Марина Серова - Принцип неверности

На полу, отдышавшись, завозился водитель Игорек.

— А может, твой водитель посговорчивее окажется? — предположила я. — Сам понимаешь, никому не интересно страдать за чужие грехи.

— А что он может знать? — злобно улыбнулся Галушко. — Его дело — баранку крутить. Слушайте, Евгения Максимовна, — неожиданно сменил тон Галушко, — на кого вы работаете?

— На себя.

— Пусть так. Мы заплатим вам больше, чем та сумма, о которой вы договаривались с Арчировым.

— А за что вы собираетесь мне платить? — мой наивный вопрос заставил Галушко смутиться.

— Не выдавайте меня. Лично меня. А с Погорельцовым поступайте как хотите.

— До чего же у вас милая компашка, — потянувшись, сказала я. — Спасая собственные шкуры, вы готовы утопить друг друга! Ладно, рассказывайте все, что вы знаете, а потом подумаем, что с вами делать. К тому же я с трудом верю, что у вас лично есть деньги, чтобы заплатить мне. Вся касса — у Погорельцова, а он смылся на съемную квартиру зализывать раны. Где эта квартира, вы не знаете, а Погорельцов вряд ли любит делиться информацией.

— Откуда вы знаете про квартиру? — сдавленно спросил Галушко.

— Откуда надо, оттуда и знаю. Рассказывайте!

— Ладно, слушайте.

— Э, нет, так дело не пойдет! Вот приедет съемочная группа местного телевидения — и очень внимательно вас выслушает.

— Вы с ума сошли?! Хотите, чтоб меня грохнули?!

— Не переживай, если ты откажешься говорить в камеру, тебя грохнут еще быстрее. Это я тебе обещаю.

В следующие полчаса, до приезда Котехова и его оператора, я созвонилась с Хрыкиным и велела ему подняться в номер. Макс по телефону попытался выудить из меня, какая, мол, тут обстановка, но я довольно-таки резко ответила:

— Придешь и все узнаешь! Тут сейчас много интересного произойдет. И потом, ты что, собираешься торчать на улице? Я еще нескоро освобожусь.

— Вы полагаете, мне уже неопасно заходить в гостиницу? — продолжал канючить Хрыкин.

— Было бы опасно, я бы первая тебя не пустила. Поднимайся, тебе говорят! Только к портье не подходи.

В номер певец входил осторожно, словно шел по минному полю. Увидев связанных Галушко и водителя, он встал как вкопанный.

— Что это?! — выдавил он наконец.

— Что, не узнал? — удивилась я. — Твои ангелы-хранители. Один из них решил публично покаяться. Так что мы ждем исповедника.

Ничего не ответив, Хрыкин молча ушел в соседнюю комнату и включил телевизор. Вскоре я присоединилась к нему. Просто не хотелось слушать нытье Галушко. Первые десять минут он дико материл меня и всех моих родственников, вплоть до седьмого колена. А потом, когда я пообещала ему отрезать язык за такие слова, он принялся умолять отпустить его, обещая мне за это златые горы. Водитель же, напротив, вел себя спокойно. Скорее всего, он действительно ничего не знал. Зато у меня закрались смутные подозрения. Видимо, что-то я упустила в деяниях этой сладкой парочки, Погорельцова и Галушко.

Олег ворвался в номер, словно вихрь:

— Женька, ты, как всегда, неотразима! Галушко уже что-нибудь рассказал?

— Хотел, но я решила тебя дождаться. Понимаешь, у них там что-то посерьезнее, чем просто мошенничество с «фанерой».

— С чего ты взяла? — Олег сделал стойку.

— Он чего-то боится, причем по-взрослому.

— Уже интересно! Знаешь, Арчиров на что-то такое намекал, но я не придал этому значения. Думал, он спьяну все это плетет. Ладно, давай попробуем разговорить Галушко.

Мы разговаривали в соседней комнате, поэтому вряд ли Вадим Сергеевич мог нас слышать. Когда мы вышли, я поразилась произошедшей с Галушко перемене. Видимо, время, проведенное со связанными руками, в неудобной позе, а также осознание того, что он проиграл по всем пунктам, повлияли на Галушко отрезвляющим образом. Он был морально сломлен. Возможно, поэтому, когда Олег и Стас начали устанавливать аппаратуру, начальник службы безопасности никак на это не отреагировал. Даже не пытался протестовать. Когда Котехов задал первый вопрос, Галушко заговорил монотонным голосом, без всяких эмоций.

…Галушко познакомился с Погорельцовым лет десять тому назад. Владимир Алексеевич тогда занимался каким-то бизнесом. Однако, как потом выяснилось, настоящим, а главное, основным источником его доходов было мошенничество. Нельзя сказать, чтобы это были аферы века. Например, такие, как знаменитые МММ, Хопер Инвест и иже с ними. Нет, «работал» Погорельцов крайне осторожно и никогда не жадничал. Предпочтение отдавал провинции, частенько говоря, что там не перевелись еще наивные идиоты.

Например, в нескольких сибирских городках Погорельцов создал кинокомпанию, использовав название известного и весьма популярного киножурнала. Он умудрился не только зарегистрировать свое предприятие, но даже сделал печать и снял приличный офис. Схема обмана простых граждан была проста, как и все гениальное. В объявлении он писал о наборе детей для съемок в кино. Были указаны вполне конкретный адрес, телефон и так далее. От желающих не было отбоя. Каждый родитель считал, что если его чадо хорошо учится, читает с выражением стихи, поет, а уж тем более танцует или играет на музыкальных инструментах, то его просто обязаны взять в кино. Записываться на просмотр приходили толпами. Правда, вскоре прояснялась одна маленькая неувязочка. За регистрацию надо было заплатить некоторую сумму денег. Кое-кто по этой причине отсеялся. Но называемая людям сумма была настолько незначительной, что большинство претендентов осталось в списке. Просмотр кандидатов должен был состояться примерно через месяц. За этот срок родителям вундеркиндов предлагалось подготовиться. Однако, когда они пришли в назначенное время к знакомому офису, выяснилось, что никто ничего не знает ни о какой кинокомпании и слыхом не слыхивал о просмотре! Погорельцов бесследно исчез — вместе с печатью, вывеской и деньгами.

— А где вы с ним познакомились-то? — продолжал задавать вопросы Олег.

— Случайно, говорю же вам! В поезде. Я тогда уволился из армии, остался без работы, денег нет, с женой вечные скандалы… Собирался поехать на заработки. А тут — Погорельцов. Знаете, как это бывает: встретишь случайного попутчика и вывернешь ему душу.

— А почему из армии ушел? — Меня этот вопрос волновал больше всего. — Контракт закончился?

— «Закончили» его, контракт этот, — криво усмехнулся Галушко. — Я служил начальником финансовой части. Кто-то из подчиненных провернул махинацию с деньгами, которые выделялись на жилье для офицеров и контрактников. В общей сложности пропало больше восьмисот тысяч рублей. А кто виноват? Конечно же, начальник финчасти! Правда, вину мою так и не доказали, но из войск поперли.

— Понятно, — кивнула я головой. — Рыбак рыбака видит издалека.