Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)

— Раз решил, иди! Помни только, о чем я тебя предупредила… Держись поближе к лесу. И если начнется пальба — ныряй в елки…

— Давай, Дохляк, двигай! — крикнул Профессор. — Мы тут поджаримся скоро…

— Ну, прощай, — сказал мне охранник. — Спасибо тебе…

— За что? — не поняла я.

— Так… Просто — спасибо, — вздохнул он. — Не знаю, как и зовут тебя…

— Ольгой меня зовут, — ответила я. — Может быть, встретимся еще!

— Вряд ли. — Он снова вздохнул и сказал: — Пора мне…

Потом помолчал секунду и добавил:

— Если вспоминать будешь про меня, то Петром меня зовут…

Он вскинул автомат за спину и выбрался на открытое пространство. Пятьдесят пять пар глаз напряженно смотрели ему в спину.

Петр не бежал к воротам, он шел медленно, словно нехотя…

— Не торопится, сучонок! — сказал кто-то над самым моим ухом.

Я оглянулась. Профессор стоял у меня за спиной и смотрел сейчас прямо мне в глаза сквозь свои толстые очки. Взгляд у него был очень умный и очень настороженный. Как у лидера меньшинства в Госдуме…

— Что? — спросила я. — Ты мне дыру в затылке протрешь…

— Если тебя Кузин послал, чтобы в ловушку нас заманить, — сказал Профессор тихо, но угрожающе, — я тебя своими руками разорву на части…

Я невольно посмотрела на его руки. Он заметил мой взгляд и усмехнулся. Кулаки у него были, конечно, не такие огромные, как у Гири, но мне показалось, что ему не составит труда осуществить свою угрозу… Пожалуй, без оружия я с ним не справлюсь. Никакие спецприемы мне против него не помогут, да и владею я ими не столь виртуозно, как звезды Голливуда…

— Вы сами рветесь в ловушку, — ответила я и отвернулась…

— Крыша горит! — раздался истошный крик кого-то из зеков.

Толпа заволновалась, но все продолжали смотреть, как охранник идет к воротам. Ему осталось пройти буквально несколько метров…

— У нас считанные минуты, — сказала я Гире. Больше ждать нельзя. Если здание загорится, мы отсюда уже не выберемся…

— Подожди! — крикнул в ответ Гиря.

Он по-прежнему не сводил глаз с сутулой спины Петра.

Петр подошел к лагерным воротам. Створки их были прикрыты и замотаны с наружной стороны проволокой, а не заперты на замок.

Петр что-то крикнул другим охранникам, стоявшим метрах в двадцати от ворот. Те не ответили и не шелохнулись. Они, как и заключенные, смотрели на одинокого человека, застрявшего возле ворот… Петр крикнул еще раз и вновь не получил ответа…

Он просунул руки сквозь колючку и начал разматывать проволоку.

— Что он возится, урод! — прошипел за моей спиной Профессор.

Наконец Петр отмотал проволоку от створок ворот и отбросил ее в сторону. Он взялся за одну створку, слегка приподнял ее, чтобы нижний край не задевал за землю, и отвел в сторону…

В ту же секунду прозвучала автоматная очередь. Петр зашатался, отпустил ворота и повернулся лицом к бараку, к нам… Я не видела его лица, но и без того знала, что на нем написаны недоумение и обида. И еще, пожалуй, покорность судьбе…

Петр сделал шаг назад, споткнулся обо что-то и упал спиной на воротную створку. По ней он сполз вниз не до конца, а, зацепившись за острые концы колючей проволоки, повис, слегка склонившись вперед и уронив голову на грудь…

— Кто хочет еще попробовать? — крикнул Гиря. — Может, ты? Или ты?

Никто ему не ответил.

— Может, ты? — уже тише спросил он Профессора. — Не желаешь?

— Нет! — твердо ответил тот. — Это решение было ошибочным. У нас остается всего один путь — прорываться через лес.

— Эй! — крикнул Гиря. — Кто жить хочет, надевай телогрейки и бегом через лес… Если быстро бежать, сгореть не успеешь. Главное — не останавливаться… Как на гарь выскочишь, так, считай, спасся… Там уже решай как знаешь…

Несколько человек побежали, не дожидаясь конца его речи… Бежать предстояло мимо двух горящих зданий, буквально между двумя огромными кострами. К ним даже подходить было трудно, не то чтобы стоять между ними, волосы на голове вспыхивали, и лицо обжигал нестерпимый жар… Пятеро заключенных бросились между горящими бараками по узкому проходу, уже перегороженному кое-где свалившимися с крыш горящими бревнами…

Оставшиеся напряженно следили на ними, понимая, что от того, удастся ли их попытка, зависит судьба всех обитателей лагеря. Да и моя судьба решалась в эти минуты. Поэтому и я следила за ними столь же напряженно…

Один за другим они ныряли в горящее пекло и скрывались из виду в клубах дыма, от которого уже и нам становилось трудно дышать…

Тот, кто бежал пятым, последним, слегка прихрамывал на бегу и неуклюже подскакивал, когда нужно было перепрыгнуть через горящее бревно. Он был коротко острижен, шапку потерял, как только выбежал из нашего барака, и то и дело хватался руками за голову. Очевидно, жар от горящих зданий был нестерпимый. Ожоги головы ему уже обеспечены… Если, конечно…

Я не успела додумать «…если, конечно, добежит», как хромой споткнулся, зацепившись ногой за кусок проволоки, и налетел на того, кто бежал впереди. Толкнув его в спину, хромой упал, падая, ухватился за телогрейку бегущего перед ним. Оба они покатились по горящей земле… Дым спрятал их, и никто из нас так и не понял, чем все это закончилось.

Толпа вокруг меня затаила дыхание…

— Угробил Ваську, падла хромая! — пробормотал Профессор за моей спиной.

Гиря снова залез на кучу радиаторов и закричал:

— Бежать по одному, через десять метров. Быстро бежать! Метров через триста асфальтированный плац, где Кузин охранников гонял. Там можно передохнуть. Но недолго. Пару секунд. И — в лес. Так же быстро… И еще — увижу, что какая-нибудь сука свалит кого, как эта тварь хромая, — лучше сразу в огонь прыгайте. В землю вобью…

Гиря спрыгнул вниз и сказал нам с Профессором:

— Мы с вами последними побежим, втроем…

Я кивнула, это было логично и понятно. Мы как бы приняли на себя ответственность за этих людей, когда убеждали их бежать в горящий лес. Значит, нам последними и бежать… Еще неизвестно, кто в выигрыше — тот, кто бежит в неизвестность, рискуя сгореть заживо, либо тот, кто остается в загорающемся бараке, рискуя дождаться горящего бревна с крыши себе на голову или оказаться под рухнувшей пылающей стеной…

Неизвестно еще, как поведет себя Кузин в этой ситуации. Ведь его план срывается. Выждав, когда загорится барак, и не дождавшись появления ни одного из заключенных в воротах, он поймет, что мы нашли другой путь, и пустится нас преследовать… Не угодишь под горящее бревно, так пули охранника можешь дождаться…

— А почему, собственно, последними? — запротестовал Профессор. — Я не понимаю, почему я должен ждать до самого конца…

— А мы будем ждать! — заорал вдруг Гиря. — Это мы с тобой Дохляка под пули послали! А он тоже живой человек был!..