Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)

— Раз! — считал Гиря, мастеря себе этот примитивный противогаз. — Два! Три!

Я тоже приложила к саднящему лицу мокрую тряпку и напряглась, готовая вскочить… Пробежав, правда, не без чужой помощи, горящий тюремный двор, я чувствовала себя гораздо увереннее перед горящим лесом…

— Четыре! Пять!

Гиря вскочил, словно его подбросила какая-то мощная пружина, и помчался вперед, будто забыв обо мне… Я бросилась вдогонку…

Сначала я просто ужаснулась той скорости, с которой он бежал. Я поняла, что в сравнении с ним по тюремному двору я просто семенила трусцой.

Мне вдруг стало жутко стыдно. Спасатель! Тебя на плече таскают, как овцу краденую! Или ты об экстремальных ситуациях, о которых написала целую диссертацию, только теоретически рассуждать можешь? Где же глубинные психологические резервы твоего организма, которые, если верить выводам твоей диссертации, должны были бы уже давно быть задействованы? Эх ты! Теоретик!..

Бежать стало действительно легче, вот только дышать оказалось гораздо труднее. Все же здания горят с меньшим количеством дыма, чем деревья…

Вокруг стоял белый дым высотой примерно по пояс человеку. Он полз из леса, и я долго не понимала, в чем причина. Такой дым мог быть только от свежей листвы или мокрого дерева, влажной травы…

В сентябрьском лесу после испепеляюще жаркого лета без единого дождя в течение двух самых жарких летних месяцев свежую листву найти было бы затруднительно. Кроны деревьев высохли еще в августе, и в сентябре уже фактически начался листопад, столь интенсивный, что можно было подумать, будто сейчас уже середина октября… Правда, листья падали на землю, не желтея предварительно, а прямо зелеными, поскольку зелеными высыхали на летнем солнце…

Там, впереди, — река или ручей…

Надежда на спасение, с которой я не расставалась, сменилась уверенностью, едва я только подумала о воде, находившейся впереди… Я вспомнила узкую извилистую полоску зелени посреди гари, замеченную мной из иллюминатора самолета.

Точно! Впереди та самая речушка, которая не может стать преградой верховому пожару, — он легко перепрыгивает через нее по верхушкам, по сухой кроне, но проточная вода никогда до конца не высыхает от жара горящего леса… В ней было наше спасение…

Гирю я догнала уже возле самого плаца. Его идея немного отдохнуть на этом асфальтовом пятачке смущала меня с самого начала, а сейчас я относилась к ней просто очень подозрительно…

Когда мы подбегали к этой маленькой тюремной «красной площади», легкий порыв ветра на минуту разогнал слоистый дым, и мы с Гирей резко затормозили перед озерком расплавленного асфальта. На вид его было трудно отличить от обычного, нормального асфальта…

Но метрах в трех от начала плаца лежала фигура в телогрейке. Ноги наполовину погрузились в асфальт. Твердое покрытие площади просто расплавилось и превратилось в ловушку…

— Стой, Гиря! — закричала я, схватив его за рукав телогрейки…

Мы остановились, но только на секунду. Оба мы прекрасно понимали, что времени на раздумья нет, да и раздумывать было особенно не о чем. Спасение возможно только впереди, за полосой горящего леса…

— Вперед! — закричала на этот раз я, командуя Гирей. — Бегом!

Мы побежали мимо плаца, который снова затянуло белым дымом от деревьев. Я крикнула Гире, бегущему немного впереди меня:

— Там, впереди, должен быть какой-то ручей! Видишь белый дым?

— Речка! — крикнул в ответ Гиря. — Еланка! В Елань впадает. Меня раз водили работать в лес, мы на берегу сосны рубили…

— Глубокая? — спросила я.

— Где по колено, — ответил Гиря, — а где очень глубоко. Так говорят те, кто лазил по ней. Как кому повезет…

Я была уверена, что нам повезет и мы выйдем к этой самой Еланке в том месте, где пусть и не очень, но достаточно глубоко, чтобы можно было благополучно переждать жар от горящего леса…

У этого подмосковного пожара была своя особенность. Из-за того, что верхушки деревьев высохли чрезвычайно сильно на сумасшедшем июльском и августовском солнце, верховой пожар пробегал по кронам очень быстро, и лес начинал гореть сверху, а не снизу… Огонь спускался на среднюю и нижнюю кроны довольно медленно, по мере того, как прогорали средние и нижние ветки. Именно поэтому огонь, пролетев по верхушкам, набросился на лагерные постройки, когда нижний лес еще не горел и по нему можно было пройти. На что я, собственно, и надеялась…

Здания же горят совсем по другому принципу, чем деревья. Здание может снаружи лишь дымить слегка, а потом из окон вырывается целый столб пламени, оно мгновенно вспыхивает и через минуту уже охвачено пламенем полностью, снизу доверху…

Огонь шумел уже у нас над головами, и сверху на нас падали обломки горящих ветвей…

Услышав автоматную очередь, мы с Гирей остановились одновременно, хотя и рисковали оказаться прижатыми к земле пламенем верхового пожара, который в любую минуту мог спуститься вниз и расправиться с нами прежде, чем мы успеем добраться до лесной речки…

Очередь раздалась откуда-то справа. Это была короткая очередь, уверенная и прицельная. Кто-то стрелял наверняка. Наверное, такими очередями расстреливают — по три пули на человека, вполне достаточно, если бить наверняка… Так стреляют в безоружных.

Мы с Гирей переглянулись.

— Это Кузин! — сказала я уверенно. — Он понял, что мы ушли через лес, и теперь заходит справа в погоню за нами…

Гиря покачал головой:

— Нет! Он преследовать нас не станет… На хрен мы ему сдались? Жизнью из-за нас рисковать… Он просто фланги перекрыл, чтобы никто из леса обратно не повернул. Видела, охранники вплоть до елок стояли? Значит, кто-то повернул все же и напоролся на них.

— А где Профессор? — вдруг вспомнила я. — Он же за мной бежал, а ты — за ним. Куда же он подевался? Ведь меня догнал ты, а не он.

Гиря усмехнулся.

— Ты про этого козла в очках? — переспросил он. — Так он никакой не профессор. Политик он. Дрянь он был, а не человек… Стукач.

— Где же он? — спросила я.

— Он зацепился за что-то рукой, когда бежал, — ответил, мрачно ухмыльнувшись, Гиря. — Теперь уж сгорел, наверное…

Что-то подозрительное показалось мне в его тоне… Он явно знал больше о судьбе этого политика-профессора, чем сказал мне. — Что ты с ним сделал? — спросила я.

— Ничего особенного, — ответил Гиря. — Браслетами, которые ты у Дохляка отобрала, к радиатору его пристегнул… Чтобы он Кузина дождался и рассказал ему, куда мы все подевались…

— Ты его убил! — сказала я. — И мне это не нравится…

Гиря засмеялся:

— А нам с тобой детей не рожать!.. Мы с тобой до реки только вместе бежим. А потом, как знать, может быть, я тебя тоже убью. Возьму тебя за химок, как котенка, суну под воду и подержу минут пять…