотрели на нее с таким выражением, что нетрудно было догадаться, что им это неизвестно и что лучше бы им об этом не говорили.

— Тетя, — возразил Конрад, — у вас только десять акций. Вы не можете принимать односторонних решений.

— Ничего подобного, могу, — с победоносным видом проговорила она. — Вы же абсолютно невежественны, все до одного. Считаете себя деловыми людьми, но вам и в голову не приходит, что в любой компании решение принимает директор, а не акционеры, и я… — она обвела всех глазами, требуя всеобщего внимания, — я в настоящее время единственный директор, единственный оставшийся директор. Я принимаю решения.

Она заставила впервые за все время собрания всех их сразу замолчать. Воцарившуюся мертвую тишину наконец нарушил рассмеявшийся Дарт. Остальные воззрились на него с негодованием: внуку не следует терять благоразумие и дразнить дракона.

Великолепная старая леди вынула из умопомрачительно дорогой сумочки сложенные пополам листочки бумаги и почти театральным жестом помахала ими в воздухе.

— Это письмо, — сказала она, надевая очки, — от поверенных ипподрома Стрэттон-Парк. Не буду утомлять вас вводными параграфами. Суть дела в следующем, — она замолчала, снова обвела взглядом превратившуюся во внимание настороженную аудиторию и затем начала читать письмо: — «Поскольку для ведения дел вполне достаточно иметь двух директоров, вы с лордом Стрэттоном поступили вполне правильно, ограничив Совет двумя директорами, поделив между собой эти должности, поскольку являетесь более чем основными акционерами, и с полным правом вы двое взяли на себя принятие решений. Теперь, когда лорд Стрэттон ушел из жизни, возможно, вы пожелаете сформировать новый Совет с большим числом директоров. При этом они могут быть членами семьи Стрэттонов, что не исключает возможности, по вашему желанию, избрать в качестве директоров неакционеров, людей со стороны.